Отыгрывать эльфа не просто - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 41

«Как я это все буду в Москве докладывать? Ждут меня желтый дом и рубашка с длинными рукавами. А скорее всего, просто уютная камера, как и большинство моих бывших коллег в тридцать седьмом году. Ведь как все начиналось? Под личным патронажем Берии — особый отдел, да за место в нем такие драки шли — не перечесть, сколько человек на это самое место готовилось. Вспомни, да если бы не кореш твой закадычный Серега, ничего бы тебе не светило. А как радовался — лейтенант особого отдела НКВД, как первые дела раскручивал, от азарта неделями не спал! Да одну только мадам Жюли, которая под прикрытием гипноза клиентов обворовывала, вспомни. Да если бы не тот же Серега и не подвернувшаяся вовремя возможность оказать интернациональную помощь испанскому народу, сидеть бы тебе, Андрюша, в бараке где-нибудь под Соликамском. А вернее всего, лежать в общей могиле с пулей в затылке, как чрезмерно много знающему о провале этого самого особого отдела. Мне ведь еще повезло, когда начальство специалистов для той злосчастной экспедиции в Тибет собирало. Грипп, батенька, он ведь, оказывается, для организма бывает жутко полезен. Из тех ребят, которые в эту экспедицию ездили, уже через год в живых никого не осталось. Ведь того, ради чего отдел создавали, по миру в экспедициях шлялись, так и не нашли. Ну, пару десятков бабушек-шептуний, парочку гипнотизеров одесского разлива — и все. А материалов гору перевернули, закрытые фонды почти всех музеев перерыли.

В январе, помнишь, с Галочкой в Эрмитаж соизволили зайти — так даром что в гражданском, при одном виде моего лица директор в стойку встал и побледнел. Видно, вспомнил, как мы его ночью вместе с частью экспозиции в подвал морга на Никитинской привезли, была тогда идейка, что магические проявления нужно в рентгеновских лучах заснять и посмотреть, какие из вещичек в фонде музея следует изъять для дальнейшего изучения. Толку, правда, в этом никакого не оказалось, единственное, что нашли, — обнаружили, что большинство икон писалось странно: сперва, значит, на одной обнаружили четкий контур Божьей Матери с младенцем, хотя поверху какой-то мужик с копьем нарисован был. На некоторых рассмотрели, что головы уже потом дорисовывали. А с одной иконой вообще смех получился: в доске, как рентген показал, прямо напротив глаз, углубления, чем-то темным заполненные. Директор музея как увидел, так сразу руками замахал, зенки раззявил и кричать стал, что это, мол, находка века, новое слово в анализе и исследовании исторических ценностей. И что он теперь понял, почему эта икона после реставрации и покрытия лаком кровоточить перестала. Тут уж наши спецы к нему головы повернули и ласково так под микитки взяли. Потрусили немного — вот из него информация и посыпалась, даже особо не запирался. Оказывается, очень часто при реставрации или даже просто при перемещении в другое помещение так называемые „мироточивые“ или „плачущие кровью“ иконы, которыми попы приманивали верующих, переставали работать. Теперь, благодаря этому рентгеновскому снимку, ему все понятно: под слой белил, которым покрывается доска, нанесен слой каких-то квасцов, судя по цвету потеков, оставшихся в углах глаз этого святого, скорее всего, это красная кровяная соль. После покрытия краской такая икона может стоять столетиями, но как только церковникам нужно очередное чудо, они просто протыкают слой краски в уголках глаз или в местах размещения стигмат иголочкой — и вуаля. Через некоторое время влага, содержащаяся в помещении, впитывается обезвоженными квасцами и выступает на иконе в виде кровавых потеков.

Как потом он за эту икону и снимок держался, но мы ему быстренько объяснили, что реквизируем данное произведение изобразительного искусства для дальнейшей проверки и чтобы он, интеллигентишка драный, лапки-то свои разжал по-хорошему.

История эта нервов потрепала — не счесть. Да вспомни только лицо патологоанатома Лаврицкого, вроде так его звали, когда на прозекторский стол под рентген-аппарат из деревянных ящиков иконы выкладывать стали. Он ведь по старой памяти уже и шланг приготовил кровь смывать.

