Проклятие темной дороги - Золотько Александр Карлович - Страница 62

Вспомнить.

Человек с окровавленным лицом скатился по ступенькам, толкнул инквизитора в спину. Фурриас встал, подобрал какой-то меч, валявшийся на плитах, и медленно пошел по лестнице наверх.

Он успел зажмуриться, когда дозорная башня над воротами вдруг превратилась в факел ослепительно-белого огня. Истошно кричали люди, сгорая заживо, и те, кто стоял рядом и не успел отвернуться, — тоже кричали, только от боли в глазах, кричали, выронив оружие и схватившись руками за лицо.

Двое сразу же поплатились за это — извивающиеся щупальца взметнулись из-за стены, захлестнули людей и сдернули вниз, в копошащуюся темноту. Еще одно щупальце обвило левую руку Гартана, но Фурриас успел его отсечь. В парапет ударила молния, несколько человек рухнули с почерневшими лицами. На стену лезли ожившие мертвецы, протискивались между зубцов, бросались на защитников замка; их отбрасывали прочь, но появлялись все новые и новые.

— Скоро… — крикнул Барс, отбиваясь от двух поднятых. — Скоро все закончится…

— Не ори, дыхание собьешь, — ответил Коготь, стоявший спиной к нему.

Противник Когтя — живой человек с безумными глазами — мечом рубил часто и не обращал внимание на раны, которые ему наносил сотник. Нужно было бы бить наотмашь — порезы ничего не давали, — но замахнуться в давке на стене Коготь не мог, силы и внимание уходили на то, чтобы отбить мелькающий меч безумца.

Барс, сбросив покойников со стены, быстро обернулся, ткнул над головой Когтя мечом. Противник сотника замер, а из раны на лбу потекла густая черная кровь.

— С меня угощение… — с трудом переводя дыхание, сказал Коготь. — Я…

— Знаю, старый, — Барс снес лезущему на стену скелету голову. — А можешь стать мертвым…

— Ага, сейчас! — Коготь присел, широким движением меча подрубил ноги поднятому и, когда тот упал, отсек ему голову. — Учись… Я еще на твоих похоронах… напьюсь…

Гартан дрался молча. Расчетливо наносил удары, хладнокровно отрубал руки и головы ожившим покойникам. Наверное, ему сейчас даже было хорошо, у него не было времени думать ни о чем. Удар, выпад, снова удар.

Упал, вскрикнув, один из двух пажей, прикрывавших спину наместника. И умер пажом, времени на посвящение в рыцари не было. Удар, удар, выпад. Удар…

Когти скользнули по плечу Гартана, раздирая кольчугу и одежду под ней. Гартан ударил по лапе, меч отлетел, не причинив вреда. Гартан ударил снова — изо всех сил. И снова ударил. И снова.

Меч и кость сломались одновременно. Гартан удивленно взглянул на обломок в своей руке, потом перевел взгляд на горящие огнем глаза монстра, лезущего через парапет на стену, увидел дубину, занесенную над своей головой, оскаленную зубастую пасть. Гартан швырнул рукоять меча, она бессильно ударилась о морду и отлетела в сторону.

Монстр взревел, пасть распахнулась, дубина понеслась вниз. Наместник нырком ушел в сторону. Почти ушел, но споткнулся о лежащее тело, на мгновение потерял равновесие, и дубина обрушилась на его левую руку.

Удар швырнул Гартана на колени, от боли потемнело в глазах, вокруг не осталось ничего, кроме глаз монстра, светящихся яростью и жаждой убийства.

— Канта… — прошептал Гартан.

Меч Барса вошел в зубастую пасть, пробил кость и вышел из-под затылка. Левой рукой поднимая Гартана на ноги, Барс правой выдернул оружие из черепа противника и сунул меч наместнику.

— Крепче стоять нужно, ваша милость… — Барс обеими руками ударил в грудь забравшегося на стену мертвеца. — Крепче…

Барса сбили с ног. От удара о камни стены он задохнулся и потерял всего одно мгновение. Второго ему не дали. Человек — живой человек, — кричавший что-то хриплым голосом, навалился на Барса, пальцы вцепились в горло, сдавили.

Барс ударил противника кулаком по голове. Но тот не обратил на это внимания. Схватившись левой рукой за пальцы врага, правой Барс наносил ему удары, но боли тот, казалось, не чувствовал. Из сломанного носа безумца кровь капала на лицо Барса, пальцы на шее сжимались все сильнее…

В ушах начинало шуметь.

