Механикум - Савельева Ирина В. - Страница 11

Владения Темпестус, высеченные в базальтовых скалах горного склона, давно стали средоточием отваги и мудрости, местом, где благородные воины могли спокойно обсуждать свои дела.

Индий Кавалерио с Галереи принцепсов наблюдал за тем, как представители многих великих орденов рассаживаются на скамьях амфитеатра, устроенного в огромном кратере крепости его ордена. Улыбки и добродушные приветствия воинов не могли его обмануть: он знал, что за ними скрываются растущее недоверие друг к другу и разногласия.

Разногласия, которые стали для Марса слишком привычными.

Вон там гроссмейстер Максен Вледиг из Стрел Смерти беседует со старшим принцепсом Ульрихом из Ловчих Смерти, и за их напускным добродушием кроются десятилетия споров по поводу территорий вдоль границ Лунного болота и области Аркадия. В противоположном конце зала, поодаль от остальных, стоит облаченный в экзоскелет принцепс Грейн из Легио Деструктор. И еще десятки орденов откликнулись на приглашение прийти на Совет Фарсиды (как назвал сегодняшнее собрание склонный к преувеличениям лорд-командор Вертикорда).

Вот только представителей Легио Мортис еще не было.

Вертикорда, опираясь на трость из черного дерева с резным изображением молнии, стоял в центре гулкого просторного зала, окутанный тенью «Деус Темпестус», первой божественной машины Легиона.

Гигантское сооружение из стали, возвышаясь над воинами, уже полтысячи лет присутствовало на всех собраниях Легио Темпестус, и, хотя за все эти столетия титан ни разу не пошевелился, от него по-прежнему веяло силой, и его великолепие ничуть не потускнело.

Рядом с Вертикордой, слегка ссутулившись, стоял его давний собрат по оружию, магистр Рыцарей Тараниса лорд-командор Катурикс. Если пожилого Вертикорду почитали за его мудрость, то недавно назначенный Катурикс прославился своим неистовством, которое уравновешивало более сдержанный характер его собрата.

С тех пор как более двух столетий назад Вертикорда впервые преклонил колени перед Императором, командоры Рыцарей Тараниса служили и принцепс-консилиатами для воинов различных орденов Марса. Это в их обязанности входило следить, чтобы собрание прошло в соответствии с обычаями древнейшего воинского братства, чтобы традиции не нарушались, а споры велись только на словах.

Кавалерио не завидовал их роли, поскольку напряженность возрастала с каждым днем, а последнее оскорбление, нанесенное одному из могущественнейших адептов Марса, привело воинов в состояние, близкое к открытой конфронтации, чего на Красной планете не случалось вот уже несколько столетий.

Мало того, Рыцари Тараниса были вовлечены в этот конфликт, и теперь их мнение вряд ли будет считаться объективным. Вертикорда способен сдержать свой гнев, но вот Катурикс мерил шагами мозаичный пол амфитеатра, словно загнанный зверь.

Стычки между орденами были вполне обычным делом; в конце концов, воинам требовалось дать выход своей агрессивности, требовалось оттачивать мастерство и поддерживать боевой дух, необходимый для управления божественными машинами.

Но в последнее время стычки грозили перерасти в открытые военные действия.

Откровенная наглость нападения на термоядерный реактор Иплувиена Максимала в патере Улисса вызвала негодование во всем марсианском сообществе (хотя Кавалерио считал ошибочным называть сообществом столь подверженную зависти, подозрительности и ограниченности организацию, как Механикум).

Он провел рукой по своему безволосому черепу, с имплантированными разъемами на затылке, благодаря которым мог управлять могучими машинами Легио Темпестус. Похожие разъемы имелись и в его спине, а в подошвы ног и внутреннюю сторону каждой ладони были вживлены тактильные рецепторы, позволяющие ощущать стальной корпус титана как свое собственное тело.

Кавалерио был худым и жилистым, и форменная одежда, когда-то превосходно облегавшая его пропорциональную фигуру, теперь сильно обвисла в результате изматывающей работы на линейном титане класса «Владыка войны», что шла в ущерб занятиям в спортзале.

