Канун Армагеддона - Легостаев Андрей - Страница 41

— Уррий, прости меня, — сказала Сарлуза. — Все эти годы я думала только о тебе, и если ты меня простишь, адский огонь мне не страшен. Я… Я люблю тебя, Уррий.

— Уррия больше нет, — как можно более сухим голосом ответил граф. — Меня зовут Радхаур.

— Откуда вы здесь взялись, красавица, — строго спросил Алвисид.

— Я… Меня послал сюда Герцог Тьмы Агварес. Сказал, что если Ур… Радхаур простит меня, то и он меня помилует… Они привели меня сюда и велели дожидаться здесь. Так и этим, ну… алголианам, которые здесь порядок наводили, сказали. Вот я и ждала… Я… Радхаур, я люблю тебя. Я раскаиваюсь в том, что сделала. Но я сделала это, потому что любила тебя… и люблю…

— Наследник, это, оказывается, твои проблемы, — усмехнулся Алвисид.

Радхаур смотрел на нее — ту самую, из далекого детства. Неужели он уже не способен ни на какие чувства? Он встречался с Лореллой — и она ему чужая. Его недавно вновь спасла любовь женщины — чужой ему женщины. Он только что, совсем недавно, обнимал Рогнеду — его суженую… Он не клялся в верности Рогнеде — она не требовала… А теперь перед ним стоит Сарлуза… из той, другой, жизни.

Он хотел равнодушно ответить ей, что дважды в одну реку не войдешь, служанок в замке хватает, что она его не интересует… Взгляд его упал на вырез ее платья…. И мысли потекли в совершенно противоположном направлении. Что зря он отказал на праздниках вдове сэра Антарда, которая весьма недвусмысленно искала его взглядов. Христианская мораль отвергает многоженство, измену, разврат. Но… но он — человек. И вряд ли, после отказа вот в этом самом коридоре посланцу Господа, может считать себя христианином. Он вспомнил, как ему было хорошо с Сарлузой — тогда, пятнадцать лет назад… А она такая же… Такая же живая и привлекательная, так же черная прядка волос спадает на глаза.

И он решил, что провались оно все в тартарары, — он захотел, так оно и будет. Сарлуза будет жить с ним, и одно другому не помешает — некоторые бароны открыто держат при себе молоденьких возлюбленных и ничего, терпит Господь, не наказывает. И Рогнеда чуть ли не прямым текстом сказала, что…

— Радхаур, прости меня, — взмолилась Сарлуза. — Иначе мне придется вновь вернуться в ад. Я не смогу больше… Я…

Эти слова были последней каплей. Радхаур решился.

— Увы, красавица, — вмешался Алвисид, — граф Маридунский не склонен прощать. Но, чем бы вы ему не насолили, меня это не касается. Я избавлю вас от адских мучений. Прошу вас в мой дворец.

Он толкнул стеклянные дверцы, и они, устоявшие перед мечом сэра Гловера, послушно распахнулись перед хозяином.

Радхаур хотел сказать, что Сарлуза пришла к нему и он…

— Прошу вас, сударыня, пожаловать во дворец Алвисида. Вы скрасите своим присутствием мое блеклое существование.

Радхаур понял, что опоздал, — все его слова сейчас будут восприниматься как попытки ревнивца защитить свою собственность. И он промолчал. Он так давно привык не выказывать своих чувств, что по его лицу Сарлуза так ничего и не поняла. Возможно, к лучшему.

— Радхаур… — взмолилась она и хотела упасть на колени.

Алвисид придержал ее и посмотрел на графа Маридунского:

— Наследник… — он замялся как юный оруженосец, что очень удивило Радхаура, — прости ее. Я прошу. Она останется со мной и не будет тебе докучать. Так ты ее прощаешь?

И Радхаур вдруг понял, что Алвисид на самом деле пытается таким образом вывести Наследника из, как он полагает, неудобного положения. Сообразуясь со своими понятиями, естественно. Человеку никогда не понять бога, но и бог никогда до конца не поймет жалких человеческих терзаний. Неудобно терять лицо перед богом, тем более — твоим прямым предком. Богом, даже если он сам утверждает, что он человек.

