Воспоминания биржевого спекулянта - Лефевр Эдвин - Страница 7

– И чем там занимаются? – Я думал, он говорит о бильярдной.

– Брокерская лавочка, – отвечал Макдевитт.

– Вы уверены, что она уже открыта?

– Да, мне уже несколько парней об этом говорили.

– Это, может быть, только сплетни, – возразил я. – А можно точно узнать, работают ли они и насколько серьезно там можно играть?

– Конечно, мой хороший, – отвечал Макдевитт. – Я сам туда еду завтра утром, а потом вернусь и расскажу тебе.

Так он и сделал. Теллер, похоже, уже развернул дело вовсю и пытался загрести все что только можно. Дело было в пятницу. Всю неделю рынок шел вверх, а это было, не забывайте, двадцать лет назад, и было ясно, что в субботу банки объявят о большом сокращении избыточных резервов. Для крупных биржевых дельцов это послужит обычным предлогом для того, чтобы вломиться на рынок и порастрясти ослабевшие комиссионные дома. В последние полчаса торгового дня возникнет обычный откат, который будет особенно заметен у самых активных акций этого дня. И это, конечно же, будут те самые акции, на рост которых ставили большинство клиентов Теллера, и заведение будет просто счастливо полюбоваться на то, как они начнут от них избавляться. Нет ничего прекраснее, чем поймать простофиль на резких скачках цен – в любую сторону; и нет ничего легче, когда маржа всего-то один пункт.

В то субботнее утро я двинул в Хобокен навестить заведение Теллера. Для клиентов они роскошно отделали большую комнату, украшенную щегольской котировочной доской; еще там была куча клерков и охранник в сером мундире. В зале находилось примерно двадцать пять клиентов.

Я завел разговор с управляющим. Он спросил, что он мог бы для меня сделать, а я ответил – ничего; и вообще, куда интереснее играть на бегах, где ставки не ограничены и, если у тебя есть наводка, ты можешь за минуту наварить тысячи долларов, а с этими акциями нужно клевать по зернышку, да еще и ждать результатов целыми днями. Он начал разливаться – насколько безопаснее игра с акциями, и сколько умудряются зарабатывать на этом некоторые из их завсегдатаев, и что если заниматься этим всерьез, то денег никому мало не покажется, – можно было подумать, что перед тобой настоящий брокер, который сам покупает и продает акции на бирже. Он, должно быть, решил, что я направляюсь в какую-нибудь бильярдную, и намеревался малость меня пощипать, прежде чем меня там обдерут дочиста, потому что сообщил, что мне надо спешить, так как по субботам торги закрываются в двенадцать часов. И тогда весь остальной день у меня будет свободен для чего угодно. А если я подцеплю нужные акции, то потом смогу больше поставить на бегах.

Я слушал его с недоверчивым видом, и он продолжал заливать свое. При этом я посматривал на часы. В одиннадцать пятнадцать я сказал: «Хорошо» – и начал диктовать ему список акций, которые нужно купить для меня. Я выложил две тысячи долларов, и он был просто счастлив. Он заявил, что я сделаю кучу денег и что он надеется, что я буду частенько их навещать.

Все вышло, как я и рассчитал. Биржевики долбанули по акциям, держатели которых, по их расчетам, должны были начать их массовую продажу при понижении котировок, и, будьте уверены, цены заскользили вниз. Я закрыл свою торговлю ровнехонько перед тем, как в последние пять минут начался подъем курса, обычный, когда биржевики закрывают сделки.

Меня ожидали пятьдесят одна сотня долларов, и я отправился за ними в кассу.

– Как славно, что я заглянул к вам, – сказал я менеджеру, подавая свои квитанции.

– Эх, – ответил он, – я ведь не смогу вам всего выдать. Я не ожидал такого выигрыша. Будь я проклят, но деньги для вас у меня будут только в понедельник утром.

– Ладно. Но только я хотел бы сейчас получить, сколько там у вас в кассе.

– Но сначала я должен выплатить деньги мелким игрокам, – сказал он. – Я верну вам то, что вы поставили, и все, что останется в кассе после расчетов. Подождите, пока я оплачу другие квитанции.

Так что мне пришлось ждать, пока он рассчитывался с другими игроками. Я точно знал, что получу свои деньги. Теллер не захочет бросить заведение, которое приносит такие хорошие деньги. А если он все-таки решит все бросить, что ж, мне остается только получить все, что у них есть сегодня. Я получил свои собственные две тысячи и еще примерно восемьсот долларов, больше у них в кассе не было ни цента. Я пообещал клерку, что вернусь в понедельник утром. Он побожился, что деньги будут меня ждать.

