Один Рё и два Бу - Гурьян Ольга Марковна - Страница 16

Ты можешь себе представить, в каком ужасе был мой приятель. Уже кто-то поднял его и встряхнул, кто-то сунул ему в руку деревянный меч, кто-то настойчиво шептал в ухо:

— А ты знаешь, как следует поступить, когда состязаешься с такой высокой особой?

Но он все стоял неподвижно, будто соломенное чучело. Но едва он почувствовал удар княжеского меча, как воинственный дух расширил его грудь и окрасил его бледные щеки, и, совсем забыв, с кем имеет великую честь и несчастье сражаться, в несколько кратких мгновений двумя-тремя искусными порогами руки обезоружил князя. Можно было подумать, что всех присутствующих поразил гром, — такая мертвая наступила тишина. Князь, бледный, как привидение, с усилием скривил рот в улыбку, пробормотал:

— Ты действительно хорошо фехтуешь! — поспешно повернулся и ушел. Свита бросилась за ним следом. А мой приятель убежал в свою каморку и в невыносимом ужасе бросился на кучу тряпья в углу.

— Что с тобой? Что с тобой?.. — спрашивал отец, но он не отвечал и только сильней зарывался в тряпье головой.

Вдруг дверь каморки приоткрылась, в нее просунулась голова слуги, а вслед за тем протиснулось его тело. Слуга почтительно поклонился и доложил:

— Владыка так доволен тобой, что приказал дать пир в твою честь. Живее одевайся и следуй за мной!

Пока мой приятель поспешно напяливал на себя все лучшее, что было у него и отца, слуга болтал:

— Владыка так доволен, что хочет назначить тебя своим оруженосцем. Он. изволил выразить, что впервые в жизни встретил честного человека, который не боится говорить правду в лицо и сражается подобно древнему воину.

Я не буду описывать этот пир, и заморские кушанья, и смущение моего приятеля, который даже не знал, как их едят. Скажу только, что к концу пира молодой князь проговорил:

— Возможно, что твоя сегодняшняя победа всего лишь случайность. Завтра сразимся еще раз, и если ты опять победишь, то будешь моим оруженосцем, и телохранителем, и самым близким другом.

С этими словами он поднялся, и пир кончился.

Когда мой приятель спускался к себе по узкой и темной лестнице, вдруг из-за угла вышла дворцовая служаночка. Эх, да что вспоминать! Сказать по правде, была она ему хорошо знакома, добрая и скромная девушка из небогатой самурайской семьи — самая могла бы ему стать подходящая жена.

Девушка приложила палец к губам и шепнула:

— Дзюэмон, постой!

Он остановился, а она шептала, беспрестанно оглядываясь, и так тихо, что он едва улавливал ее голос:

— Слушай! Когда князь после состязания вернулся во внутренние покои и мы подавали ему другую одежду, он был так гневен, что все мы дрожали от ужаса. Он позвал своего оруженосца и сказал ему, что завтра будет сражаться настоящим мечом, и приказал приготовить меч Муромасы, а тебе дадут ржавый клинок, который сломается от первого взмаха. О Дзюэмон, это смерть!

Он долго думал, хмуря густые брови, и сказал:

— Ты имеешь доступ во все дворцовые помещения. Укради меч Муромасы и принеси его мне.

Она в ужасе вскрикнула:

— Что ты задумал?

Довольно уж этот меч пил кровь невинных бедняков. Завтра я напою его знатной кровью, кровью труса и лжеца, коварного негодяя…

Она прервала его, дрожа и ломая руки:

— Опомнись, что ты говоришь? Даже мысль об убийстве господина — величайшее преступление. Верность владыке — первая заповедь самурая. Покорность воле владыки — закон чести.

Так она умоляла его, а он повторил:

— Ты принесешь мне меч.

Она молча плакала, а он повторил в третий раз:.

— Принесешь ты мне меч? Или хочешь, чтобы завтра меня подло убили?

Тогда она выпрямилась, утерла глаза рукавами и сказала:

— Принесу. Жди меня.