— Да, я прощаю, — кивнул Алвисиду Радхаур. И повернувшись к молодой женщине, которая вновь пробудила в нем желание, сам от себя подобного не ожидая, торжественно произнес:

— Сарлуза, я прощаю вам все зло, которое вы мне причинили. Я прощаю вам мою разбитую жизнь, прощаю вам мою утраченную честь, мою поруганную любовь и мою душу, навеки погубленную тем отчаянием, в которое вы меня повергли! Живите с миром!

— Радхаур, — она смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами, — но я… Я по-прежнему тебя люблю…

— Я простил вас, сударыня, — поклонился ей Радхаур, показывая, что все разговоры закончены. Позже, вспоминая об этом разговоре, он сам не мог понять, как удержался, не послал Алвисида с его дурацким благородством куда подальше и не прижал Сарлузу к себе, чтобы уткнуть лицо в ее волосы, вспомнить ее запах — запах первой женщины, запах настоящей страсти, запах невозвратимой юности, когда мир казался таким простым: ярким и черно-белым одновременно.

Сзади послышался шум поднимающейся плиты. Радхаур резко обернулся, непроизвольно обхватив пальцами рукоять Гурондоля.

— А вот и мои слуги, — улыбнулся Алвисид и громко произнес:

— Женщин не надо, в моем дворце теперь есть хозяйка. Вы ведь согласны, сударыня?

Он подарил ей улыбку, перед которой не устояла бы не одна женщина. А уж тем более только что отвергнутая, измученная пятнадцатью годами ада и, не ответь она на эту улыбку, обреченная на эти муки вторично.

Сарлуза вопросительно посмотрела на Радхаура, но тот нашел в себе силы с равнодушным видом отвернуться.

— Да, я согласна, — опустила она веки, не рискуя заигрывать с другим мужчиной при Радхауре.

— Вот и прекрасно. Я покажу вам забавные вещи, милочка. У меня во дворце их было много, и они не должны были сломаться за мое слишком затянувшееся отсутствие. У меня есть магический предмет, который показывает живые картины, и сегодня я вам покажу какую-нибудь трогательную любовную историю. Например, про Ромео о Джульетту, вряд ли в этом мире эта сказка известна…

Что-то неприятно царапнуло Радхаура, когда он заметил блеск в глазах женщины.

Шестнадцать алголиан подошли и выстроились вдоль стены, ожидая приказаний.

— Ну что же мы стоим на пороге, — усмехнулся Алвисид. — Прошу всех во дворец…

— Сэр Алан, я хотел бы вернуться в замок, чтобы приготовиться к путешествию, — сказал граф Маридунский. — Когда прикажете отправляться?

Алвисид пристально посмотрел на него, почему-то вздохнул и кивнул:

— Иди, наследник. Подбери себе достойных спутников. Завтра я за вами пришлю, отправитесь из тевтонского каталога. Лошадей вам приготовят… Так что пусть твои караульные в пещере ждут сигнала. И…

— И что?

— И поклонись за меня могиле моего сына…

— До завтра, сэр Алан.

Он слегка склонил перед поверженным богом голову, стараясь не встречаться взглядом с молодой женщиной, и прошел к выходу в Рэдвэлл.

Поднимаясь по ступенькам, он пытался думать о недавнем свидании с Рогнедой, но против воли перед глазами всплывали ямочки на щеках улыбающейся Сарлузы.

Глава седьмая

— В первый раз в жизни покинул материк — и что? — бурчал сэр Бламур. — Везде одно и то же, а здесь еще и мошкары не счесть…

— Смею вас заверить, — отвечал сэр Гловер, — мошкары здесь ничуть не больше, разрази меня гром, чем в Маридунских лесах…

— Вот, помнится, старый граф путешествовал… За неделю отправлялись гонцы по всему маршруту… От Рэдвэлла до Камелота ехали не менее трех дней — и то, если очень торопились. Останавливались в гостиницах, неспешно ели, мягко спали… А теперь… Спустился в подземелье, поднялся по ступенькам — и ты в Тевтонии…

— Тевтония — это еще что, — рассмеялся граф Камулодунский, — через этот коридор, говорят, хоть к Господу на Юпитер, хоть к дьяволу на Меркурий попасть можно…

— Тьфу-тьфу-тьфу… — по привычке сплюнул сэр Бламур, хотел также привычно что-то сказать, но вовремя одернул себя. — Не стоит говорить о том, о чем не стоит говорить.