Я явился в Хобокен в понедельник незадолго до двенадцати. Я увидел, что управляющий разговаривает с клерком, которого я видел в Сент-Луисе у Теллера, когда он велел мне убираться к Долану. Я сразу понял, что управляющий телеграфировал в головную контору и те прислали одного из своих, чтобы выяснить, что и как. Жулье никогда никому не верит.

– Я пришел получить, что мне причитается, – заявил я управляющему.

– Это и есть тот человек? – спросил молодчик из Сент-Луиса.

– Да, – буркнул менеджер и вытащил из кармана пачку денег.

– Постой-ка! – сказал ему малый из Сент-Луиса и развернулся ко мне: – Ливингстон, разве тебе не говорили, что мы не хотим иметь с тобой дело?

– Сначала отдай мои деньги, – сказал я управляющему, и он протянул мне сначала две тысячные купюры, потом четыре по пятьсот и три сотенные. – Что вы сказали? – развернулся я к тому, что из Сент-Луиса.

– Мы тебя предупреждали, что не хотим, чтобы ты играл в нашем заведении.

– Ну да, – кивнул я ему. – Именно поэтому я сюда и явился.

– Но больше никогда не приходи. Держись подальше от нас! – рявкнул он на меня. Тут к нам начал настороженно приближаться их охранник в сером. Сент-луисец ткнул пальцем в управляющего и взвыл: – Ты! Ты должен был трижды подумать, прежде чем впустить сюда этого малого. Это же Ливингстон! Тебя о нем предупреждали, несчастный болван!

– Послушай-ка, – сказал я сент-луисцу. – Здесь тебе не Сент-Луис. Здесь тебе лучше забыть об этих финтах, которые твой хозяин выкидывает у себя дома.

– А ты держись подальше отсюда! Здесь ты не будешь играть! – вопил он.

– Если я не смогу здесь играть, то и никто другой здесь играть не будет! – холодно отрезал я. – С такими наездами тебе не выйти сухим из воды.

Сент– луисец тут же понизил тон.

– Ну, подумай сам, старина, – он просто сопел от волнения, – сделай нам одолжение. Войди в наше положение! Ты ведь понимаешь, нам таких проигрышей не потянуть. Хозяина разорвет от злости, когда он узнает, что это был ты. Имей совесть, Ливингстон!

– Непременно буду вас навещать, – посулил я.

– Ну можешь ты быть человеком? Бога ради, не лезь ты к нам! Дай нам возможность как следует развернуться. Мы ведь новички здесь. Ты можешь пойти на уступку?

– Когда я буду здесь другой раз, будьте любезны не строить из себя больших дельцов, – бросил я напоследок и оставил их с управляющим обсуждать их «большой бизнес».

За то, как они обошлись со мной в Сент-Луисе, я их немного обобрал. Мне не было смысла злиться дальше или пытаться их прикрыть. Я вернулся в контору Фуллертона и рассказал Макдевитту о моей поездке. Потом я предложил ему, если он захочет, стать у Теллера завсегдатаем и торговать помаленьку – по двадцать-тридцать акций. А когда я увижу, что можно сорвать большой куш, я ему позвоню, и он их заделает на всю катушку.

Я дал Макдевитту тысячу долларов, и он начал ездить в Хобокен и вел себя так, как мы договорились. Он ездил к ним как на службу. Однажды я понял, что надвигается сильное падение котировок, и дал Маку знать, и он на все деньги сыграл на понижение. В этот день я огреб чистыми двадцать восемь сотенных, за вычетом доли Мака и всех других расходов, и я подозреваю, что Мак вложил в игру немного и своих деньжат. Меньше чем через месяц после этого Теллер прикрыл свою лавочку в Хобокене. Их достала полиция. Но в любом случае это все было пустое, хотя я сыграл у них только дважды. Рынок подмяли под себя быки, так что акции безо всяких колебаний лезли вверх, и даже маржа в один пункт обеспечивала полную безопасность торговли, и, само собой понятно, все клиенты играли на повышение и вкладывали в акции все больше и больше денег, и все выигрывали. Трудно вообразить, сколько таких полулегальных брокерских лавочек разорились тогда по всей стране.