Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения - Оливер Лорен - Страница 40

– Это магия, – сказало По, и в голосе привидения прозвучало ожидание чуда.

А потом откуда-то с неба простерся столб теплого золотого света и, словно указующий перст, уперся в самый центр пруда. Луч был похож на искрящийся огненный жгут, связавший воедино воду и небесные своды. Он сверкал и искрился, и при виде такого зрелища умолкла даже Первая Леди.

И вот холодная, твердая земля словно бы взорвалась. Куда-то подевалась бурая, безжизненная поверхность; вместо нее возникло слепящее изобилие изумрудной травы и алых цветов. Стрелами поднялись лилии, а по холмам рассыпались незабудки. Целыми полями раскинулись золотые нарциссы, камни покрыл темно-зеленый и даже фиолетовый мох. Деревья обросли зеленой листвой, старая ива обзавелась мириадами серебристых листочков, шепчущих на ветру. В фермерских полях сами собой возникли толстые кочаны салата, засверкали капельки росы на молоденьких огурцах, выглянули из-под налитых темной зеленью листьев краснощекие помидоры…

И впервые за тысячу семьсот двадцать восемь дней в небе разорвались ватные облака, открыв ослепительную голубизну. Оттуда лился свет, почти истершийся из людской памяти.

Это наконец показалось солнце.

Лайзл прищурилась и стала смеяться. Уилл втянул голову в плечи, смаргивая невольные слезы, смутился и сказал сам себе, что просто отвык от слишком яркого света.

Мел снял фуражку и прижал ее к груди, словно собираясь молиться. Левша выпрыгнула из переноски и погналась за бабочкой. Тетка уронила клюку, повалилась на колени и расплакалась, вспомнив наконец, как это – быть молодой.

– Ну, не чудно ли? – продолжая смеяться, спросила Лайзл. – Прямо как сон, только гораздо лучше!

Алхимик, утративший дар речи, сидел совершенно пришибленный. До него только сейчас начал доходить смысл древнего заклинания. «Восстанут мертвые в долинах и полях, истлевший соберется прах, и юность заиграет в древних стариках»!.. Ну что ж, мертвые и правда восстали. Безжизненные, иссохшие земли вдруг процвели и взялись плодоносить. Из мертвого чудесным образом прямо на глазах зарождалась новая жизнь. А казавшаяся бесконечной зима наконец-то уступала место весне.

От жизни к смерти и от смерти – обратно к жизни… Вот она, величайшая магия этого мира!

Поняв это, алхимик решил немедленно отойти от дел. Подать в отставку. Завязать.

– Нет!!! Прочь от меня! Прочь!.. – вдруг истошно завизжала Августа. Приподнявшись на колени, она смотрела в сторону пруда и так загораживалась руками, словно оттуда на нее надвигалось нечто неописуемо страшное.

У Лайзл пересохло во рту, а сердце отчаянно заскакало в груди.

Прямо по воде к берегу пруда шел человек.

Он казался полупрозрачным, словно мыльный пузырь, сквозь него просвечивали солнечные зайчики, игравшие на воде, но Лайзл его тотчас узнала.

– Папа, – кое-как выговорила она.

Он оглянулся.

– Привет, Ли-Ли, – прозвучал такой знакомый, родной, добрый голос. Сердце Лайзл затрепетало, как бабочка.

– Зло грядет!.. – Августа отползала прочь на карачках, словно разжиревший краб-переросток. – Это зло! Это против природы! Прочь! Изыди!.. Прогоните его!..

Призрак Генри Морбауэра приблизился к ней и грозно навис. В его голосе загремел гнев:

– Как смеешь ты употреблять это слово? Если тут и есть какое-то зло, так только ты сама!

Августа побелела, как простыня:

– Не-е-е-ет!.. Смилуйся! Сжалься!

– Вот как? А ты меня помиловала? Пожалела?

– Это вышло случайно… – забормотала трясущаяся Августа. – Случайно! Я не хотела!

– Лжешь!

– Я не хотела тебя убивать! Я хотела всего лишь, чтобы ты заболел! Немножечко, чуть-чуть заболел и перестал мне мешать!

Августа была недалека от истерики.

– Хватит лжи! – громыхнул призрак. – Ты – обманщица и убийца!

Августа судорожно оглядывалась, ища спасения. Безумные глаза лезли из орбит. Из перепуганного краба она стала крысой, загнанной в угол.