Он взглянул на могучую громаду «Деус Темпестус» и вдруг ощутил непреодолимое желание подняться в кабину своей великолепной машины «Викторикс Магна». Обращенное к нему сверху блистающее лицо древнего механического бога войны являлось Кавалерио во сне каждую ночь.

В этих сновидениях «Деус Темпестус» шествовал по засыпанным пеплом красным равнинам Марса в своем последнем марше и откликался на каждое его движение с непринужденностью старого друга, который издавна сражался с ним плечом к плечу.

Каждый раз после этого Кавалерио просыпался и, поняв, что больше не сможет уснуть, бродил по пустынным и темным ангарам Аскрийской горы. Казармы пустовали с тех пор, как большая часть легиона присоединилась к экспедиционной флотилии Воителя, которая продолжала изгонять врагов Императора, приводя под крыло Империума последние миры Галактики.

Блуждания неизменно приводили его в Палату Первых, где он встречал рассвет в тени колоссальной боевой машины, чье оружие давно замолкло, а боевые стяги лишь едва колыхались от проникавшего сверху ветра.

Боевые братья Кавалерио сражались под командованием лорда Жиллимана, и для прославленного легиона невозможно было выбрать лучшего лидера. Сам Кавалерио и еще несколько боевых титанов возвратились на Марс для ремонта после кампании против зеленокожих в двойном скоплении Эпсилоид и вскоре вновь отправятся в бой, чтобы утвердить право Человечества властвовать во Вселенной.

Кавалерио с нетерпением ждал этого дня, поскольку жизнь вне рубки титана казалась ущербной, ему не хватало полноты ощущений. Физические впечатления от окружающего мира, не прошедшие через фильтры мультисвязи его линейного титана, были тусклыми и невыразительными.

Момент объединения с машиной доставлял боль, словно титан мстил за часы, проведенные вдали от своего командира, и для овладения сердцем могучей машины требовалось некоторое время. Но когда союз восстанавливался… Каким божественным было это ощущение господства на поле сражения, каким упоительным было ощущение власти над грозной, разрушительной мощью машины!

Разделение проходило не менее болезненно; отчаянно рвущийся в бой титан не желал расставаться с командиром и жестоко наказывал. Разлуке сопутствовали мучительные ощущения во всех костях, пульсирующие головные боли и нарушения координации. И с каждым разом становилось все хуже.

До сих пор Кавалерио еще сохранял человеческий облик и мог передвигаться самостоятельно. Но он сознавал, что рано или поздно потребуется проводить большую часть времени в капсуле с амниотической жидкостью.

Эта перспектива его пугала.

Но вот в амфитеатре внизу возникло какое-то движение, по Палате Первых пронеслись взволнованные возгласы, и Кавалерио отогнал свои страхи.

Глянув с галереи вниз, он увидел, как в зал решительной и целеустремленной поступью входят два воина в темных плащах и шлемах в виде скалящихся черепов.

Легио Мортис прибыли.

— Вы отрицаете, что ваш орден принимал участие в нападении на ядерный реактор адепта Максимала? — резко спросил лорд-командор Катурикс. — Что машины Легио Мортис намеренно разрушили произведение технологии и подвергли опасности жизнь воинов Рыцарей Тараниса?

— Конечно отрицаю, — бросил в ответ принцепс Камул, не скрывая своего презрения ни к обвинениям, ни к тому, кто их высказал.

Несмотря на предостережения, высказанные Вертикордой в самом начале собрания, Катурикс не стал тратить время на формальные приветствия в адрес старшего принцепса Легио Мортис, а почти открыто обвинил его воинов во взрыве реактора.

Кавалерио заметил, как молодой командор, возможно самый молодой в истории Рыцарей Тараниса, презрительно фыркнул, явно не доверяя словам принцепса Камула. Он смотрел, как Катурикс кружит по залу, словно почуявшая кровь акула, и не мог не восхищаться его решимостью по отношению к старшему принцепсу.

Многих людей отправляли в сервиторы и за меньшие прегрешения.