Канун Армагеддона - Легостаев Андрей - Страница 19

После кувырка саднило ушибленное плечо, годы и выпитое за день хмельное тоже не добавляли сил, но разве это имеет для рыцаря значение, когда в опасности друзья, он сам, а также его семья и люди, которых он обязался защищать? Ансеис бросился в бой, отвлекая на себя нескольких бойцов, теснивших Бламура и Гловера, пока еще удачно парировавших все атаки и не получивших серьезных ранений, если вообще им сумели нанести хоть по царапине.

Бойцы из заморских стран (о которых Ансеис ошибочно подумал, что это посланцы шаха Балсара, и не пожелал их видеть) действительно были аховые — запаздывающие движения, удары не отличались мастерством и изяществом и были рассчитаны лишь на грубую силу да неумение противника, таких коновалов хорошо выпускать только против крестьян с вилами да горожан с дубинами.

Первым же выпадом острейшего и прочнейшего клинка Ансеис пронзил одного из противников прямо в сердце и быстро выдернул клинок, собираясь парировать выпад другого из врагов. Выпад он отразить успел, но пронзенный в сердце боец не рухнул, как подточенный дровоедами дуб, а нанес новый сокрушительный удар, и если бы Ансеис не отпрыгнул назад, подобно дикой кошке, то был бы неминуемо рассечен на две части.

— Они неуязвимы, барон, — крикнул Гловер. — Бычья требуха, мы нанесли им по дюжине смертельных ран и все бестолку! — Тем не менее отважный граф продолжал наносить сокрушительные удары, которые хоть и не убивали, но отбрасывали противника. Увы, на освободившееся место тут же вставал следующий.

Покои Ансеиса были просторны, но для подобной схватки все же несколько маловаты; тяжелые кресла и стол с яствами были опрокинуты, от упавших свечей занялась обивка на стенах (которую с такой любовью подбирала для комнат баронесса), освещая жуткое побоище. Напавшие заморские рыцари сражались молча, без звуков и стонов; помещения оглашали лишь звон мечей, звучные хыканья старого, но все еще могучего Бламура, да проклятья графа Камулодунского, который несмотря на то, что был озадачен неуязвимостью противника, все больше входил в пьянящий азарт боя.

Увернувшись от подоспевшего врага, Ансеис снова хотел броситься в битву, но шестым чувством осознал, что позади открывается дверь. Ожидая подкрепления противникам, барон резко повернулся к выходу, не выпуская, впрочем, из поля зрения остальных врагов.

На пороге стояли разгоряченные его собственный сын и его же собственный оруженосец, в руках обоих были обнаженные мечи. На щеке юного баронета красовалась кровоточащая царапина.

— Что происходит, отец? — воскликнул Отлак.

— На вас тоже напали?

— Нет, мы были во дворе. Нас нашел твой слуга. Он трясся от ужаса и не мог толком сказать, что случилось.

Оруженосец барона точным движением парировал удар одного из подоспевших врагов, и Отлак тут же пришел ему на помощь, отбивая удар второго.

Барон тотчас же догадался, чем юноши занимались во дворе, но сейчас это уже не имело ни малейшего значения. Он наотмашь со всей силы нанес ближайшему из врагов удар и отрубил ему голову — не ожидал от самого себя такой силы. Хотя, остроте клинка, подаренного ему шахом Балсаром, позавидует любой рыцарь — таким клинком рубят надвое подковы и на лезвиях не остается ни малейшей отметины.

— Отлак, найди сенешаля! — приказал он сыну. — Закрыть ворота! Половину отряда на стену! Дюжину бойцов к покоям баронессы! Остальных — сюда! Беги!

— Но, отец!.. — попытался возразить юноша, не переставая отражать и наносить удары, и барон походя отметил, что его наставления и уроки графа Камулодунского явно не пропали впустую.

— Выполнять! — рявкнул Ансеис. — Ты, — кивнул он оруженосцу, — защищай мне спину! Держитесь, друзья, — крикнул он Бламуру и Гловеру, — сейчас подоспеет помощь.

— Бычья требуха! — воскликнул граф. — Если б наши удары поражали их, мы бы давно вернулись к трапезе!