– Ты! – ткнула она пальцем, указывая на алхимика. – Это все ты, ты виноват! Это ты яд для меня приготовил!..

– Я… я… я… – принялся заикаться алхимик. – Я вовсе даже ничего такого… ни сном ни духом…

– Ничего такого? А как же «Фатальный Финал: Лей по капельке до дна – и повалит хоть слона! Иначе возврат денег»? Именно так было написано на этикетке!

– Повалит? Хоть слона? – насторожила уши тетка с клюкой. Вполне оправившись от нахлынувших было чувств, она ткнула полицейского своей палкой: – Вы слышали? Да тут у нас, оказывается, бытовое убийство! Эту женщину надо немедленно арестовать! Из соображений общественной безопасности!

– Во дела, – сказал Мел, почесывая затылок.

– Не наговаривайте. Грех это, – продолжал отпираться алхимик.

Поднявшись, он с видом оскорбленной добродетели отряхнул пальто и выпрямился во весь рост. Однако потом неожиданно повернулся и, одной рукой придерживая на голове шапку, со всех ног рванул прочь по склону холма.

Тетка с отчетливо слышимым звуком огрела полицейского по ногам тростью:

– За ним! Живо в погоню! Это тоже преступник! Он мало того, что с призраками якшается, так еще и яд варит! И продает!.. Боже, какой стыд!

И она громко шмыгнула носом.

Полисмен, точно проснувшись, устремился в погоню.

А призрак Генри Морбауэра вновь повернулся к дочери, и Лайзл увидела, что отец улыбался.

– Как тут красиво, – сказал он ей. – Правда, Ли-Ли?.. Ты помнишь, как мы устраивали пикники здесь, возле пруда? Ты еще всякий раз пыталась взобраться на дерево, но даже до нижних веток не могла дотянуться…

Она кивнула. В горле стоял ком.

– Папа… – только и выговорила она.

– Я знаю, Ли-Ли. Все знаю. – Полупрозрачная фигура купалась в солнечном свете. – Я невыразимо рад за тебя.

– Да, – кивнула Лайзл. – Да. Невыразимо…

Призрак Генри Морбауэра заколебался, превратившись на мгновение в едва различимую тень, потом снова проявился отчетливей. Он стоял, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– Мне пора, Ли-Ли, – сказал он затем. – Я должен идти. Веди себя хорошо…

– Я буду скучать по тебе… – выговорила Лайзл.

– А я буду рядом, – ответил призрак Генри Морбауэра. – Я всегда буду здесь.

Перед Лайзл снова был всего лишь пустой воздух. Только ветер принес откуда-то и опустил к ее ногам несколько золотых лепестков.

На какое-то время сделалось совсем тихо. Потом Лайзл всхлипнула и спрятала лицо, чтобы никто не увидел слез, хлынувших у нее по щекам. Какое! Их все, конечно, заметили, хотя и не подали виду.

– Ловите Августу! – закричал Уилл. – Уходит!

И в самом деле – Августа, воспользовавшись тем, что все наблюдали за последним разговором Генри Морбауэра с дочерью, принялась проворно отползать прочь от пруда. Услышав за спиной крик Уилла, отравительница вскочила на ноги и побежала. Невзирая на свою толщину и длинные юбки, бежала она на удивление быстро.

Полицейский, который уже вел назад пойманного алхимика, аж застонал:

– Еще одна!..

– Я ее задержу, – предложил Мел, жаждавший тоже совершить что-то полезное.

Работая скромным охранником, он тем не менее давно лелеял мечту поучаствовать в стремительной погоне за каким-нибудь ужасным преступником. И вот – с ума сойти! – мечта исполнялась!

Он рванул с места.

Лайзл кое-как вытерла слезы.

– А где По? – спросила она. – Где Узелок?..

В воздухе рядом с ними не было видно привычных теней. Уилл пожал плечами, начал оглядываться… и неожиданно закричал:

– Лайзл, смотри! Там!..

Лайзл оглянулась и ахнула.

На залитой ярким солнцем траве стояли По и Узелок. Или, вернее, стояли те, кого Уилл с Лайзл привыкли так называть. Они быстро теряли свой сумеречный, расплывчатый облик и ни дать ни взять обзаводились вещественными телами. Вот только эти тела были не то позолочены, не то сплошь состояли из цельного золота. Прямо на глазах у По обозначились загорелые руки и плечи, шапка вьющихся золотистых волос, веселая улыбка, а Узелок обернулся скачущим, полным радости комочком солнечно-рыжего меха. Песик!