Ученик Ведьмака - Дилейни Джозеф - Страница 6

И она заплакала. Тогда я точно уверился, что это не мама. Мама – сильная женщина. Она никогда не плакала, что бы ни случилось.

Спустя некоторое время стук стал тише, а потом и вовсе прекратился. Я улегся на пол и снова попытался заснуть. Все время ворочался с боку на бок, но никак не мог сомкнуть глаз. Ветер колотил в окна еще сильнее, и каждые полчаса бил церковный колокол, приближая полночь.

Чем меньше оставалось у меня времени, тем больше я нервничал. Мне очень хотелось пройти испытание Ведьмака, но… оказаться бы сейчас в своей теплой постели, дома, где нечего бояться!

И вот, стоило часам пробить половину двенадцатого, в погребе снова кто-то начал копать…

Я опять услышал медленные шаги тяжелых башмаков на ступенях погреба. Опять открылась дверь, и невидимые ноги шагнули в комнату. К этому моменту во мне шевелилось только сердце, которое стучало так сильно, что готово было разорвать грудь. Но на этот раз башмаки не свернули к окну. Они продолжали идти. Топ! Топ! Топ! - прямо ко мне.

Я почувствовал, как меня грубо схватили за волосы на затылке – так кошка носит котят за шкирку. Затем невидимая рука обхватила меня, сжав за бока. Я с трудом пытался втянуть в легкие воздух, но это было невозможно. Мою грудь почти раздавили.

Меня потащили к погребу. Я не видел, что именно это было, и слышал только его хриплое дыхание. В панике я вырывался, потому что откуда-то знал, что происходит. Меня тащили вниз, в темноту, где ждет могила, в которой я буду заживо похоронен.

Я так испугался, что пробовал кричать, но безуспешно: меня словно парализовало и ни один мускул не двигался.

И тут я начал падать…

Опомнившись, я увидел, что стою на четвереньках в нескольких дюймах от верхней ступеньки и смотрю на открытую дверь погреба. От ужаса сердце колотилось так бешено, что сосчитать удары было невозможно. Я вскочил на ноги и захлопнул дверь погреба. Меня еще била дрожь, но я вернулся в переднюю и увидел, что нарушил один из наказов Ведьмака.

Свеча погасла…

Когда я подошел к окну, комнату внезапно озарила яркая вспышка. За ней последовал громкий раскат грома где-то прямо над головой. В стены дома барабанил дождь, он стучал в стекла, от него входная дверь скрипела и стонала, как будто что-то рвалось внутрь.

Я пристально смотрел в окно несколько минут, наблюдая за вспышками молнии. Ужасная ночь. И пусть молния меня пугала, я бы тогда все отдал, чтобы выйти на улицу и не встречаться с тем существом из погреба.

Где-то вдалеке забил церковный колокол. Я посчитал удары – ровно двенадцать. Пора идти в погреб.

И тут, когда очередная молния осветила комнату, я заметил большие следы на полу. Сначала я решил, что они принадлежат Ведьмаку. Но следы были черными, как будто ботинки того, кто здесь прошел, испачкались угольной пылью. Следы шли от кухонной двери, доходили почти до окна, а потом возвращались обратно. Вниз, в темноту, куда мне придется идти!

Еле заставив себя сдвинуться с места, я нашарил на полу огарок свечи и охапку со своими пожитками. Среди вещей была завернута трутница отца.

Я на ощупь вытряхнул горсть трута на пол и попытался высечь искру сталью и кремнем. Кучка опилок загорелась, и я успел зажечь свечу. Вряд ли отец догадывался, что его маленький подарок так скоро мне пригодится.

Я открыл дверь погреба, и весь дом затрясся от вспышки новой молнии и внезапного раската грома, звук которого отозвался дрожью в ступеньках. Руки у меня тоже тряслись, и огарок свечи пританцовывал, отбрасывая причудливые тени.

Мне совсем не хотелось спускаться туда, но если я не выдержу испытание Ведьмака, то уже на рассвете отправлюсь восвояси. И как же мне будет стыдно рассказывать обо всем маме!

