Вьетнамский коктейль - Леденев Виктор Иванович - Страница 18

Тханг молчал, но я чувствовал, что он все-таки заговорит, и терпеливо ждал. Энди ни черта не понял из моего монолога, но почувствовал сложность ситуации и тоже помалкивал.

— Я больше не хочу воевать. Ни с кем, ни за чье дело. Вы, европейцы, никогда не можете определить наш возраст. Так вот — мне уже 58, мальчишкой я воевал с французами под Дьен Бьен Фу. Мы сражались за свою независимость и победили. Потом началась другая война: с одной стороны пришли вы, американцы, с другой — Советы и Китай. Один мой старый друг дал мне книги Ленина, Мао, Хо Ши Мина. Я прочитал и поверил, можно и на нашей земле устроить если не рай, то что-то похожее. А получилось все наоборот: брат пошел на брата, сын на отца… И все говорят, что воюют за демократию. Только я видел, что и в той части страны и в другой пытают и убивают тех, кто думает, не как они сами, одинаково…

К полковнику у меня особый счет был, я не считал его человеком, не место таким на земле, да и на небе, думаю, для него тоже места не найдется. Потому и помог тебе, а дальше ты мне не нужен, ты чужак, и ты, янки, чужак. Вам обоим нет места здесь, но сами вы не уйдете, вы тоже не вожди: а солдаты. А если солдат не уходит сам, его надо убить. Хотя ты, русский, меня перехитрил, да и ты, янки, не промах. Твой вертолет я оставил на старом месте и не хотел его взрывать, чтобы запутать свой отход. Но еще в Сайгоне я узнал, что за ловушки вы там устроили — южаки от злости рубашки на себе грызли, а когда прибыли — вертолета — то и нету…

За пистолет я схватился — моих товарищей ты убил, янки, хотя и винить тебя не могу — ты свою жизнь защищал, они — свою. И ты прав насчет «лилипута», вот он, — Тханг задрал штанину. Только решил не использовать его. Мне теперь все равно — ни к тем, ни к другим пути у меня больше нет. Не поверят мне ни те, ни другие, так какая ж мне разница: гнить в «тигровой клетке»в Сайгоне или Ханое?

Ответ Тханга озадачил, хотя я и не надеялся, что он вообще что-нибудь скажет. Но он сказал и озадачил нас, когда я перевел все Энди. Он внимательно посмотрел на вьетнамца и задумался. Теперь молчали все, и было о чем. Не можем же мы сидеть здесь и ждать, когда эта война кончиться?

Тханг первым нарушил молчание: «Отсюда надо быстрее уходить, нас наверняка засекли с воздуха и теперь надо ждать гостей вот на таких игрушках, — и он похлопал по обшивке вертолета.

— Энди, сколько у тебя еще горючего?

— Не очень, мы уходили с базы, баки были уже не полные, а потом, я сколько сжег при нашей битве при Чаттануге.

— Короче, далеко нам не смыться. Давай свою карту.

Карта была достаточно подробной, но на севере заканчивалась весьма далеко от таиландской границы. Не сговариваясь, мы одновременно подумали о Таиланде, как месте, где можно хоть временно отсидеться. Но до Таиланда было много-много миль (или километров — кому что роднее) и добраться туда через джунгли, кишащие воюющими все со всеми и друг против друга северных и южных вьетнамцев, племен народности тхеа, и для которых война была нормальным образом жизни, а вооружены они были наисовременнейшим оружием, которое выменивали у американцев за наркотики. Я уже не говорю обо всех других племенах горячо любивших свои плантации мака, как самого надежного источника получения всевозможных благ цивилизации. И, наконец, не упоминаю о бандах бывших гоминдановцев, которых Мао изгнал из Китая, но не объяснил, где жить и на что существовать. Бывшие солдаты образовали свои собственные районы обитания и жили по своим собственным законам. Ни с одной из этих компаний мне, ни за какие коврижки не хотелось бы повстречаться в джунглях. Но невидимками мы не были и только в своих бренных телах надеялись попасть в благословенную страну Таиланд. Для нас в тот момент это было таинственное Эльдорадо конкистадоров Кортеса. Но туда еще надо было попасть. Я ненадолго задумался и поразился, как мало надо времени и много событий, чтобы три человека, таких разных и по национальности и по принадлежности разным социальным системам образовали единую команду. Причем каждому было ясно, что выжить мы можем только вместе. Все прочее было забыто или оставлено на будущее. Прямо, как в голливудском фильме, который по идеологическим соображениям стал доступен и нам, советским зрителям. У нас в прокате он шел под названием» Скованные одной цепью «. Мы были скованы необходимостью выжить, и это было покрепче любой цепи.

