Фоторобот - Лебрэн Мишель - Страница 9

— Да, я вижу! Это меня так сильно ободряет!

Они замолчали, он — разгневанный, она — смущенная. Затем она сказала:

— Почему бы тебе не пойти в полицию? Они проверят твое алиби и оставят тебя в покое.

— Я пойду туда. Потому что это единственный способ доказать свою невиновность женщине, которую я люблю!

— Жильбер. Это преступление было совершено в четверг, так ведь?

— Да… «Она не решалась высказать свою мысль.

— А это был четверг, когда… ты выпивал?

Он вскочил так резко, что стул отлетел назад. Ледяной покров опустился ему на плечи. Мгновение он смотрел на молодую женщину, стремясь передать ей глазами все, что чувствовал. Потом, сознавая, что произошло что-то непоправимое, вышел из магазина.

Клотильда не побежала за ним. Она сомневалась. И поскольку она сомневалась, он на какой-то миг испытал сильное желание поверить в то, что он — убийца.

Большими шагами он машинально дошел до ром-бара. Лучи заходящего солнца освещали листву деревьев. Он выбрал свободный стул и устроился там.

Уже было много туристов, немцев и американцев, легко узнаваемых по их туристским костюмам «сафари», которые что-то лопотали смеясь. Здесь тоже все читали газету, и обсуждение, похоже, было бурным. Не на этой ли террасе кафе жертва повстречала своего убийцу? Появился суетливый официант.

— Слушаю вас.

— Пива.

— Пльзенского или мюнхенского?

— Мюнхенского.

Официант, который профессионально улыбался, переменился в лице. Он отпрянул назад и, запинаясь, промолвил:

— Это вы. Я вас узнал. Я вам подавал в тот вечер пунш. Вы были с ней. Это вы!

Он стремительно вернулся в кафе. В сторону Жильбера уже стали обращаться взгляды, пока просто любопытные, но которые скоро будут враждебными. Он встал с опущенной головой и быстро пересек террасу, удивленный тем, что никто не окликает его, не хватает за воротник, толкнул какую-то пару, поднимавшуюся по деревянным ступенькам, и затерялся среди прохожих.

Он больше уже не знал, что с ним. Еще сегодня утром он был счастлив и спокоен, а вечером он чувствовал себя затравленным, покинутым, виноватым.

Официант только что, безусловно, его опознал. И тот свидетель, художник, выходец из Индокитая, на очной ставке тоже его сразу же опознает. Найдутся еще свидетели, которые придут вбить свой гвоздь в гроб Жильбера Витри. Даже если в итоге он будет признан невиновным, его тем не менее продержат в тюрьме несколько недель, может быть, несколько месяцев. Покончено с его спокойствием, с его привычками немного чудаковатого старого холостяка… Он чувствовал уже, что в его разрыве с Клотильдой есть что-то безвозвратное.

Необходимо, чтобы полиция нашла настоящего убийцу. А для этого надо, чтобы не арестовали Жильбера, на котором висит слишком много подозрений. Уже, правда, начались телефонные звонки в дежурный полицейский пункт. Вдали он услышал сирену полицейской машины и ускорил шаг. Он впрыгнул в автобус, чтобы как можно скорее вернуться домой. Решение было принято. Он исчезнет на несколько дней, пока не произойдет что-то новое.

Консьержка следила за ним, выглядывая из-за своей занавески. Он вошел к себе, минуту гладил кота.

— Мой бедный Слон, я оставляю тебя. Я не могу тебя взять с собой. Надеюсь, кто-нибудь позаботится о тебе. Я напишу Клотильде или Жерару, чтобы они забрали тебя.

Он открыл дверь чулана, который называл чердаком, и там среди груды разных предметов нашел свое туристское снаряжение, завернутое в брезент. Он не стал ничего проверять, даже не открыл рюкзак. Десять лет там ничего не трогали. Он взвалил на плечо набитый рюкзак фирмы «Лафюма», взял с собой денег, ручку и бумагу, миниатюрную шахматную доску и вышел, оставив, как обычно, открытым окно для Ферзевого Слона.

Консьержка по-прежнему наблюдала из-за своей шторки. Жильбер забросил рюкзак в машину, сел за руль и поехал. Во время короткой остановки на красный сигнал светофора ему в голову пришла мысль: «А ЧТО ЕСЛИ УБИЙЦА — ЭТО Я?»

