Игра не на жизнь. Проходная пешка - Курсанина Наталия - Страница 3

Опаньки, а это уже серьезно! Из толпы, окружившей нас, вышли два рубахи-парня в полных максимилиановских доспехах и с двуручными мечами. А у меня даже короткого однохитового кинжальчика игрового нет.

– Извинись! – потребовала бургомистр. – Немедленно!

– А то что? Меня распнут на воротах города? Интересно на это посмотреть!

– Не зарывайся! Это моя личная гвардия!

– Спасибо, что предупредили! А то у меня были сомнения – стоит ли их валять?

Отступаю в центр поляны. Народ быстренько шуганулся по краям, выделив нам место для разборок.

Двое на одну – нечестно! Но честность в бою – это сказочки пьяного дида Тараса [1], рассказанные по украинскому телевидению в три часа ночи. Хотя я пока не вижу выхода из создавшегося положения. Драться-то я буду по-любому, но вот найти бы чем! А вот это идея! Под ногами валяются хорошие бревна, оставшиеся от постройки навеса над кабаком, не очень толстые, как раз в обхват ладоней, и достаточно длинные, чтобы не заходить под навес пригибаясь. Ну что ж – за неимением гербовой пишем на простой – нет меча, возьмите бубен! Левый, получив торцом бревна в нагрудную пластину, засеменил на пять шагов назад и вписался спиной в дерево – ничего, доспех хороший, от травм должен защитить. Был бы без доспеха, я бы на такой удар не решилась, а так – по защите и нагрузка. Поворачиваюсь к правому, разворачивая корпусом бревно. Он пытается блокировать удар вертикальным блоком меча. Дурак, что ли? Разгон бревна, конечно, небольшой, всего с четверть круга, но это же бревно! Я сама его едва удерживаю! Так что мое оружие просто сминает его защиту и заставляет попятиться. Пока я разворачиваюсь для нового удара, у парня появляется дельная мысль, как блокировать мое бревнышко. Он вставляет двуручник в землю и всем весом опирается на гарду. Бревно стопорится. Разогнать для нового удара я уже вряд ли успею, так что лучшее, что могу сделать – это бросить оружие и схватить панцерника за края горжета. Все остальное я сделала автоматически, до того, как сама успела понять свою глупость – я просто рванула его на себя. Упали мы вместе. Он едва успел выставить руки, чтобы не обрушиться на меня всей своей тяжестью. Представляю, что за слова у него вертелись в голове. Под моей рукой оказалась рукоять его игрового кинжала. Недолго думая, я подняла ему забрало и провела кинжалом по горлу.

– Бобик сдох! – прокомментировала я.

– Сука…

Услышать дальнейшее мне помешали. Несколько рук подхватили моего противника, и не меньшее количество – меня саму. Завернули руки, и я снова предстала пред светлые, белесые очи бургомистра.

– Да как ты посмела нападать на городскую гвардию и оскорблять мэра?! Ты даешь себе отчет, что ты делаешь?

– Нет, – это честно, – все по наитию! У меня и в мыслях не было, что два идиота не смогут выстоять против безоружной женщины.

– Извинись немедленно!

Кто-то добрый (узнаю – убью однозначно) нежно выкручивает мне руку. Это у них называется удержанием, чтобы я еще чего не сотворила. На играх такое не запрещено в открытую, а то, что не запрещено – априори можно.

Еще немного, и плечо пойдет на вывих.

– Щас, только шнурки постираю!

Рука в плече уже не просит, а вопит дурным голосом, чтобы я прекратила свои дурацкие шуточки и пожалела ее.

– У тебя нет выбора! Извиняйся!

Я молчу и улыбаюсь. Может, я дура, может, я нарываюсь зря, но и оплату за свои вольности я умею принимать сполна. От боли хочется кричать… подожди, кричать будешь, когда плечо вывихнут окончательно, сейчас еще рано. Еще можно терпеть… немного… еще немного.

– Все! Хватит… – мои губы выдают помимо воли.

Меня отпускают.

– Извиняешься?

– Разве я такое сказала? – Рука болит страшно. Вряд ли я ей в ближайшее время смогу поднять что-либо тяжелее ложки.