Восемь ступенек – и я свернул за угол. Теперь был виден погреб – не очень большой, но по углам бродили черные тени, и свеча не могла их прогнать. С потолка хрупкими грязными занавесками свисала паутина. По земляному полу был разбросан уголь, повсюду валялись большие деревянные корзины. Рядом с пивной бочкой стоял старый стол. Я обошел бочку и заметил что-то в дальнем углу, прямо за корзинами. Оно так меня напугало, что я выронил свечу.

Его темные очертания больше напоминали груду тряпья, но существо издавало какие-то звуки. Слабые и равномерные, похожие на дыхание.

Я сделал шаг вперед. Потом еще один, собрав всю волю в кулак, чтобы заставить ноги двигаться. И когда до него было рукой подать, существо вдруг выросло. Из тени на полу оно превратилось в нечто огромное.

Я едва не бросился бежать. Оно было высокое, черное, в капюшоне, из-под которого смотрели зеленые огоньки глаз.

И тут я заметил в его левой руке посох.

– Почему так долго? – требовательно спросил Ведьмак. – Ты почти на пять минут опоздал!

ГЛАВА 4

Письмо

– Я жил в этом доме, когда был маленьким, – сказал Ведьмак, – и видел такое, от чего у тебя бы волосы дыбом встали. Но дело в том, что видел это я один, и отец всегда бил меня за ложь. Что-то поднималось из погреба. С тобой случилось то же самое, верно?

Я кивнул.

– Бояться тут нечего, парень. Еще одна мятежная душа, не нашедшая покоя. Этот человек не смог расстаться со своими грехами, и теперь заточен там навечно.

– А что он совершил? – спросил я, и мой голос эхом отскочил от потолка.

Ведьмак печально покачал головой:

– Это рудокоп. Его легкие были так засорены, что он больше не мог работать. День и ночь он кашлял, вырывая у жизни каждый вдох. Его жена тянула на себе их обоих. Она работала в пекарне, но, к несчастью, была очень красивой женщиной. Мало кому из женщин можно доверять, а уж красивым тем более. Рудокоп был очень ревнив, и из-за болезни его нрав стал еще хуже. Однажды вечером его жена долго не возвращалась домой, а он все бродил у окна и злился, так как думал, что она сейчас с другим мужчиной. И когда она наконец вернулась, он так разъярился, что раздробил ей голову большим куском угля и оставил умирать на полу, а сам пошел в погреб вырыть могилу. Она еще дышала, когда он закончил, но не могла ни двигаться, ни кричать. Это ее страх охватил тебя, потому что она слышала, как муж роет могилу, и знала кому.

– Той же ночью рудокоп покончил с собой. Грустная история. Теперь они оба лежат в земле, но его неупокоенная душа продолжает жить вместе с последними воспоминаниями жены. Мы же видим то, чего другие не могут. Это и дар, и проклятие, но в нашем деле без него не обойтись.

Я содрогнулся. Мне было так жаль бедную жену и рудокопа, который убил ее. Мне даже было жаль Ведьмака. Как можно было жить в таком доме?

Я опустил глаза и увидел, что свеча на столе почти сгорела до конца и ее огонек начал последний мерцающий танец. Но Ведьмак и не собирался покидать погреб. Не нравились мне тени на его лице. Оно постепенно менялось, словно у Ведьмака росло рыло или что-то в этом роде.

– Знаешь, как я преодолел свой страх? – спросил он.

– Нет, сэр.

– Однажды ночью я так испугался, что не выдержал и закричал, перебудив весь дом. Отец разозлился, поднял меня за шиворот и потащил в погреб. Потом он взял большой молоток и заколотил дверь, оставив меня тут. Мне было тогда не больше семи. Я вскарабкался по ступенькам и начал скрестись в дверь, колотить и кричать до изнеможения. Но мой отец был очень суровым человеком. Он не выпустил меня, и мне пришлось просидеть тут много часов. Спустя какое-то время я успокоился, и знаешь, что потом сделал?

Я мотнул головой, стараясь не смотреть ему в лицо. Его глаза ярко горели, и теперь он был похож на волка.

– Я спустился по лестнице и сел. Три раза вздохнул и смело встретил свой страх. Я встретил темноту, хуже которой ничего нет, особенно для таких, как мы, потому что в темноте к нам приходят тени, которые видим только мы. Но я встретил их, и, когда покинул подвал, худшее было позади.

Вдруг свеча оплыла и погасла, оставив нас в полной темноте.