Любовь прекраснее меча - Легостаев Андрей - Страница 12

— Иди, сынок, иди.

Уррий вышел из покоев отца и, не разбирая пути, помчался по коридору, толкая знатных рыцарей и дам, которые готовились к пиру и ходили по коридору из комнаты в комнату.

Он, даже не запыхавшись, словно не взбирался по крутой лестнице, словно не перенес изнуряющего наступления духа на туманную стену, выбежал на плоскую и просторную крышу центральной башни.

У двух больших камнеметных машин стояли Журчиль и Соррель. Рядом с девушками кружила белая птица.

Лорелла!

Часовой, в обязанности которого входило наблюдать за окрестностями замка, а не за тем, что творится на площадке, стоял у поребрика и всматривался в даль.

Уррий подбежал к девушкам, но он не смотрел на них.

— Лорелла! Я люблю тебя! — выкрикнул юноша и почувствовал как слезы наворачиваются на глазах, как ком возник в горле и не дает дышать.

Соррель и Журчиль отошли, чтобы не мешать Уррию и Лорелле. Красивые и обычно насмешливые их лица, были заплаканы. Но в горе они были даже красивее, чем обычно — страдание их было неподдельно!

Птица села к нему на плечо, Уррий провел ладонью по белым пушистыми перьям.

Он снова был вместе с живой Лореллой. В последний раз!

Птица оказалась тяжелой, Уррий подошел к основанию камнеметной машины и сел на толстую деревянную балку. Лорелла взмыла в чистое небо, облетела вокруг донжона и села рядом с ним. Посмотрела в глаза Уррию.

У прекрасной птицы были бездонные зеленые глаза Лореллы.

— Я люблю тебя, Уррий, — прокурлыкала птица, но Уррий понял. — Ты спас меня от лютой гибели. Ты — самый лучший! Я счастлива, что полюбила тебя.

Глаза птицы были влажные, и сквозь влагу, как через магические стекла Уррий прочитал всю нежность и любовь Лореллы к нему.

— Лорелла, но я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы ты стала прежней! Я готов ради этого сделать все что угодно, Лорелла. Я проберусь хоть на край земли ради этого! Я готов, и я обладаю силой! Я спасу тебя!

— Это невозможно, — ответила птица. — С моим отцом нельзя спорить. Я улетаю на другую сторону мира, туда, где отдыхает день, когда здесь ночь. Я буду там счастлива, зная, что ты любишь меня, Уррий.

— Люблю! Очень люблю. И никогда, слышишь, Лорелла, любимая, никогда я не забуду тебя! — Он положил руку на стройную длинную белую шею и почувствовал как она вздрогнула от прикосновения. — Я всю жизнь буду любить тебя, Лорелла, я…

— Если ты хочешь, чтобы я была счастлива…

— Да, хочу!

— Возьми в жены одну из моих сестер. У нас общее горе и общее счастье. Если будет с тобой счастлива Журчиль или Соррель, буду счастлива и я!

Уррий вскочил на ноги. Лорелла просила то же, что и ее отец!

— Лорелла, но я…

— Я очень прошу тебя, Уррий…

— Нет. Даже ради тебя я не женюсь без любви, Лорелла. А я люблю тебя!

Птица вспорхнула в небо.

Да, ей очень хотелось быть счастливой самой, но жизнь жестока. И надежду быть ей счастливой через сестру, Уррий отвергает. А она чуть было не поверила в не правильность гадания Майдара, а она чуть было не поверила, что счастье возможно! Нет, счастье лишь подмигнуло ей краем глаза, зажгло бесплодную надежду и насмеялось зло и немилосердно, повернувшись к настоящей суженой Уррия, к неведомой белокурой Рогнеде….

Из груди Лореллы вырвался громкий лебединый крик, в котором сплелись грусть и боль, любовь и горе, нежность и отчаянье.

И она улетела. Навсегда. В страну, где день отдыхает, когда здесь ночь.

Уррий не отрываясь смотрел на белую точку, пока она не скрылась в легких белых облаках.

Он сглотнул наконец отвратительный ком в горле и, не взглянув на сестер Лореллы, пошел прочь.

В коридоре, в котором сейчас было многолюдно, напротив комнат Уррия и Эмриса стоял Каррин, доверенный слуга епископа Гудра. В руках он держал огромную тяжелую книгу, запертую на золоченые застежки.