— Дядя… — Барс услышал мальчишеский голос и увидел худую руку, тянущуюся к нему сбоку.

В руке был нож.

Барс выхватил у мальчишки оружие, ударил противника в бок, оттолкнул разом обмякшее тело, поднялся на ноги, дико озираясь…

А латники Картаса все еще стояли внизу, ожидая удара сквозь ворота. Барс прыгнул прямо со стены, не удержался на ногах, упал на бок. Вскочил и заорал на капитана:

— Наверх, сука! Ты что, ослеп? Наверх!

Картас поднял глаза наверх.

— Всех туда! — Барс захрипел и схватился за горло. — Туда!

Картас скомандовал, его отряд бросился по ступеням наверх. Барс сел на валявшийся мешок, посмотрел на нож в своей руке.

— Правда, хороший нож?

Мальчишка сел на мешок рядом с Барсом.

— Хороший… — откашлявшись, просипел Барс.

— Это мне Черный подарил, — сказал мальчишка, и Барс его узнал.

— Тебя зовут Заяц… — прошептал Барс, все еще держась левой рукой за горло. — У тебя есть брат, Корень. А маму твою зовут Птица. Так?

— Нет мамы и брата, — спокойно, как о чем-то простом и естественном, ответил Заяц. — Еще с Третьей Сестры нет… Мы с дедом и сестрами сюда пришли. Я тебя давно заметил, но дед мне приказал не лезть не в свое дело…

— Правильно… правильно сказал. Умный у тебя дед.

— Убили его. Вон лежит, — мальчишка ткнул пальцем куда-то за спину. — Я теперь один, могу сам решать… Увидел, что ты, дяденька, погибаешь, побежал…

— Держи свой нож, — Барс протянул Зайцу нож.

— Не нужно, я себе вот меч подобрал… — мальчишка показал длинный кинжал. — А у вас нет оружия.

— Спасибо. — Барс вытер лезвие о куртку, спрятал нож за голенище.

Крики на стене затихли.

— О, наши победили, — оглянувшись, сказал Заяц. — Всех со стены поскидывали…

Стало тихо. Даже из-за стены не доносилось ни звука, будто и вправду наши победили. Барс встал и, с трудом переставляя ноги, поднялся на стену.

Картас успел в последний момент. Еще немного, и стену бы не отстояли. Дурак послушный, подумал Барс. Так и простоял бы перед воротами, выполняя приказ наместника.

Люди на стене торопливо перевязывали раны себе и друг другу. Коготь сидел, опершись спиной о парапет, Фурриас стоял на самом краю стены, словно призрак. Гартан что-то говорил Картасу, а тот кивал, проверяя время от времени на месте ли его усы. Барс подобрал топор и щит, подошел к наместнику.

— Ну и зачем все это? — спросил Барс. — Ради чего ты, я и вон Фурриас — ради чего мы жилы рвали, головы ломали, друг друга убить пытались? Защищали Последнюю Долину? Так нет Последней Долины, вот все, кто уцелел. Сколько? Сотни три, если с твоими считать? Еще десятка три в донжоне, беременные бабы и дети. Мы их должны были спасти? Так ведь не спасли. Вот оттуда еще раз накатится — и все. И все… Зачем все это было, ответь?!

— Чтобы мы здесь оказались, на этой стене, — не открывая глаз, сказал Коготь. — Ты, я, Фурриас, его милость… Вот затем погибло столько народу… Чем тебе не ответ?

— Ответ, — хмыкнул Барс. — Только неправильный… Не стоять мы здесь должны, а лежать. Мертвые.

— Как грустно, — улыбнулся Коготь. — Вот тысяч и тысяч людей не жалко, а нас с тобой — просто до слез… Нас можно было и дешевле убить. Не лить столько крови…

— Он прав! — сказал Фурриас. — Слышишь, Гартан, он прав! Я понял! Я понял!

Инквизитор бросился к Гартану, схватил его за плечи и развернул к себе лицом.

— Место, время, исполнитель… Все сходится, все правильно… Там… — Фурриас указал пальцем на донжон, и одновременно с этим жестом, словно повинуясь ему, из донжона донесся пронзительный женский крик.

Гартан побледнел.

Крик повторился. В донжоне распахнулось окно. Это было окно тронного зала. И снова крик. Боль, страх, отчаяние…

И ответом ему прозвучал вопль ярости, донесшийся из-за стены. А вслед за воплем — десятки голосов завыли, загоготали, захохотали… И были они совсем близко, всего в нескольких шагах от замка.