Он спустился в свою каморку, и отец, нетерпеливо ожидавший его возвращения, стал расспрашивать, на какое место посадили его на пиру, и кто сидел рядом, и какие кушанья подавали, и что ему говорили, и что он отвечал. Наконец, удовлетворив свое радостное любопытство, старик закрылся с головой стеганым одеялом и заснул. А Дзюэмон долго сидел неподвижно в мучительном раздумье, и уже наступила ночь, когда кто-то тихонько зацарапался за дверью, будто кошка скребла коготком, желая войти.

Дзюэмон поднялся, открыл дверь, и в комнату скользнула девушка.

Из широких складок своей одежды она достала меч и протянула его Дзюэмону.

Он схватил его, вытащил из ножен и по узору древесных колец на сверкающей стали узнал меч Муромасы и поспешно вновь опустил его в ножны.

Девушка заговорила:

— Вот я принесла тебе меч. А когда ты убьешь князя и пытками дознаются, что я похитила этот проклятый меч, казнят меня, и моих родителей, и мою престарелую бабку, и моего маленького братца — весь наш род. И тебя, убийцу, казнят мучительной казнью и твоего отца — весь твой род. Теперь делай что хочешь.

Он прислушался к дыханию спящего отца, он долго смотрел на бледное лицо девушки, он залился слезами и сказал:

— Прощай, больше никогда мы не увидимся. Я ухожу, и подумают, что я украл меч. Подумают, что я испугался и бежал. На тебя не падет подозрение, и ты будешь жива.

Он заткнул меч за пояс и ушел. Так как странен его знала, его выпустили из ворот замка…

— Это все? — воскликнул Мурамори. — А что же случилось дальше с вашим приятелем?

— Ничего хорошего, — мрачно ответил Дзюэмон.

— И вы ни разу больше не видели его?

— Каждый раз, когда я брею бороду и вместо зеркала смотрю в миску с водой, я…

ПИСЬМО

В это мгновение быстрыми шагами вошел Рокубэй. Все черты его лица так и прыгали, стараясь удержать спокойный и равнодушный вид. Едва владея своим голосом, он воскликнул:

— Я добыл огромное богатство! — и бросил Дзюэмону кошелек.

Дзюэмон искоса посмотрел на этот кошелек, тощий и сморщенный, как живот носильщика грузов, и спросил:

— Ты пьян?

Удача всегда появляется, когда меньше всего ее ждешь! — кричал Рокубэй. — Нужно только не растеряться, крепко схватить ее за хвост, пока она не улетела, как золотая птица феникс!..

Тут он заметил насмешливое выражение лица Дзюэмона, рассмеялся счастливым смехом и спросил:

— Ты не веришь? — сел рядом с ним и воскликнул: — Я сам себе сперва не поверил!

Действительно, то, что случилось с ним, было удивительно и неожиданно и доказывало, какой Рокубэй ловкий и сообразительный человек. Было от чего торжествовать!

Рокубэй проводил слепого массажиста до того места, откуда взял его, и повернул обратно, торопясь скорей вернуться домой, потому что уже темнело и близился час, когда запирают улицы. А так как он не успел переодеться, придя с состязания сумо, то на нем был его лучший халат, и он вовсе не хотел, чтобы, когда будут его колотить, ночная стража разорвала халат в лохмотья и вываляла его в грязи.

Он шел быстрыми шагами, с беспокойством замечая, как один за другим гаснут огни за бумажными перегородками домов, когда вдруг в пустынном переулке к нему подошел человек и, поклонившись, спросил:

— Не могли бы вы просветить меня и указать, где находится дом Сэдзи Исао?

Рокубэй удивился, потому что Сэдзи — один из самых крупных скупщиков риса и его имя и дом известны всему городу. Он спросил:

— Зачем это вам в такое позднее время?

Человек ответил:

— В том-то и дело, что поздно! И если я не успею вовремя добраться туда, мне придется ночевать под забором и без ужина. А между тем в доме Сэдзи, надеюсь, не откажут мне в теплой постели и вкусной еде.

— Думаете, не откажут? — медленно повторил Рокубэй, перед его мысленным взором возникли какие-то золотые искры, пятна, полоски — перья феникса. Мгновенно сообразив, как следует поступить, он заговорил приветливо: — Бывают же такие совпадения! Знайте, что я любимый племянник Сэдзи Исао. Нам с вами по пути, и я доведу вас в его дом кратчайшей дорогой.