Великое таинство - Жак Кристиан - Страница 5

3

Наконец-то Мемфису выпала радость! Хоть и с небольшим опозданием, пришел обильный паводок. Подъем воды был высоким, но не разрушительным. Все египтяне — от самого зажиточного до самого бедного — возносили хвалы фараону, отвечавшему за удержание гармонии между силами неба и земли. За появлением долгожданной звезды последовали праздничные ритуалы, и по закону Маат возобновилась обычная смена времен года. Еще раз государству Обеих Земель удалось избежать хаоса.

Однако даже отличные новости не заставили улыбнуться Собека-Защитника, начальника всей стражи царства. Он был человеком властным, суровым, обладал большой физической силой и выносливостью. Он ненавидел изворотливых и льстивых придворных и почитал Сесостриса с самого его воцарения. Защищать царя от опасностей стало главным делом его жизни. Фараон же, к сожалению, слишком часто неоправданно, с точки зрения Собека, рисковал и не прислушивался к советам по поводу безопасности. Поэтому Собек-Защитник продолжал лично отбирать и обучать телохранителей, которым поручалась непосредственная охрана фараона. Ну а дворец, так и не став крепостью, представлял собой такое укрытие, в которое никаким террористам, будь они даже искусно тренированными, проникнуть бы не удалось.

Обильный паводок обещал неплохой урожай, и рассеялась тоскливая атмосфера ожидания и неуверенности, окутывавшая столицу. Жители города ходили веселые, повсюду слышались музыка и пение, народ танцевал на улицах.

Собека же, ни на мгновение не сомневавшегося в способности царя обеспечить стране процветание, более всего на данный момент заботила новогодняя церемония, во время которой чиновники и представители ремесленников преподносили свои подарки фараону. Обеспечить надежную защиту в таких непростых условиях — задача не из легких. Если в толпу замешается убийца и попытается наброситься на Сесостриса, то стражники, конечно же, помешают ему достичь цели. Но вот если хотя бы один из приглашенных окажется сообщником Провозвестника и членом террористической сети, то распознать его будет гораздо сложнее. Стоя рядом с царем во время вручения подарков, он сумеет напасть еще до того, как Собек-Защитник сможет предпринять какие-то меры…

Обыскивать всех приглашенных? Это было бы, конечно, прекрасным решением, но, увы, протокол и закон о гостеприимстве запрещают эту меру. Собеку-Защитнику оставалось одно: повышенная бдительность и молниеносная реакция.

Первым из пришедших оказался визирь Хнум-Хотеп, старый и грузный. От первого министра Египта, такого компетентного и уважаемого, ждать неприятностей не приходилось. Точно так же, как и от главнокомандующего египетским войском, закаленного в боях, неустрашимого генерала Несмонту, как и от внешне изнеженного, но внутренне сурового и несгибаемого верховного казначея Сенанкха и как от хранителя царской печати элегантного и утонченного Сехотепа…

К ногам царской четы высокопоставленные чиновники положили широкое ожерелье — символ девяти созидательных сил, меч из электрума, сплава золота и серебра, миниатюрную золотую молельню и серебряную чашу с новой водой Нила, обладающей возрождающей силой.

За ними пришел черед Медеса, секретаря Дома царя. Медес принес фараону ларец с золотом, серебром, ляпис-лазурью и бирюзой.

Собеку-Защитнику никогда не нравился этот небольшого роста толстенький человечек, от которого, впрочем, все чиновники Мемфиса были в восторге. Ему поручалось составление и распространение по всему Египту, Нубии и сирийско-палестинскому протекторату указов фараона, и он отлично справлялся с этой сложной задачей. Многие аристократы и высокопоставленные чиновники прочили Медесу блестящее будущее.

За Медесом прошли еще человек пятьдесят придворных, соперничая друг с другом в изысканности.

Церемония шла своим ходом, а нервы у Собека-Защитника были напряжены до крайности. Он внимательно следил за поведением каждого гостя, пытаясь угадать отношение к государю каждого из них.