Карту мы изучали вдоль и поперек, причем я совершенно запутался при переводах и Тхангу втолковывал нечто по-английски (он слабенько усекал наиболее важное), а Энди я шпарил по-русски и замолкал, только увидев его остолбенение. Но так или иначе грандиозный план созрел. Он исходил из трех предпосылок: горючего в вертолете хватит ненадолго, раз, пешком по джунглям мы не пройдем и пятой части пути, как будем трупами, два, и в третьих, нам оставался только водный путь — Меконг. Как мы раздобудем себе средство передвижения, никто из нас не знал, зато каждый понимал, что даже на утлой джонке можно передвигаться быстрее, чем пешком через джунгли. Меконг тоже не подарок и на нем и на его берегах сидят тоже не ангелы, но это был шанс. Голосовать не пришлось. Стартовать, решили завтра пораньше, а пока проверить свою огневую мощь. Энди уже тщательно обследовал вертолет и обнаружил: что его прежние хозяева были люди запасливые — в аккуратных контейнерах серебристо поблескивали четыре ракеты» Сайдвиндер «. Каждая могла разнести в щепки самолет типа» Фантом» или МИГ21. При начинающемся дожде мы аккуратно, хотя и без нужной сноровки (не наша все-таки специальность) установили их на направляющие и соединили блоки управления. Неуправляемых ракет оказался такой запас, что мы набили ими все четыре контейнера, и еще осталось. К «Вулкану» припасов оказалось немного — сгоряча я всадил их в брюхо ковбоя-вертолетчика. Утешало то, что не зря. Курсовой многоствольный тоже был снабжен под завязку, и для бортового кое-что имелось. Кроме того, у нас были два «калаша»с шестью рожками, три «стечкина»с запасом патронов, «беретта»с одной обоймой и гроза уличных грабителей — «лиллипут». Все, расчет окончен. С таким арсеналом мы вполне могли объявить войну какой-нибудь Намибии, но, увы, наши противники были вооружены ничуть не хуже, а самое обидное — их самих было гораздо больше. Дождь все усиливался, хотя в вертолете мы не страдали от него, капли с такой силой барабанили по дюрали корпуса, что приходилось почти кричать, если собеседник не был рядом. К нам совершенно незаметно могла подойти целая танковая колонна, а не только взвод рейнджеров. Дежурить при таком ливне тоже было бессмысленно — часовой мог только увидеть вспышку выстрела или автоматной очереди, а дальнейшее — молчание, как сказал Гамлет.

Так что после непродолжительной дискуссии все растянулись на днище вертолета и решили положиться на судьбу и лень рейнджеров, которым тоже не светило искать нас в кромешной темноте, помня о ловушках, которых мы не поленились для них приготовить. Уже засыпая, я вспомнил, что у нас есть еще и гранатометы. Это совсем успокоило меня, и я провалился в сон.

Борт вертолета «Хок» где-то в районе вьетнамо-камбоджийской границы.

Дождь к утру поредел, и вяло моросил скорее по обязанности, чем с азартом. Мы благополучно провели ночь и с рассветом тщательно рассовывали все, что могло мешать, по закоулкам корпуса вертолета. Энди запустил двигатели, «Хок» легко приподнялся над деревьями и пока Энди пробовал свои штучки, я увидел компанию прибывшую для нашей торжественной встречи (или прощания). Как мы и предполагали, рейнджеры тоже не любили тропические дожди и решили наступать при более благоприятной погоде. Времени для переговоров у нас не было, поэтому я послал им длинную очередь из бортового пулемета, пока Энди разворачивался на нужный курс, и наше прощание так и закончилось.

Монотонность полета несколько скрашивала бутылка виски, которую я случайно обнаружил в нише, где дисциплинированные механики хранят всякие нужные мелочи. Мелочь в виде бутылки оказалась весьма кстати (в этом проклятом «Хоке» никакого отопления). Сделав изрядный глоток, я передал бутылку Энди, который бросил вертолет на милость божью и вцепился руками в бутылку, а ртом в горлышко. Пришлось отбирать силой, причем «Хок» при этом вел себя так, словно тоже отхлебнул их бутылки. Наконец, справедливость восторжествовала, вертолет принял нормальное положение, а я предложил виски Тхангу. Он отрицательно покачал головой. Я снова запрокинул бутылку и обнаружил жалкие остатки на донышке. Ну, Энди, вот это школа. Уверен, в России бы ты не пропал.