Уррий сразу узнал ее — священная книга алголиан, которую его преосвященство обещал подарить ему, Уррию.

Он кивнул Каррину и прошел в комнату. В передней, как и в комнате Эмриса никого не было (по настоянию Эмриса в его комнату поставили вторую кровать для Ламорака, Эмрис не хотел оставлять друга одного в таком состоянии).

— Его Преосвященство больше не будет читать эту книгу? — спросил Уррий и догадался, что вопрос его глуп — ведь епископ уже подарил ему ключи от нее, и не смог бы открыть застежки, чтобы перечитать священный текст алголиан.

— Его Преосвященство епископ Гудр час назад умер, — глухо сказал Каррин.

Уррий чуть не выронил тяжелую книгу из рук.

Как же так? Ведь этого не случилось в первый раз — когда начался пир отец Гудр был еще жив.

И тут же Уррий догадался, чей сиреневый сгусток в решающий момент пробил коричневую стену.

Уррий прошел в комнату, положил книгу на сундук, и прислонился лбом к холодной каменной стене.

Это магическое усилие отца Гудра явилось причиной его смерти.

Как много утрат в один день! Или в десять дней, вспомнив предыдущие утраты? Или в двадцать и они еще будут — ему еще предстоит потерять близких людей?!

Господи, только не это, ну чем я прогневил тебя, Господи?!

А ведь епископ знал, что он умрет, он сам сказал. Через три с половиной дня.

Если считать что полдня, на которые Уррий вернулся назад, епископ тоже прожил, то как раз так и получается.

Значит, епископ знал и о том, что с Уррием случится? Что будет с Лореллой?

Но откуда? Ведь это не мог узнать даже Майдар, умеющий гадать на будущее.

И верховный координатор алголиан ничего не знал, в этом Уррий был уверен.

Так кто же был Его Преосвященство отец Гудр? Или он тоже не знал будущего точно?

Да, скорее всего, иначе бы сказал, предупредил…

Но как тяжела утрата. Если бы не заклятие, то епископ бы еще был жив, как и Лорелла.

И тут Уррий вспомнил слова Белиала.

Сарлуза!

Во всем виновата она! Она наложила заклятие, чтобы избавиться от соперницы!

Сарлуза! Будь она проклята во веки веков!

Что угодно мог простить Уррий, сделанное ради любви, но не подлость.

Он ненавидел Сарлузу. Он желал ей таких же мук, что испытывал сам.

Он поклялся отомстить Сарлузе, как только увидит ее!

У Сарлузы больше не было магического котла и она не знала, что произошло в замке.

Четвертый день она ехала по лесам глухими звериными тропами в сопровождении четырех неразговорчивых алголиан.

Маршрут им, видно, был хорошо знаком — продвигались быстро и уверенно, ночевали в прекрасно оборудованных тайных пещерах внутри холмов.

По словам командира малочисленного отряда, через несколько дней они должны выехать на побережье, а еще через два дня доберутся до ирландского каталога Фёрстстарр, главного храма алголиан, где Сарлуза будет дожидаться Уррия.

Уррий! Почти все мысли Сарлузы были о нем. Она любила его всей душой и теперь понимала, что более правильного выбора сделать не могла. Она отнюдь не жалела, что отреклась от Белиала — Князь Тьмы не смог или не захотел спасти ее от костра.

А Уррий захотел и смог — он любит ее!

Ее, Сарлузу, а не ту дурочку худосочную из озера. И Уррий не пожалеет, что полюбил Сарлузу — она даст ему все, что не даст ему никакая другая женщина.

Ведь она, мало того, что привлекательная, еще и сильная, решительная, владеет искусством колдовства, пусть пока еще и недостаточно хорошо и мало что может без магических предметов. Она будет ему надежной спутницей в жизни.

И сопровождать Уррия по всей его большой и наполненной событиями будущей жизни в роли его дамы сердца представлялось ее куда более заманчивой перспективой, чем прислуживать заносчивому Белиалу, ничего конкретного не обещающего: одни туманные намеки. К тому же, предавшего ее.

Когда в тот роковой день скрипнула тяжелая дверь, Сарлуза подумала, что за ней пришли ее палачи и приготовилась умереть достойно — с именем Уррия на губах.

Но в камеру шагнул пожилой рыцарь, черты лица которого Сарлузе показались знакомыми. За ним шла некрасивая пожилая женщина в крестьянских одеждах. Мужчина посторонился, пропуская старуху, и плотно притворил дверь.