Фоторобот - Лебрэн Мишель - Страница 21

Он закончил раздеваться и лег. Появился Паскаль в пижаме. Ему нравились широкие рукава, бесконечные воротники, мудреные складки. Он был похож на русского князя. — Постарайся уснуть, Жильбер. Я тебе приготовил выпить. Жильбер взял хрустальный стакан, поднес его к губам. Чистое виски. Он сделал несколько глотков, Паскаль пожелал ему спокойной ночи и удалился в свою комнату. Жильбер не допил свой стакан, бесшумно встал, сел за письменный стол, взял бумагу и ручку, Он собирался подготовить статью для «Ля Капиталь», в которой изложит свою версию событий, свою правду.

Он открыл один ящик стола, потом другой. Как раз тогда, когда он его закрывал, открылась дверь комнаты. В двери появился Паскаль и тихим голосом спросил:

— Что ты ищешь?

— Ничего, я пишу. Я вот только сейчас все вспомнил. Внезапно это пришло мне в голову. Я знаю, как все произошло.

Паскаль выдавил из себя смех и обеими руками оперся о стол, возвышаясь над Жильбером.

— Рассказывай.

— Одну минуту. Быстрым движением Жильбер схватил рукав пижамы Паскаля и задрал его над запястьем. На белой коже выступили три царапины. Паскаль живо отдернул руку и, опустив рукав, спросил:

— Что это ты?

— Ничего. Но, тем не менее, я счастлив узнать, что убийца — это ты!

Машинальным движением Паскаль потер запястье, где когти кота оставили свои следы. Он отступил назад и сел. Казалось, он сейчас заплачет.

— Ты знал? — спросил он. — Ты знал все это время?

— Нет. Ты только что дал мне объяснение, которое я искал. Я солгал тебе, когда сказал, что все помню. Мне было это нужно, чтобы увидеть твою реакцию. Ты слишком хорошо все за— думал.

Он без всякой ненависти говорил с человеком, который хотел его подставить. Паскаль больной, никому не нужный человек с обнаженными нервами.

— Что ты собираешься делать? — спросил Паскаль.

— Позвонить в полицию. Я не могу позволить тебе опять взяться за свое. Не могу.

Паскаль опустил голову. Он дрожал всем телом. Потом прошептал печальным голосом:

— Ты знаешь, я не хотел их убивать. Я не хотел. Но затем в какой-то момент я не знаю, что произошло со мной… Нужно было, чтобы я убил.

— А кот? Его тоже нужно было убить?

— Да. Зови полицию, надо кончать с этим. У меня часто возникало желание сделать это. Только я не мог.

Жильбер снял трубку и уже начал набирать номер, как вдруг положил ее обратно. Паскаль смотрел на него с удивлением. Он дрожал все больше и больше. Перед тем как сдать преступника в полицию, Жильбер хотел проверить свою теорию. Он спросил:

— В четверг вечером, когда ты… убил эту Денизу… Как это произошло?

— Жильбер, я тебя умоляю. Я не хочу об этом говорить.

— Представь себе, я тоже не хочу. Но будет нужно, чтобы ты об этом рассказал полицейским! Ты знал эту девушку?

— Нет, но я уже видел ее один раз с ребятами в кафе «Бонапарт», но это все. Я никогда с ней не говорил.

— Что ты делал в тот вечер? Ты гулял?

— Да. После ужина я попробовал позвонить тебе, но тебя не было дома. Я подумал, что ты с Клотильдой. Я захотел прогуляться. Было тепло. Я дошел до Сен-Жермен-де-Пре, и мне показалось, что я узнал твою машину, которая стояла у тротуара. Оглядел ее. Это была 403-я модель, которую я тебе продал. Тогда я начал тебя искать. На террасе ром-бара ты сидел за столиком рядом с этой девушкой.

Он замолчал. Он не хотел воскрешать в памяти дальнейшие события. Жильбер отметил, что совершенно нормально, что Паскаль узнал его машину среди других, которые там стояли, ведь он и в самом деле продал ему эту машину. Простой профессиональный рефлекс. Жильбер продолжал задавать вопросы:

— Много было людей? Были свободные места на террасе? Стояли ли люди в очереди на тротуаре в ожидании свободных мест? Паскаль утвердительно кивнул головой. — Ты подходил ко мне?

— Нет. Я не осмелился. Ты смотрел в мою сторону. Я делал тебе знаки, но ты не видел меня. Тогда я понял, что ты пьян. Твои глаза — ничего не отражали.

