Отыгрывать эльфа не просто - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 26

Олег распахнул ворот гимнастерки и обнажил правое плечо, на котором виднелся примерно пятисантиметровый бугристый, розовый шрам. Подождав, пока капитан налюбуется на результаты лечения, я неслышно подошел к его беспомощному телу, кстати лежащему на моей родной пенке, уселся в позу лотоса и, откинув капюшон, произнес:

— Задавай вопросы, кхапитан. Не скхажу, что смогу полностью на них ответить, но постараюсь…

Выражение лица капитана явно показывало, что версия о якутском шамане только что отправилась на дно и на горизонте ярко зажглась версия шамана африканского. Но капитан оказался мужиком твердым, судя по тому, как он держался и задавал вопросы, несмотря на то что сам дышал через раз и задыхался.

— Ссешес — правильно?.. Ты случайно не из коминтерновских? Из Африки небось на учебу приехал?

Первые шаги знакомства с капитаном НКВД требовали не только железобетонной легенды, но и стальных нервов в моем исполнении — ибо от этого зависела вся моя дальнейшая жизнь на территории СССР. Поэтому, немного успокоившись, я решил озвучить проработанную мной в свободное время легенду появления в этом мире. В подсознании яркой лампочкой горела мысль, что, если не прокатит забить баки, придется всех вырезать по-быстрому и придумывать легенду получше — для следующей группы окруженцев.

— А считай, что хочешь. Достало объяснять — кхто я.

В глазах капитана мелькнуло плохо скрываемое любопытство, и пока он не принялся обвинять меня во всех смертных грехах, я продолжил свою мысль:

— Это ты, кхапитан, сам уже придумывай. Дроу я. В ваш мир случайно попал. Ребятам я подробно не рассказывал, а вот тебе, как представителю командного состава, вижу, придется поподробнее доложить.

Выражение лица капитана немного поменялось, и, чуть поморщившись, он спросил:

— В Испании, наверное, воевал?.. А тут что делаешь? — От напряжения на его лице выступили крупные капли пота.

Широко улыбнувшись и показав таким образом клыки, чем привел капитана в еще большее недоумение, я чуть наклонил голову влево и, проведя кончиком когтя указательного пальца по подбородку, ответил:

— Я даже не догадываюсь, что такое Испания, а попал сюда следующим образом. Кхоманда из пяти разведчиков со мною во главе по приказу матроны Дома Ril’lintar выдвинулась для захвата эльфийского поста в Долине Теней. По мнению штаба, на этом посту находилось не менее четырех боевых магов и взвода охраны, была вероятность осуществления магической поддержки главного удара объединенных эльфийских сил в направлении входа в Подземье. Приказ матроны звучал следующим образом: скрытно выдвинуться в расположение противника, нейтрализовать охрану и вывести из строя магов, желателен захват пленного. По окончании операции произвести отступление с помощью одноразового амулета телепортации. Резервный путь эвакуации — восточный вход в Подземье.

С каждым моим словом глаза окружающих все больше и больше заполнялись удивлением — даже Сергей, с которым мы довольно подробно беседовали о моем мире, не ожидал такого подробного рассказа. С точки зрения любого бойца, я сейчас делал что-то странное — рассказывал незнакомым лицам о своем задании и его выполнении. Впрочем, это не мешало мне продолжать, формируя перед внутренним взором окружающих стройную картину своего появления в этом мире:

— Задача была моим отделением выполнена почти полностью — охрана нейтрализована, но живым ни одного из двух эльфийских и четырех хумансовских магов взять не удалось. Активировав амулет телепортации, мы приготовились переместиться в колдовские покои Дома для доклада матроне. Но при формировании воронки заклинания произошел сбой: сформировавшаяся воронка чрезмерно долго не капсулировалась и имела нестабильные границы. К сожалению, прервать заклинание силами отряда не представлялось возможным — мы с бойцами находились непосредственно в зоне сжатия. Сработав с задержкой в полторы минуты, амулет выкинул нас в зоне почти полной безмагии. Мы находились в каком-то деревянном строении, битком набитом хумансами. Извне доносился громкий треск пламени, из щелей сильно тянуло гарью и дымом.

