Большое время - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 3

Мод подпрыгивала от восторга — не знаю уж, за кого она болела (и могу поклясться, она сама этого не знала) — а новая дева была белее мела. Сабли мелькали в воздухе, схватка становилась ожесточенной. Эрих один за другим наносил легкие удары, и вот на щеке блондина заалело несколько капель. Светленький сделал яростный выпад, Эрих отскочил и в следующий момент оба они беспомощно забарахтались в воздухе, корчась, будто у них начались судороги.

Я сразу поняла, что Сид выключил гравитацию в секторах Двери и Складов, тогда как мы, в соседних секторах Восстановления и Хирургии, остались крепко стоять на ногах. У нас на Станции была секционная гравитация — специально для наших внеземных приятелей: эти психи иногда жутко буянят, прибывая на восстановление в очень смешанных группах.

Взяв ситуацию под контроль, Сид обратился к забиякам, достаточно мягко, но не оставляя сомнений в серьезности намерений:

— Все, парни, позабавились и хватит. А теперь — шпаги в ножны.

Еще несколько мгновений два черных гусара болтались в воздухе. Эрих отрывисто засмеялся и подчинился приказу — комендант привычен к свободному падению. Беленький перестал дергаться, поколебался, вися вверх ногами перед Эрихом, и неохотно сунул саблю в ножны, при этом медленно перекувырнувшись в воздухе. И тогда Сид включил гравитацию, достаточно плавно, чтобы они не расшиблись при приземлении.

Эрих снова засмеялся, но на сей раз его смех уже не был язвительным, и направился к нам. По пути он с размаху хлопнул новенького по плечу и открыто поглядел ему в лицо.

— Ну вот ты и получил боевой шрам.

Тот не отодвинулся, но и не поднял глаз, и Эрих пошел дальше. Сид торопился навстречу новенькому и, проходя мимо Эриха, погрозил ему пальцем, добродушно буркнув: «Ну, ты и проказник». А потом я бросилась к Эриху на шею, а он целовал меня и стискивал так, что казалось, ребра вот-вот затрещат, и говорил: «Liebchen! Dopphen!»И это было просто здорово, потому что я его люблю, а любовница я хорошая и, кстати, у меня тоже два креста, как и у него.

Только мы отпрянули друг от друга, чтобы перевести дыхание — и его усталые голубые глаза так нежно глядели на меня — как сзади раздался глухой удар. Оказалось, когда напряжение спало, Док свалился со своей табуретки у бара, и его шляпа аккуратно прикрыла ему глаза. Пока мы хихикали над ним, Мод вдруг завизжала и обернувшись, мы увидели, что римлянин направился прямо в Пустоту и маршировал туда, не удаляясь от нас ни на шаг, — как, собственно, и должно быть. Его черная форма терялась на сером сумеречном фоне.

Мод и Бур кинулись, чтобы оттащить его, что довольно мудрено сделать. Тощий картежник снова стал само воплощение действия. Сид наблюдал за всем этим со стороны.

— Что это с ним случилось? — спросила я Эриха.

Он передернул плечами.

— Запоздалая реакция на Перемену. И он был ближе всех к автоматчикам. Лошадь чуть не сбросила его. Mein Gott, видела бы ты Санкт-Петербург, Liebchen: Невский проспект, каналы, будто впитавшие в себя синеву неба, кавалеристы в голубом с золотом, оказавшиеся у нас на пути и пытавшиеся помешать нашему бегству; прекрасные женщины в мехах и страусовых перьях; фотограф с треногой, похожий на монаха в своем капюшоне, надвинутом на лицо. Я пришел в ужас, глядя на всех этих Зомби, мелькающих мимо и глазеющих на меня, как это обычно у них бывает, в каком-то болезненном полусне. И я знал, что кто-то из них, да хоть тот же фотограф, вполне может оказаться Змеей.

В Войне Перемен мы боремся на стороне Пауков, а на другой стороне — Змеи, хотя все мы — как Пауки, так и Змеи — Двойники и Демоны одновременно, потому что мы прервали наши жизненные линии в космосе. Жизненная линия — это вся ваша жизнь от рождения до смерти. Мы — Двойники, потому что можем действовать как в космосе, так и вне его, и Демоны, потому что все это время остаемся живы, а вот призракам этого не дано. Все Развлекатели и Солдаты — Демоны-Двойники, на какой бы стороне они не воевали, хотя поговаривают, что на змеиных Станциях творится просто жуть. А Зомби — это умершие люди, жизненные линии которых лежат в так называемом прошлом.

— Чем вы занимались в Санкт-Петербурге, пока не попали в засаду? — спросила я у Эриха. — Конечно, если тебе можно об этом рассказывать.

— А почему бы и нет? Мы похитили у Змей мальчишку Эйнштейна в 1883 году. Да, Змеи захватили его, Liebchen, всего несколько снов назад, и поставили под угрозу всю победу Запада над Россией.

— …и этим преподнесли твоему любимцу Гитлеру весь мир на тарелочке на целых пятьдесят лет, а меня ваши доблестные войска чуть не залюбили до смерти при Освобождении Чикаго…

— …но зато это ведет к окончательной победе Пауков и Запада над Змеями и коммунизмом, не забывай, Liebchen. Но как бы то ни было, наш контрудар не удался. Змеи выставили охрану — это было полной неожиданностью, нас не предупредили. Была жуткая кутерьма. Не удивительно, что Брюс потерял голову, хотя это его не извиняет.

— Это ты про новенького? — спросила я. Сид еще не успел заняться блондином и тот все еще стоял там, где Эрих оставил его, опустив глаза, как олицетворение стыда и злости.

— Ja, он был лейтенантом на Первой Мировой. Англичанин.

— Я так и поняла. И он действительно женственный?

— Weiblischer? — он улыбнулся. — Надо же было мне что-то ответить, когда он обозвал меня трусом. Он будет хорошим Солдатом, его только нужно немножко пообтесать.

— Вы, мужчины, настолько оригинальны, когда ссоритесь, — и я понизила голос. — Но тебе, милый мой Эрих, не следовало заходить слишком далеко и обзывать его Змеей.

— Schlange? — Эрих скривил рот. — Кто знает… Можешь ты поручиться за любого из нас? Санкт-Петербург показал мне, что шпионы Змей становятся умнее наших. — Нежность испарилась из его голубых глаз. — Вот, скажем, ты, Liebchen, действительно настолько уж лояльна Паукам?

— Эрих!

— Ладно, я слишком далеко зашел — и с Брюсом и с тобой тоже. Мы все измотались за последние дни, балансируя на краю пропасти.

Мод и Бур, поддерживая с обеих сторон, подвели римлянина к кушетке, причем в основном тащила его Мод. Сид наблюдал за сценой со стороны, а новичок угрюмо стоял сам по себе. Конечно, новой деве следовало бы заняться им, но ее нигде не было видно и я решила, что эта соплячка наверняка отправилась укреплять нервы в буфет.