– Раз так, то вот мой указ – отныне и до конца Игры тебе запрещено входить в Город! Ни под каким предлогом! В Городе ты вне закона! А теперь выставьте ее за городские ворота!

Полечили, однако. Хорошая профилактика городской скуки. То, что в город теперь мне ворота закрыты – то все фигня, но беспокоит одно – кабак тоже остался в городе. Вот блин, совсем не подумала!

4

У Дока очень вкусный чай. Это не подлизывание, а констатация факта. У меня такой не получается даже дома.

– Надо было тебе с бургомистром ругаться? – вливал в мои уши порцию вялого недовольства Андрей, натирая плечо мазью. От нее приятно холодило, а горячий чай согревал изнутри. – Ты когда-нибудь точно нарвешься так, что потом не встанешь…

– Встану, – вздохнула я обреченно, – а потом еще раз встану. Вот такая у меня дурацкая натура.

– Тебе надо было парнем родиться.

– Надо. Но шутки богов неисповедимы. Вот они меня в эту шмотку и всунули. Им смешно, понимаешь ли!

– А ты не пробовала почувствовать себя женщиной?

– Пробовала… иногда получается. И тогда я себя веду, как последняя блондинка – всего боюсь и не могу сказать ни слова.

– Хотел бы на это посмотреть!

– Лучше не надо. Мне потом самой противно.

– А ты влюбиться не пробовала?

– В кого? Ты представляешь того бедного парня, который позарится на мой характер?

– Ты, между прочим, очень привлекательная женщина. Если не ходишь, как мужичка, и не хамишь на каждом шагу.

Мне на это ответить было нечем. Несмотря на мои мужицкие приколы, натура у меня чувствительная и нежная. Только добраться до нее надо еще уметь.

Так что лучше я чай пить буду и молчать. Не хочу хамить Доку – не заслужил он этого.

– Док! – занавеска распахнулась, и пред нашими глазами предстал утренний капитан команды, тот самый, который просил меня палатку переставить… вежливо.

– Заходи. Знакомьтесь – это Нааль. Это Ника.

– Да мы уже вроде бы знакомы… – подмигнул мне вошедший.

– Только не представлены… были, – ответила я, пытаясь нашарить рукав и всунуть в него травмированную руку.

– Ты ко мне по делу или на чай?

– От чая твоего отказывается только идиот, – заверил Дока Нааль, – а вообще – по делу.

– Тогда я пошла. Спасибо, Док.

– Подожди, это всех касается.

Я села обратно. Интересно послушать полигонные новости. Вдруг что-нибудь интересное узнаю.

– Спасибо, – Нааль отхлебнул из чашки. – Мастера объявили магический катаклизм.

– Чего? – не поняла я.

– Подожди, Ника! – Док положил руку мне на плечо. Хорошо хоть, что на здоровое. – Дальше! – это он уже к Наалю.

– С пятнадцати ноль-ноль до шестнадцати ноль-ноль все должны находиться в своих палатках. Мастера и подмастерья будут отыгрывать фактор магической проекции. То есть будут ходить по полигону и навешивать на палатки ленточки. Тот, кто обнаружит у себя на палатке такую ленточку, тот становится невидимым и должен выполнить мастерское задание для того, чтобы снова войти в команду.

– А если не выполнишь, так невидимкой и будешь шариться до конца игры?

– Нет. Через определенное время становишься зомби, а потом умираешь и уходишь в мертвятник на шесть часов.

– День к черту под хвост, – прокомментировала я. – Дерьмо!

– Как они будут выбирать палатки? – Док был более конструктивен, чем я.

– Не знаю. В правилах написано, что фактор магической проекции может быть наложен на любой указанный мастерами район игрового полигона. А дальше – это уже фантазия мастеров. Может, они возьмут все команды на определенном квадрате или будут выборочно, по одной-две из лагеря. Не знаю.

– Понятно. Рисуемся мышками и тихо сидим по норкам. Хм, интересно, найдут ли мастера мою палатку?

– А где она?

– Ну, как бы вам объяснить? Прямо, потом налево, потом направо, потом еще раз налево…

– Понятно… – засмеялся Док, – она хоть на полигоне?

– Да вроде бы… за обозначенные ориентиры не выходила.

– Пойду я, мне еще надо в город зайти. Пока! – Нааль встал, поблагодарил Дока за чай и вышел из палатки.