Часть вторая

Господа, я считаю своим долгом честного гражданина и уважаемого налогоплательщика довести до вашего сведения следующие факты:

1. Убийцу-маньяка из Медона зовут Антуан Фроментен;

2. Он живет в доме 155 — бис по бульвару Бон-Нувель, на четвертом этаже, справа. Вам следовало бы прийти и арестовать его как можно скорее с тем, чтобы избежать гибели новых жертв. Честный гражданин.

Гаспадин Камесар. Тот чиловек, фоторобот который вы исчите, это мой зять Октав Кабарио, я ево точно узнала. А жертва, это мая доч Иветта, которую я тоже точно узнала. Придите ево быстрей аристовать, он апасный псих. Вдова Пуасси, авеню Жан-Жорес, Роспи-су-Буа.

Хотя мне и очень противно выдавать человека полицейским, я должен вас предупредить о том, что сегодня после обеда я вез в своем такси одного типа, внешность которого соответствует фотороботу, опубликованному в печати. Он вышел у перекрестка Бюси-Сен-Жермен. Имеющий уши, да услышит. У него круглый подбородок, он брюнет, и волосы подстрижены ежиком. Отец семейства.

Я присутствовал при этом преступлении. Я был в Медоне и в то время закапывал тело моей жены. Я все видел. Он убил девчонку, чтобы ее ограбить, но не насиловал ее. Это сделал я, после того как он ушел. Я сорвал с нее одежду, гладил ее груди, затем… два раза, а потом бритвой, которая была у меня, я ей…

А затем я закончил закапывать свою жену. Тогда яркий свет озарил лес и мне явился Господь Бог. Он поздравил меня со свершенным мною справедливым судом и сказал мне: «Сын мой, ты будешь сидеть справа от Меня». Подпись неразборчивая.

Господин Комиссар. Будет ли выдано вознаграждение в том случае, если я вам сообщу имя и адрес совершившего преступление в Медоне. Каково оно? Будьте любезны сообщить мне ответ с обратной почтой. Прикладываю к письму почтовую марку. Заверяю вас, Господин Комиссар, в своем уважении. Нувель Франсуа, улица Пьер-Демур, Париж, 17 — й округ.

Человек, которого вы ищете, это Жильбер Витри, проживающий в тупике Добряков (улица Клер, 23), Париж, 7 — й округ.

Тот садист, который вершит справедливость, это я. В четверг я снова возьмусь за дело. Никто никогда меня не поймает. Зорро.

На Севастопольском бульваре Жильбер остановил свою машину у еще открытого магазина, где продавалась спортивная одежда. Не выбирая,он купил шорты, рубашку в красно-синюю клетку и пару сандалий.

Затем он направился на Северный вокзал и оставил свою машину на автостоянке на одной достаточно тихой улице. Полиция ее там сразу не обнаружит, а потом, возможно, решит, что Жильбер удрал на поезде на север или за границу.

В машине ему пришлось выполнить сложные гимнастические упражнения, чтобы снять брюки и натянуть шорты. Свои ботинки он поменял на сандалии, оставил на себе спортивную куртку и с рюкзаком на плече, и с брюками в руках удалился в опускавшуюся ночь. В этих шортах ему казалось, что он голый и привлекает к себе внимание… Он бросил брюки и ботинки в сточную канаву.

Чтобы скрыть, насколько это возможно, черты своего лица, он надел очки в роговой оправе, которыми пользовался для чтения. После этого, закурив сигарету, он взял такси, которое только что высадило у вокзала двух пожилых женщин…

— Вокзал Монпарнас, — сказал он шоферу.

Машина тронулась. Водитель курил зловонную сигару. Не оборачиваясь, он спросил:

— Ну, как турпоход, нормально?

— Да.

— Вы где были?

Водитель думал, что Жильбер возвращается из кемпинга с Северного вокзала. Ему надо было бы придумать какое-нибудь место, куда ходят поезда этого направления. Почти наобум он ответил:

— В Крее.

— Хорошие там места?

— Да, пока еще ничего.

На Монпарнасском вокзале Жильбер поинтересовался расписанием поездов, вывешенным в зале. Он знал куда ехать. Когда у него появилась мысль убежать от неприятностей и осложнений, которые ему сулило возможное полицейское расследование, он сразу же подумал о том месте, куда когда-то ходил со своими друзьями, Жераром и Паскалем, каждую неделю в турпоход. В то время никто из них не был богат, передвигались они на велосипедах, а Рамбуйе было не просто приятным местом, но и находилось достаточно близко от Парижа, так что, выехав в пятницу вечером около шести часов, они успевали до темноты поставить палатку.