— Успеем еще! — Барон ударом левой прямо в челюсть отбросил очередного врага и обернулся, чтобы посмотреть на того, кому он снес голову, совершенно не удивившись бы, если б тот продолжал сражаться и без головы.

Но тело поверженного врага обмякло, словно было слеплено из размокшей глины, а из свежего среза вытекала не кровь, а какая-то вонючая зеленоватая жижа. Из валявшейся неподалеку с широко открытыми глазами головы с некоторым трудом выбиралось нечто, недавно виденное Ансеисом — такой же точно огромный светло-рыжий таракан, как и тот, что угрожал барону смертью.

Бывший чародей резким движением ноги хотел поступить с ним так же, как с предыдущим, но магическое насекомое неимоверным образом увернулось и быстро помчалось в сторону двери.

— Дави его, дави! — вне себя закричал барон оруженосцу, указывая клинком на пол.

Юноша вздрогнул от неожиданности, не понимая, что от него хотят и куда указывают, сделал быстрое движение ногой, но чародейское существо успело проскочить в дверь. Барон понял, что преследовать его бесполезно, и понадеялся лишь, что без тела оно не сможет причинить вреда кому-либо из обитателей замка.

— Это не люди! — закричал он громовым голосом, чтобы перекрыть звон клинков. — Это просто куклы! Отрубайте головы! В них сидят огромные тараканы, владеющие магией! Давите их ногами!

Во время столь пространных указаний барон точным движением успел снести голову еще одному из противников и указал на нее оруженосцу:

— Выскочит дрянь, дави! Не упусти на этот раз!

Не хватало еще, чтобы магические твари разбежались по всему необъятному замку, за целый год их потом не выкуришь.

Ансеис в горячке боя повернулся к следующему врагу, чтобы снести то, что находится на плечах, но прозевал простенький выпад и холодный металл зацепил ему бок.

Выругавшись сквозь зубы, барон был вынужден отступить на шаг. Левую руку он прижал к кровоточащей ране, держа наготове в правой острый клинок. Подоспевший оруженосец, прекрасно усвоивший приказ господина, со всей силы нанес удар по шее врага. Но может силенок у юноши еще было не достаточно, либо его оружие значительно уступало по качеству клинку шаха Балсара, но голова магического противника осталась на плечах. Барон сделал шаг вперед и почти без размаха ударил благородным клинков, довершив начатое оруженосцем.

— Вы ранены?! — вскричал юноша, увидев в отсвете пожара окровавленные одежды барона.

— Дави!!! — только и выдохнул тот, и юноша без промедления обрушил каблук на проворно выбравшуюся из отсеченной головы тварь.

Двери вновь распахнулись, барон увидел освещенные факелами лица сенешаля, других воинов замка и отступил назад, чтобы немного перевести дух.

— Гловер, Бламур, вы живы?! — крикнул он.

— Живы, бычья требуха! — услышал он голос друга и вздохнул с облегчением. — Что же вы сразу не сказали, что у них тараканы в головах?!

— Надо рубить им головы и давить то, что выползет оттуда! — быстро объяснил подоспевшему подкреплению оруженосец барона, указывая на свой каблук, к которому прилипло раздавленное тельце магического насекомого.

— И пусть двое сбивают огонь со стен, — распорядился Ансеис, вновь вступившийся в бой, позабыв о ране. — Не хватало еще, чтобы пламя распространилась по всему замку!

На самом деле барон больше всего беспокоился об утвари и книгах в своей лаборатории, но объяснять это не было времени.

Меньше чем за пять минут беспощадная жатва голов была закончена, и пламя совместными усилиями благополучно потушено.

— Что происходит, друг! — озирая поле битвы и вкладывая меч в ножны, спросил сэр Гловер. — Бычья требуха, было мгновение, когда я подумал, что они просто задавят нас своими телами и мы задохнемся от тяжести!

— Граф, — спросил Ансеис, — сколько их приехало с вами?

— Бычья требуха!!! — выругался Гловер. — Действительно, это я их привез к вам!

— Не в этом дело, — отмахнулся барон. — Сколько их было?

— Шестеро, — ответил граф.

— И еще восемь слуг и оруженосцев, — добавил Бламур.

Слуги подняли стол и опрокинутые кресла, зажгли множество свечей, воины барона стояли у стен в ожидании дальнейших распоряжений господина.