Да, чтобы действовать в такой обстановке, террорист должен был быть либо сумасшедшим, либо одурманенным. Еще бы, ему пришлось бы напасть на сурового гиганта-фараона с таким пронзительным взглядом, что любой бы просто обмер с ним рядом. Казалось, в его веках тяжесть всех человеческих страданий и слабостей, но взор стерегущего покой страны всегда был ясен и исполнен воли. Его большие уши слышали речи богов и мольбы народа, и это еще больше умножало его решимость и силу.

Сесострис был рожден фараоном. Обладая сверхъестественной силой, КА, передававшейся от царя к царю, он одним своим присутствием повергал ниц тщеславных и завистников. Разве чудеса были не его рук делом? Он наладил контроль за подъемом воды, уничтожил привилегии правителей провинций — номархов, объединил земли Верхнего и Нижнего Египта, усмирил Ханаанскую землю и Нубию. Легенды о фараоне множились и распространялись повсюду, и его царствование сравнивалось с царством Осириса.

Сам же Сесострис, будучи равнодушным к лести и безразличным к похвалам в свой адрес, думал лишь о предстоящих ему трудностях. Управлять такой обширной державой, удерживая ее на пути богини Маат, упрочивать единство, защищать слабого от сильного, удерживать присутствие богов на египетской земле — всего этого было бы достаточно, чтобы источить силы любого гиганта. Но Великий царь Египта не имел права отдыхать и должен был действовать так, чтобы его подданные могли спать спокойно.

И фараон принял вызов такого опасного противника, как Провозвестник, который решил распространить на земле зло, жестокость и фанатизм. Египет и дело фараона были главными препятствиями на этом пути, и Провозвестник попытался поразить их в самое сердце, напав на Древо Жизни — акацию Осириса в Абидосе. Несмотря на то что акация выздоровела, Сесострис продолжал тревожиться и не верил в то, что Провозвестник погиб в одном из затерянных уголков Нубии. За его исчезновением могла скрываться попытка устроить западню и вновь напасть!

Конечно, строительство новой пирамиды в Дашуре, Храма миллионов лет и вечного жилища в Абидосе, а также магическая защита крепостей между Элефантиной и вторыми порогами противодействовали планам врага. Но все же он был способен устроить прочную и долговечную террористическую сеть в Мемфисе, умел приспосабливаться, подкупать, пользоваться человеческими слабостями и пороками, подвластными темным силам зла! Провозвестник был далеко не повержен, он продолжал представлять собой страшную угрозу Египту…

Перед царской четой преклонил голову начальник ремесленников-скульпторов Мемфиса. Собек внимательно посмотрел на него. Внешне человек заслуживал доверия, но такого понятия не существовало в душе начальника стражи Египта.

— Великий царь, — произнес ремесленник, поднося фараону маленького алебастрового сфинкса, — сто статуй, символизирующих царское КА, находятся в вашем распоряжении.

Каждая провинция располагала по меньшей мере одной такой статуей, и каждая из них гарантировала целостность страны. Диорит, цвет которого имел широкий спектр оттенков, от черного до темно-зеленого, придавал этим скульптурам силу и суровость. Их изготовили не ради удовлетворения тщеславия, а искренне стремясь усилить сияние живительного КА. Фараон был изображен в виде почтенного патриарха с серьезным лицом и большими ушами, наделенного сверхъестественной силой, позволяющей наполнять Египет благодеяниями и отбивать атаки Провозвестника.

Церемония подходила к концу.

Тыльной стороной руки Собек-Защитник вытер пот со лба. Никто не посмел бы упрекнуть его в излишнем пессимизме и чрезмерной подозрительности. А если кто-то и посмеивался, то ему до этого не было дела — он не станет менять своего поведения.

Вот дошла очередь и до последнего посетителя, принесшего фараону свой подарок. Это был щуплый человек, который протягивал царю гранитную вазу. Собеку показалось странным, что он держал ее кончиками пальцев, словно боялся до нее дотронуться. Собек-Защитник приготовился отбить возможное нападение.