— Ну и что ты сделал?

— Я подошел к столу и заговорил с девушкой, вдруг я почувствовал желание увезти ее. Но у меня не было машины, она была в ремонте…

— А ты не захотел привести ее к себе? Ты уже имел намерение убить ее?

— Нет, Жильбер! У меня никогда не было намерения убить ее! Я заплатил за напитки…

— То есть официант тебя видел.

— Нет, он был внутри. И так как он положил счет на стол, я оставил деньги. Ты встал сам, и мы ушли вместе с девушкой.

— Ее это не удивило?

— Она тоже была очень пьяна. Она находила это забавным. Мы довели тебя до машины. Ключи были на приборной доске, но ты ничего не соображал… Жильбер, может быть, поэтому я это и сделал. Я боялся, что в том состоянии, в котором ты был, эта девчонка тебя оберет, ты понимаешь?

— Спасибо за заботу.

Теперь Паскаль завелся. Он рассказал свою историю до конца, получая от этого все большее и большее облегчение, как на приеме у специалиста по психоанализу.

— Мы положили тебя на заднее сиденье, и ты тотчас же уснул. Девушка села рядом со мной. Она сказала, что потеряла весь вечер, и начала скандалить. Тогда я ей сказал, что мы отвезем тебя домой и потом поедем с ней куда-нибудь. Она поверила, что машина принадлежит мне, что ты мой брат и еще не знаю чему. Наконец я привез тебя на улицу Клер. Потом дотащил тебя до твоей комнаты. Девушка ждала меня в машине. Под ковриком я взял ключ и положил тебя на кровать.

— Ты меня раздел?

— Да, быстро. Потом я смылся, оставив ключ в замке изнутри. Я сел в машину, и мы поехали на площадь Инвалидов. Там был праздник. Мы покатались на качелях и на поезде-призраке. Когда она спросила, как меня зовут, я ответил, что меня зовут Жильбер.

Жильбер был поражен сходством своих мыслей с мыслями Паскаля. Когда ему было нужно скрыть свою личность, он присваивал себе имя Паскаля. Паскаль делал то же самое. Первым всегда вспоминается имя человека, которого видишь чаще всего.

— Я отвез ее в Медон. Потом, уже в лесу, я не мог себя сдержать. Жильбер, мне нужно было сделать это!

Он обхватил голову длинными тонкими изнеженными руками. Жильбер понял, что теперь он знает всю правду. В личности Паскаля существовали противоречащие природе инстинкты, с которыми он боролся более или менее сознательно. И тот факт, что он должен был убивать женщин, чтобы потом… Нет, никогда нельзя быть уверенным, что знаешь о человеке все, хотя и думаешь, что знаешь его лучше всех.

— Потом мне стало легче. Я почувствовал себя лучше, почувствовал себя счастливым, здравомыслящим, сильным. Я поставил твою машину на место, которое ты мне как-то раз показал. Об этом месте ты мне говорил, что там можно поставить машину когда угодно. Я оставил ключи на приборной доске и вернулся к себе домой.

— А потом, через день, когда уже напечатали фоторобот, что ты подумал? Ты подумал, что меня опознали, и надеялся, что меня скоро арестуют?

— Нет, Жильбер. Ты ведь невиновен! Тебе не могли ничего сделать! Но ты уехал! И все начали свидетельствовать против тебя. Твоя консьержка, твоя молочница.

— И ты тоже.

— Я тоже, — признался убийца, опуская голову. — У меня было желание рассказать им правду… Но когда я пришел в Уголовный розыск, когда я увидел коридоры, кабинеты, людей в наручниках, которых сопровождали два полицейских, я не смог. Я боялся. У меня было желание убежать, и я ничего не сказал.

Жильбер тоже понимал это. Именно страх перед этими коридорами, этими кабинетами, наручниками побудил его к глупому бегству, тогда как ему нечего было бояться. Он понимал Паскаля, испытывая к нему легкое отвращение и безграничную жалость. В точности такие же чувства должны были испытывать к нему Клотильда, Жерар и другие.

— Ты скрылся. Тогда я подумал, что, может быть, ты сам чувствовал себя виновным, потому что иначе в твоем бегстве не было смысла. Я видел Клотильду. Она объяснила мне, что ты испугался, потому что у тебя не было алиби для доказательства своей непричастности к убийствам, которые произошли в четверг и в предыдущий раз. Полиция начала тебя искать. И я подумал… Нет, я не могу тебе этого сказать! Не могу!