Нет, вовремя я в Испанию интернациональный долг исполнять отправился. С кучей людей познакомился и, самое главное, попал под крылышко Судоплатова. Ведь если бы он по возвращении на родину к себе не перетащил, неизвестно, как бы дальше судьба повернулась. А он за своих всегда держится и за ребят горой стоит.

Вот представь, появишься к нему пред светлы очи да и начнешь правду рассказывать. Выслушать он, конечно, выслушает и вопросы наводящие задавать начнет, да вот только чем свои слова подтверждать будешь? А? Разведчик-дипломат, особист хренов.

А теперь давай, напрягай извилины, что по Испании помнишь и на что в особом отделе напирали, что там для Москвы поважнее да поубедительней будет…»

В тот же день

Ссешес Риллинтар

— Ссешес, мне тут по Испании некоторые моменты вспомнились, вот твоему лечению кого-нибудь научить сможешь? Думаю, наше руководство очень сильно бы этим заинтересовалось. Скорость заживления ран просто невероятная.

— С магическим фоном проблемы. Даже если я хумансу заклинание по буквам разжую, с чего бы оно в его исполнении сработало? Магии в хумансовской тушке нет ни капли, а окружающий фон почти на нуле. Я думаю, по этому вопросу надо Духа Чащи потрошить.

Странное, ничего не понимающее выражение, образовавшееся на лице Лешего, быстро дополнилось недоуменным скрипящим басом:

— Чего со мной делать надо? Ты, трау, за говором своим следи. Не дам я себя потрошить, да и смысла в этом нет, тело это фактически целиком из древесных волокон состоит, внутренностей в нем нет.

Леший многозначительно посмотрел в мою сторону, с невысказанным прозрачным намеком на толстые обстоятельства. В ответ дипломатической почтой был отправлен не менее многозначительный взгляд. Вот ведь мерзавец, это он так слегка намекает, что мои прототипы, трау или драу, в этом мире засветиться и до потопа успели, и засветиться довольно неплохо.

— Про потрошение сказано было образно. Я к чему разговор-то веду, помнится, ты проговорился, что мэллорны высадил? В моем мире светлоэльфийские лекари часто листья данных сорнячков как лечебное средство используют, причем с довольно хорошими результатами. Даже небольшое количество растолченного в пыль листа в рану — та гнить перестает и излечивается почти на глазах. В этом мире эффект, конечно, пожиже будет, но думаю, эти листики все равно поработают, магия содержится прямо в них и внешней подпитки не требует. Правда, о побочных эффектах ничего сказать не могу — не моя специализация. Думаю, поставки такого хорошего лечебного средства будут заметным вкладом в зарождающийся союз между нашими Домами.

— Сердце Чащи людишкам на лечение обдирать!

Выражение искреннего возмущения, прорисовавшееся на лице Лешего, доставило мне просто небесное удовольствие и сильно обеспокоило капитана, настолько, что он с тревогой начал всматриваться в наши лица.

— Так никто не говорит о том, что обдирать нужно именно сейчас. Ты на ростки небось весь запас магии угрохал и, наверное, даже резерв? Дай догадаюсь — сейчас они, мэллорны твои, они же Сердце Чащи, как ты поэтически высказался, размером с человека примерно или чуть больше?

Понурый кивок Лешего был как бальзам в чашку с кофе. Вот почему старичок такой покладистый и тихий. Он вообще на голодном пайке — не рассчитал, видать, и после пробудки вбухивал магию налево и направо, тело вот себе соорудил. А потом, видно, решил шикануть и сразу восемь мэллорнов высадил. Нет, ну не дурак? Ведь заработают без подпитки только лет через пятьдесят, а подпитку-то брать неоткуда — вот и пришлось к дроу да хумансам на поклон идти. Нет, посадил бы одно деревце, подпитал бы до полного развития, и с уже работающим источником магии высаживал бы другие. Ну не дурак он после этого?

— На зиму листва с них все равно опадать будет, конечно, не вся — эти растеньица, как я помню, вечнозеленые. Так вот, давай прикинем: лечебная доза на одно серьезное ранение — примерно одна восьмая листа, но можно использовать и меньшими дозами, просто процесс выздоровления затянется. С восьми-то деревьев за зиму тысячи полторы листьев соберется. Заметь, ничего обдирать не надо, берем только то, что само упало. А это уже порядка пятнадцати — двадцати тысяч выживших безнадежных больных. Капитан, у ваших медиков гниль в ранах часто встречается?