Трон Валузии - Легостаев Андрей - Страница 12

— Я оторву вот эту крышу, сделаем плот. Быстро обеги то, что над водой, надо найти пресную воду, какую-нибудь еду и побольше веревок — срезай все, что подвернутся под руку. Затем раздень двух-трех верулийцев, одежда нам пригодится. И бери оружие, если найдешь. Давай живей, скоро корабль уйдет под воду.

Он, орудуя топором, принялся срывать бревенчатую крышу надстройки.

Через полчаса он и Генбел стояли на довольно просторном плоту, пытаясь выловить из воды все, что может пригодиться в многодневном путешествии по морю. Кулл хотел найти обломок весла подлиннее.

— Эй, смотри! — воскликнул Генбел. — Кажется, там кто-то живой!

Он указывал в сторону безжизненно уцепившегося за бревно человека.

— А нам-то какое до него дело?! — проворчал Кулл. Но согласился: — Давай, попробуем догрести. Эге, да ведь это… капитан Антиш! Валка великий, ты услышал мои молитвы!

Кулл прыгнул в воду и подогнал бревно к плоту. Лемуриец был тяжело ранен, без сознания, но сердце билось. Генбел помог перетащить его на плот.

Они видели, как вдали, у самой кромки горизонта, галеру, на которой Кулл провел два многажды проклятых года, поглотила морская пучина. Лишь бревна, мусор да тела убитых несколько дней еще будут напоминать о развернувшейся здесь трагедии, да поползут по всем береговым странам слухи, что легендарный неуловимый пират Антиш погиб, и хоть тело его не украшает виселицу, спастись он ну никак не мог. Разве знали хмельные от победы верулийцы, что исконный враг всех купцов лежит тяжело раненый на шатком небольшом плотике, затерянном в морских просторах, который медленно, но неуклонно приближается к валузийскому берегу, ведомый двумя бывшими рабами?

Небольшой самодельный плотик под импровизированным парусом носило по волнам три дня, пока вдали не показался долгожданный берег. За эти дни тяжело раненый капитан пиратов, единственный из команды чудом оставшийся в живых, так и не пришел в себя, лишь бредил время от времени. Кулл регулярно менял ему повязки на ранах и по глотку смачивал губы вином, что нашел Генбел на тонущей «Лорелле».

За эти три дня Кулл, возвращающийся к жизни после многодневного отупляющего нудного труда, подружился с Генбелом, часами слушая его рассказы о столь желанной Валузии и чуть ли не с любовью разглядывая лежавшего перед ним смертельного врага.

Генбел был средним сыном древнего, но порядком обедневшего аристократического рода. С юных лет он увлекался живописью и музыкой и подавал большие надежды, но пять зим назад, достигнув совершеннолетия, он по жребию отправился служить офицером в царские войска, отец выхлопотал ему почетное место в легендарных Черных Отрядах, защищающих северное побережье Валузии. И чуть ли не в первом же серьезном бою с лемурийскими пиратами Генбел попал в плен. Тогда захватили более ста валузийцев, погрузили в трюмы трех галер и отвезли на острова Лемурии. Вид у Генбела был не слишком внушителен и его продали с торгов на невольечьем рынке. Его чуть ли не за бесценок, польстившись на аристократическое происхождение валузийца, приобрел известный на все побережье трактирщик, у которого частенько оставляли свои честно награбленные золотые самые прославленные пираты. Аристократическая гордость утонченного валузийца, понимающего толк в изящных искусствах, потерпела колоссальный удар, когда его заставили протирать столы от объедков и подносить пьяно хохочущим пиратам и едва одетым девкам вино и закуски. Он запальчиво сказал трактирщику, что лучше смерть, чем подобное унижение. Пусть его немедленно убивают, но прислуживать он не собирается. Трактирщик хмыкнул и позвал своих мясников с заднего двора. Через три дня изощренных пыток Генбел был готов делать все, что угодно, а за пять прошедших в рабстве зим из него выветрились последние остатки родовой гордости. Совсем недавно трактирщик купил нового раба из валузийских аристократов, а надоевшего Генбела подарил капитану Антишу. Так он и оказался в одной связке с Куллом.

Генбел мог часами рассказывать о своей стране, которой не видел более пяти зим, о красоте родного Дапреза, о чудесах Хрустального города.

— Только бы доплыть до берега, — говорил Генбел. — Купим коней и через десять, в крайнем случае, пятнадцать дней будем в Дапрезе. Мой отец с благодарностью примет человека, освободившего его сына из рабства.

Чем заплатить за коней, новую одежду, ночлег и еду в придорожных трактирах у них было — в кошельке бредившего капитана, кроме прочих, нашлась пара золотых валузийских монет, на груди болтался золотой медальон с символическим изображением повелителя морских пучин.

Их плотик прибило к каменистому берегу почти к вечеру третьего дня. Моросил мелкий противный дождик, мрачные серые валуны не прибавляли радости от благополучного окончания путешествия, стена корабельных сосен вдали выглядела мрачно и угрюмо в сгущающихся сумерках.

— Не приветливо встречает нас твоя Валузия, Генбел, — проворчал Кулл.

— Первое впечатление обманчиво, — ответил обиженный валузиец.

— И нигде в обе стороны не видно ни поселка, ни лачуги, даже дымок не струится… Ладно, помоги мне, бери его за ноги.

Кулл подхватил все еще не пришедшего в себя капитана пиратов.

— Зачем ты его тащишь? — спросил Генбел, но послушно взял лемурийца за ноги и шагнул с плота в воду. — Хочешь сдать властям и получить обещанную награду?

— Нет, — скупо ответил Кулл.

— Тогда зачем? Ждешь, пока он придет в себя, чтобы насладиться его страданиями?

— Нет, я отпущу его, — не глядя на валузийца ответил атлант. — Я поклялся убить его, но не сейчас.

— А когда?

— Когда-нибудь.

Кулл явно был не в настроении разговаривать. Вдвоем нести раненого между нагромождений камней было неудобно и Кулл взвалил его на спину. Валузиец вернулся к плотику и собрал все их скудные трофеи. Верулийский топор атлант нес в руке. Они зашли в лес, собрали в кучу нарванной травы, уложили раненого, на всякий случай связав ему руки, и подкрепились остатками провианта, что нашли на галере. Кулл оставил Генбела на страже, настрого предупредив будить его при любой опасности или как только у валузийца начнут слипаться глаза. Кулл по опыту жизни в горах Атлантиды прекрасно знал, что вставать после короткого сна всегда трудно и, если дать валузийцу поспать первому, то потом он может не выдержать и заснуть, а к ним подберется дикий хищник или случайные разбойники. Хотя откуда взяться разбойникам в цветущей Валузии?

Давний сон, после которого изменилась жизнь Кулла, начинал сбываться — он на древней валузийской земле.

И, удивительное дело, едва положив голову на охапку трав и сомкнув глаза, он вновь увидел зеленые звезды, разогнавшие тьму, превращающиеся в золотое небо и прекрасные дворцы окружают его; трубы играли поистине неземную музыку и тысячи людей, приветствовали его, признав своим царем, царем Валузии.

«Да, — сказал во сне Кулл, — я оправдаю ваше доверие, древние и гордые валузийцы. Я буду править справедливо и умножать богатства страны, я…»

Он проснулся от легкого прикосновения Генбела и тут же вскочил на ноги, схватив топор.

— Что-то случилось? — шепотом спросил он.

— Нет, — с трудом ворочая языком, ответил валузиец. — Я просто больше не могу… Ты сам просил разбудить тебя, как только…

— Ты правильно поступил, Генбел, — подбодрил бывшего товарища по несчастью Кулл. — Ложись. Днем найдем какое-нибудь селение и узнаем дорогу до твоего Дапреза. Все будет хорошо…

Последних слов валузиец не слышал — он уже спал.

Кулл сидел и думал, привычно вслушиваясь в обманчивую тишину леса. До него доносилось лишь журчание воды, но это не был шум моря, от которого они отошли довольно далеко — видно, неподалеку протекал ручей.

Как так может получиться, что он, дикарь из Атлантиды, беглый раб-галерник станет царем столь большой страны, как Валузия? Не бред ли все эти сновидения? Но как расценить то, что дивный сон повторился — второй раз в жизни — именно тогда, когда он оказался на валузийской земле?