Рыцарь без ордена - Легостаев Андрей - Страница 5

Жизнью за него отвечаешь!

Вокруг грохотало побоище — странный шум, крики и стоны раздавались только одной из воюющих сторон. Наконец он услышал голос оруженосца:

— Вы теперь в безопасности, господин.

В безопасности! В то время, как его отец может погибнуть! В то время, как другие рыцари убивают мразь, по чьей-то злой воле пытающуюся похитить принцессу Гермонду! А он — в безопасности! Злость и досада завладели сердцем юноши. Он провел стальной перчаткой по лицу, но лишь добавил боли в рассеченную кожу, не добившись никакого результата.

— Оботри! — рявкнул он оруженосцу, который должен был находиться поблизости.

— Что, господин? — не понял тот.

— Глаза оботри от крови. Чем угодно! Краем моего плаща, наконец!

Чем вытер ранки старый оруженосец и чем остановил кровотечение, разбираться Блекгарту было недосуг. Он проморгался и взглянул на сражение.

Дело близилось к развязке, исход стычки был предрешен, хотя, казалось бы, враг сильнее — мелкие раны ему не опасны, да и многие чудища сражались аж без голов, нанося удары противникам куда попало. Но ими двигала неведомая и чуждая им сила, а рыцарями графа — честь и долг, священная обязанность довезти принцессу в целости и сохранности.

Жутко и странно было смотреть на кареты и повозки орнеев — чудища в женских одеждах, с разметавшимися волосами, стоя на крышах и козлах, без оружия, яростно отбивались от оруженосцев, стараясь изощриться выросшими когтями выцарапать глаза. Блекгарт с отвращением перевел взгляд; ни один рыцарь не захотел мечом рубить безоружных женщин, пусть они и магические мороки, ими занимались пешие оруженосцы и даже слуги, надеявшиеся на поживу.

Рядом с Блекгартом стояли, сгрудившись и вытягивая головы, Тени сражающихся рыцарей, они внимательно следили за битвой, боясь пропустить любое движение своего подопечного и словно совершенно не заботясь о собственной безопасности.

Тень Блекгарта едва заметно улыбнулся юному рыцарю, словно одобряя его поведение в бою.

Сжимая в руке меч, Блекгарт, с незащищенной головой, повинуясь единственно порыву сердца, забыв о саднящей боли, направил коня в самую гущу сражения. Мимо него оруженосцы вели отловленных коней, оставшихся без хозяина; многие бойцы, прискакавшие на подмогу от основного отряда, спешившись, стаскивали противника чугунными клювами с коней и добивали превращавшихся в неприятную грязь монстров.

Хотя добивать и было уже без особой надобности — соприкоснувшись с землей, грязевые куклы были обречены.

— Ищите врага, у которого человечья кровь! — вновь, перекрывая шум сражения, прокричал граф Астурский. — Не убивать его, взять живым!

Блекгарт размахивал мечом, стараясь добраться до врага, но внезапно понял, что все его усилия бессмысленны — раны грязевой кукле не страшны, а сбить его мечом с коня не так-то и просто, этим уже занимаются простые воины и оруженосцы.

Многие рыцари, сообразив о том же самом, выбирались из свалки, сам граф, отъехал назад и следил самолично, чтобы кто-нибудь из уцелевших дряней не прорвался к карете принцессы.

Блекгарт подумал и направил коня к отцу, раздавая удары мечом попадающимся под руку врагам — скорее не для пользы дела, а забавы для, вымещая в ударах злость и ненависть.

Наконец, он выбрался из толпы сражающих и, объехав стороной собранных табуном лошадей, приблизился к графу.

— Не только с фрейлинами умеешь ласкаться, оказывается, — сказал отец. — Я видел, как ты сражался.

Блекгарт смутился. Он не понял, хвалит его отец или зубоскальствует, но все же решил, что хвалит. И вдруг неожиданная мысль мелькнула в сознании, он тут же спросил:

— Скажите, отец, вы знали о нападении? Заранее знали? Иначе почему именно сегодня вы сказали мне ехать рядом с собой?

Отец посмотрел на сына, вздохнул и честно ответил:

— Ничего я не знал. Но рыцарь всегда должен быть готов к нападению, с любой стороны. А сказал тебе ехать со мной для того, чтобы ты познал дорогу, а не обменивался улыбками с красавицами… Сто-ой! — закричал он рыцарям, собирающимся заехать ему за спину.