Внимательно фиксируя вазомоторные реакции окружающих, и в особенности капитана, я продолжал описывать события как можно подробнее, пытаясь перекрыть все направления возможных вопросов:

— Распределив бойцов и оценив ситуацию, пришел к выводу, что данное строение намеренно подожжено снаружи — по команде двойка бойцов проверила ворота, они были заперты. Отогнал в сторону местных хумансов и разместил алхимическую взрывчатку в одном из углов строения, мои бойцы по команде, направленным взрывом, пробили нам выход наружу. Выскочив из строения, мы подверглись обстрелу из неизвестного типа оружия — форма хумансов, расстреливающих мой отряд, и выбегающих за нами пленников была мне незнакома. Странным было также отсутствие доспехов — черная форма солдат напоминала парадную форму гвардейцев некоторых хумансовских королей.

Посмотрев капитану в глаза, я произнес:

— Теперь я понимаю, что это были немцы, а тогда, извините, ребята, особой разницы между вами и вашими врагами я не видел. Но эти уроды стреляли по моим солдатам!

Голос Сергея, раздавшийся справа, заставил меня отвлечься от наблюдения за реакцией капитана.

— Ссешес, а немцы они что, действительно хотели наших людей живьем сжечь?

Это предположение вызвало бурную реакцию солдат, по лицам пробежало выражение сильного негодования. Старшина громко помянул фашистов по матери, а капитан побледнел еще сильнее.

— Не знаю, Сергей. Перед зданием горел сильный костер, возле соседнего дома лежало несколько трупов в форме, похожей на вашу. Меня в тот момент больше интересовали мои парни и те уроды, которые в нас стреляли. Видимо, наше появление застало их врасплох, поэтому стреляло только несколько человек, но с вашим чудовищным оружием, палящим очередями, этого хватило.

Скорострельность и громкость неизвестного оружия поражала, правда, меткость хумансов потрясала, как обычно, еще сильнее. Первые выстрелы положили несколько пленных, выбежавших первыми, и первую двойку дроу, вырвавшихся из пролома для расчистки пути эвакуации. Выбравшись на оперативный простор, мы нейтрализовали стрелков с помощью духовых трубок и холодного оружия. Дальнейшие события напоминали выборы вождя у гоблинов — все было так же быстро, громко и безумно. Местные, ломанувшиеся толпой в направлении близлежащего болота, яркий солнечный свет, лежащие кругом тела — все это сводило меня с ума.

Вытащив из ножен клинок, я начал нервно ковырять лесную подстилку, пытаясь таким образом показать, что нервничаю. Ведь все, что рассказываешь с каменным лицом, не особенно воспринимается окружающими. Надо было показать немного эмоций для капитана и других внимательных взглядов, буквально ощупывающих меня.

— Подхватив своих мертвых, мы двинулись вместе с недавними пленными в болото, прикинули, что в этой местности они лучше знают, где спрятаться. Передвигались почти по горло в трясине, с телами, которые мы были вынуждены нести на руках, ибо остановиться и вылечить не представлялось возможным. Выстрелы и крики людей в черной форме быстро приближались со стороны покинутой нами деревни. Это вынудило нас быстрее удаляться в глубь болота. Попытки объясниться с кем-нибудь на знакомых языках вызывали только непонимание. Через несколько минут мы выбрались на небольшой островок суши, чуть выступающий над поверхностью болота, и с облегчением остановились.

Вдруг старшина прокашлялся, ударил себя кулаком в грудь — во время моего рассказа он задержал дыхание и поэтому чуть не задохнулся. Этим он вызвал многочисленные взгляды, в которых было крупными буквами написано что-то непечатное. Воспользовавшись невольной паузой, я посильнее насупился, всем своим видом показывая состояние уныния, как будто бы охватившего меня. После превращения в дроу моя психика приобрела три полярных состояния: полное спокойствие, дикую ярость и сверхъехидность, обычно просыпавшуюся при посещении немцев за очередным псевдосамоходом. Поэтому я имел возможность с ледяным спокойствием оценивать реакции окружающих и одновременно качественно отыгрывать свои. Глубоко вздохнув и распрямившись, продолжил рассказ: