Рыцарь без ордена - Легостаев Андрей - Страница 23

— Однако граф Роберт Астурский ни в чьей защите не нуждается. Он сам может постоять за себя! Перед лицом предков уж больше дюжины лет назад мы смешали кровь друг друга в священном ритуале! В его жилах течет кровь орнея, моя кровь, пусть ее и совсем мало.

— Что ж, — медленно произнес старейшина старейшин. — В таком случае решение остается за графом. Он может уйти, как арситанец или подчиниться нашему обычаю, как орней…

— Я своих решений не менял, — спокойно ответил Роберт. — Мне, а в моем лице и всем арситанцам, нанесено оскорбление. Я готов поступить, как подобает рыцарю.

Слова графа Астурского, как бы кто из присутствующих к нему не относился лично, были восприняты как должное; во всяком случае, они никого не удивили.

— Но, может быть, благородному графу неизвестен наш закон, по которому вам предстоит защищать не только честь, но и жизнь. Возможно…

Граф улыбнулся и покачал головой, показывая, что конкретные условия сейчас, когда решается сам вопрос, его не интересуют — что скажут хозяева, так и будет.

— Хорошо. — Старейшина еще раз хлопнул в ладоши. — Через час по древним обычаям будут биться Орестай из клана грача и граф Роберт Астурский, побратим Найжела, главы клана вепря. Подготовить все к поединку и пусть победит достойнейший! — Он вдруг кинул беглый взгляд на сидевшую справа от него принцессу и добавил: — Прекрасная Гермонда, дочь моя, вы своим сигналом начнете смертельный поединок.

Он сел, показывая, что сейчас по этому поводу сказать больше нечего. Перед ним стольничий поставил новую перемену и старейшина руками разорвал запеченную куропатку. Он ел, словно ничего не произошло. Он знал, что приготовления к поединку уже ведутся, что песочные часы, отмеряющие положенное время, уже перевернуты и все жрецы и герольды, которым надлежит соблюдать ритуал уже предупреждены.

К графу и Орестаю подошел начальник стражи.

— Извольте следовать за нами. — Он повернулся к Роберту и добавил, как человеку, могущему не знать орнейских обычаев до тонкости: — Вас проведут в комнату близ площадки боя и принесут туда все, что потребуется. Прошу отдать мне свое оружие.

Граф не выдернул клинок из ножен, снял перевязь.

— Это — атрибут полномочного посла короля Асидора, — сказал он с достоинством. — И отдам я его тому, кто принял от меня обязанности посла.

Начальник стражи возражать не стал. Блекгарт, который в отличие от старейшины орнеев и его сына на очередную перемену блюд не обратил ни малейшего внимания, тут же подошел к отцу и принял от него меч.

— Я горжусь вами, батюшка, — нашел он в себе силы хоть что-то сказать.

Граф повернулся к начальнику стражи:

— Я смогу поговорить с новым послом, чтобы обсудить с ним поручения моего короля?

— До поединка к вам могут придти все, кого вы пожелаете. Идемте, времени у вас мало.

— Да, поторопись все рассказать ему, потому что песчинки в часах жрецов отмеряют твое последнее время, арси, — усмехнулся Орестай, отвернулся от графа и в сопровождении дюжины охранников уверенно пошагал к выходу из пиршественного зала. Он знал куда идти.

Граф каким-то другим взглядом посмотрел ему в спину, потом поправил сбившиеся на лоб волосы, поклонился в сторону стола старейшины старейшин и с высоко поднятой головой прошествовал следом. Блекгарт отправился с ним.

Его провели к одному из домиков у Пещеры Предков. Позади них неслышной поступью двигался Тень графа — ни во что не вмешивающийся, все запоминающий.

Помещение, где графу предназначалось провести время до боя оказалось не слишком просторным и с решеткой, будто в тюрьме, на окне, через которое лился мягкий солнечный свет. В снопе света кружились мириады пылинок. Каменная скамья и столешница составляли все убранство. Начальник стражи быстро взял какую-то неуместную здесь тряпку и заодно смахнул ею паутину в углу.

— Вам принесут все необходимое, — сообщил он графу. — Если что-то потребуется еще, позовите: я или мой помощник распорядимся принести.

— И что же мне принесут? — без всякого интереса спросил граф, усаживаясь на скамью.

— Ритуальную набедренную повязку для боя, масло, чтобы вы могли смазать тело и противник не смог взять вас в захват и…

— Почему? — удивленно спросил Блекгарт. — Ведь, как я понял, бой без оружия?

Какой захват?..

— Хм, — начальник стражи почесал за ухом. — Видите ли, площадка не очень большая, если противники не равного веса, то один просто может спихнуть другого или поднять и бросить вниз… Поэтому ставка должна делаться на удары, а не на борьбу… Впрочем, граф может и не смазываться, это его право. Еще, раз бой произойдет во время праздничного пира, вам принесут плотной еды и специального рвотного настоя, чтобы вы сперва опорожнили желудок и освободились от хмельного…

— Не надо, — отмахнулся Роберт. — Пусть лучше принесут еще кувшин вина. Если возможно, того самого, что я уже пил. Пусть мой стольничий принесет. Это возможно?

— К вам сюда сейчас могут придти все, кого вы пожелаете. Вы же выйдете отсюда только на бой. Я скажу, чтобы послали вам за вином, хотя я лично не советовал бы этого перед поединком.

Он вышел. Граф потянулся и расстегнул золоченые пряжки парадного камзола. Он был совершенно спокоен.

— О чем вы хотели мне рассказать, отец? — спросил Блекгарт, разрушая давящую ему на нервы паузу. — Вы хотели ввести меня в курс вашей посольской миссии?

— Нет, — усмехнулся граф. — За час ничего не расскажешь. Я буду советовать тебе по ходу переговоров.

— Но ведь вам сейчас предстоит смертный бой!

— Смерть не любит, когда ее боятся и готовятся ее встречать. Она спешит к встречающему, как к дорогому гостю.

— Но если вас убьют?

— Тогда будешь выкручиваться сам. Моих советов ты все равно не послушаешь. — Он помолчал и добавил: — Тогда Найжел подскажет, как и с кем из орнеев себя вести, а Лайон и епископ ответят на твои остальные вопросы. Надо было, по разуму, посольскую ленту Лайону отдать… Да с какой стати, ведь мой сын — ты!

— Но если вы не собираетесь мне ничего рассказывать, зачем позвали?

— Захотелось… Знаешь, сынок, всякое сегодня может случиться. Иди по своему пути, без оглядки на меня. Я всю жизнь провел в седле — зачем, ради чего? Мне так надо было. Тебе, может быть, и нет. Твои старшие братья точно имели другое предопределение в жизни, но решили пойти по моему пути. А дороги для них не оказалось… Слушай свое сердце, сынок, и всегда поступай как хочется, без оглядки на других. Даже, если этот другой — твой родной отец. Жаль, что я слишком поздно понял это…

Вошел слуга, принес серебряный поднос, на котором лежала желтая ткань, чтобы обернуть ее вокруг бедер, и какие-то склянки. За ним вошли стольничий с кувшином вина и Найжел.

Старый друг прислонился к косяку у входа и скрестил на груди руки.

Граф разделся до нага и принялся разминаться. Болтали о различных пустяках, к делу не относящихся.

— Знаешь о чем я сильно жалею? — почти перед самым выходом на бой сказал Найжел другу.

— О чем же? — спросил Роберт, примерно догадавшись, какой будет ответ.

— Что ты убьешь Орестая, а не я.

— Блекгарт, иди, подожди меня у выхода, — попросил граф. Когда сын вышел, он повернулся к Найжелу. — Это не Орестай, — спокойно сказал он. — Это продолжение приключений, начавшихся там, на дороге…

— Почему ты так предположил? — удивился старый друг.

— Я не предположил, я знаю. Облик Орестая принял совсем другой человек. Наш с тобой старый знакомый…

— Ты говоришь о…

— Да. О Чеваре. Он хочет погубить меня. Он надеется на магию.

— Я думал, что Чев хочет погубить нас обоих.

— Подожди, — усмехнулся Роберт. — Если я не справлюсь, придет твой черед.

— Убей его, — пожелал Найжел. — Ты спокоен?

— Как всегда.

— Он применит магию.

— Как всегда.

Найжел обнял друга. Потом снял свой антимагический перстень с камнем-дионисием.

— На, тебе сейчас нужнее.

Найжел несколько удивился, но Роберт взял протянутый талисман без возражений.