Сражение закончилось — оруженосцы под дикое улюлюканье стащили с коня последнего монстра и добивали его тяжелыми железными крюками, прозванными в народе чугунными клювами, и пинали ногами, разбрызгивая грязь, в которую тот превращался. В грязь же обернулись все доспехи и оружие монстров, все женские украшения и платья.

Кто-то вдали пытался поймать напуганную лошадь.

— Благородные рыцари! — подняв руку, провозгласил граф. — Поздравляю вас с блестящей победой. Трофеев она нам не принесла, но зато мы исполнили свой долг, оберегли вверенную нам внучку славного короля Асидора, принцессу Гермонду. Но приключение еще не закончено. Был ли кто-нибудь из врагов с человечьей кровью?

— Нет. Никого.

— Кукловод мог прятаться в горах, оттуда руководя этими гнусными существами, — сказал рыцарь Лайон.

— Да, — кивнул граф. — Он мог находиться вообще за морем отсюда. Мы очень мало знаем о грязевых куклах, но магия эта непростая… Ладно, не об этом сейчас надо думать. Упустили, так упустили. Сколько у нас убитых?

— Рыцарь Сэмуэл Куртуанский тяжело ранен, но жив, у остальных раны терпимые.

Двое оруженосцев погибли.

— Сейчас каждый из вас — и благородный рыцарь и последний слуга — покажет мне свою кровь. Либо на ране, если таковая есть, либо чиркнет кинжалом по пальцу. Я не знаю силы кукловода и не могу отрицать возможность, что кто-то из вас — грязевая кукла, принявшая чужое обличье. Я должен думать о безопасности принцессы. Рыцарь Блекгарт, — распорядился граф, — у вас хлещет кровь по лицу, вставайте мне за спину. Покажите мне рану Сэмуэла.

Рыцари, может и оскорбились в душе графским подозрением, но все же понимали, что он прав. Каждый по очереди — рыцари, разумеется, первыми — приближались к нему, сдергивали рукавицу с левой руки и проводили кинжалом, показывая кровь.

Когда все рыцари оказались за графом они с интересом взирали на оруженосцев и слуг — горе тому, у кого не пошла бы алая человечья кровь!

Но — обошлось. Лишь табун лошадей, да большая лужа жидкой, неприятной на вид, но совершенно не пахливой грязи разлилась посередь дороги.

— Я отправляюсь вперед, — сообщил граф. — Со мной поедет лишь рыцарь Блекгарт и наши оруженосцы. Рыцарь Лайон, вы встанете на время моего отсутствия во главе отряда. Пусть священники сотворят молитвы над этой грязью, на всякий случай.

Хотя я считаю, что она неопасна, но все же… Повозки орнеев — не грабить.

Поставить в обоз, определить кучеров. И с прежней скоростью двигайтесь вперед.

Когда стемнеет, ставьте шатры.

Рыцарь Лайон явно хотел спросить у посла, куда и зачем он собирается, но сдержался. Было бы важно ему знать — граф сам бы сказал, а праздное любопытство рыцарю не к лицу.

Лайон кивнул в знак согласия и принялся отдавать необходимые распоряжения.

— Вперед, сынок, надо торопиться! — сказал граф и, брезгливо поморщившись, направил коня в огромную лузу грязи, совсем недавно бывшей опасными врагами.

Граф что-то высматривал в ней и наконец показал пальцем:

— Поднимите мой кинжал, он дорог мне как память.

Юный оруженосец графа, расстроенный что не оказалось среди монстров всего лишь одного с человечьей кровью, а то бы он наверняка пленил бы его и сейчас бы был со шпорами, быстро спрыгнул в грязь и вытащил графский кинжал.

Но граф, заметив что-то блеснувшее в грязи, сам спрыгнул, не страшась испачкать сапоги и вытащил из лужи что-то маленькое. Бережно потер о край плаща и спрятал.

Вновь вскочил в седло.

Оказавшись на сухой дороге, граф пришпорил коня и помчался вперед, словно от этого зависела его жизнь.

Блекгарт очень хотел бы знать, куда заспешил граф, но вопросы задавать было неуместно, да и быстрая скачка воспрепятствовала бы беседе.

— Стой! — граф резко осадил коня. — Да, остановимся ненадолго, — сказал он, словно размышляя вслух. — Не на коня же лить, как простой копейщик! Во время битвы об этом не думаешь, а потом…