Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения - Оливер Лорен - Страница 32

– Я хотела отнести пепел отца к Красному Дому и упокоить под ивой, чтобы он мог отдохнуть… Он сам меня попросил, – добавила она, словно оправдываясь. И кому какое дело, что он не непосредственно с ней говорил, а через По!

– Попросил, говоришь? Он что, к тебе приходил? – спросила Августа, и в ее голосе звучала смертоносная вкрадчивость.

– Д-да, – после секундного замешательства ответила Лайзл. – Он хочет лежать под ивой, рядом с моей мамой.

Объяснять насчет По она мачехе не собиралась. Она уже поняла, что оба привидения для Августы все равно что не существовали.

Лицо Августы сделалось жестким. Она раздумывала, не зная, чему верить. Быть может, Лайзл догадалась о магии и вызвала из небытия призрак отца. Или не догадалась, а стало быть, и не вызвала. В любом случае паршивка о чем-то умалчивала, и Августе это не нравилось. Очень даже не нравилось.

– Так он к тебе приходил? – еще вкрадчивей спросила она.

Если бы Лайзл получше знала свою мачеху, она бы тотчас сообразила – настало время бояться.

– Он теперь на Той Стороне, – уклончиво ответила девочка.

Августа смотрела на девочку, лежавшую на убогой кровати. Как бы не оказалось, что она все же недооценивала Лайзл. Он хочет лежать под ивой, рядом с моей мамой!.. Такого не выдумаешь. Генри Морбауэр, этот сентиментальный слюнтяй, вполне мог подобного пожелать. Тьфу ты! Сколько лет минуло, а он так ту дурочку и не забыл!

И Августа дала себе слово, что в любом случае избавится от пепла как можно скорей. Мало ли на свете поганых вонючих дыр, одна из которых как раз ему подойдет! Пока она, Августа, жива, ни под какой ивой, рядом с какой-то там никчемной первой женой, ему не лежать!

Однако потом она снова скривила физиономию в самом близком подобии улыбки, какое могла выдавить из себя, и сняла с подноса тарелку. Комнату тотчас заполонил восхитительный аромат наваристого куриного бульона, моркови, свежего масла. Рот Лайзл открылся сам собой. Такой роскошной еды – да еще в подобном количестве – она давным-давно не видала. Она сглотнула слюну…

– Ну ладно, хватит болтовни, – закладывая салфетку за ворот рубашки Лайзл, сказала Августа. – Ты вся вымоталась в дороге и, должно быть, с голоду помираешь. На-ка, поешь… – Она склонилась совсем близко к Лайзл, растянутый рот напоминал полумесяц. – Я хочу, чтобы ты была здоровой и сильной!

В одной руке у нее была тарелка, другой она зачерпнула большую ложку горячего супа – золотистая курочка, рис, морковка…

– Ну-ка, раскрывай ротик, – ворковала она. – Сделай «ам»!

Лайзл не очень-то нравилось, что ее собирались кормить, точно маленького ребенка, но голод все заглушил. Она открыла рот. Ложка начала приближаться…

– Нет, Лайзл! – внезапно крикнуло По. – Не надо! Не ешь!

Девочка поспешно захлопнула рот. Ложка ткнулась ей в подбородок, и бульон вылился на салфетку, а кусочки курицы и морковки вместе с зернами риса скатились Лайзл на колени.

– Глупая девчонка! – прошипела Августа, но тотчас опомнилась. – Открой ротик еще раз, дорогуша.

Лайзл покосилась на По. Привидение стояло у самой кровати, его контуры ярко светились от ужаса. Лайзл спросила:

– В чем дело?

– Ни в чем, – сказала Августа, решив, что падчерица обращалась к ней. – Просто пытаюсь свою сладенькую девочку супчиком покормить. Уж Августа его для нее варила, варила… Ну, давай скушаем ложечку?

И она вновь зачерпнула бульону.

– Помнишь, что твой папа сказал мне, когда я встретило его на Той Стороне? – быстро заговорило По. – Не надо было мне тот суп есть… Ну, вспомнила?

У Лайзл голова пошла кругом. Перед внутренним взором проносились картины: вот она наблюдает из чердачного окна за Августой, которая едет в больницу проведать отца Лайзл и двумя руками держит перед собой большую супницу. Вот Лайзл лежит на полу возле отопительной батареи и слушает, как этажом ниже сплетничают служанки. «Что бы люди ни говорили, не может она быть такой уж злодейкой! Хозяину вот своими руками суп каждый день варит и в больницу таскает… Сказывают, самолично его с ложечки кормит, чтобы ни единой капельки не пропало!»

Не надо было мне тот суп есть…

Ужас и ненависть завихрились в груди Лайзл, и этот вихрь породил всего одно слово, ясное, отчетливое и правдивое:

Убийство!

– Открывай рот! – сказала Августа.

– Нет! – вскрикнула Лайзл. Шарахнулась по кровати назад, упираясь спиной в подушки, и наподдала тарелку ногой. Та отлетела прочь и вдребезги разбилась о стену, оставив на ней недолговечную «фреску» из кусочков вареного лука и размякшей петрушки.

Августа в ярости вскочила. Схватила Лайзл за плечи и принялась трясти.

– Дура! – выкрикивала она. – Гадкая, никчемная, дрянная девчонка!

Она так трясла девочку, что у той лязгали зубы. И все-таки Лайзл нашла в себе силы крикнуть в ответ:

– Убийца!

Хватка Августы тотчас разжалась. Лайзл свалилась на смятые простыни и, вскочив, тотчас отбежала, отгородившись от мачехи хотя бы кроватью.

– Ты что сказала?

Голос Августы снова стал очень тихим и вкрадчивым, и на сей раз Лайзл вовремя распознала опасность. Впрочем, ей было все равно. Ее переполняла такая жгучая, раскаленная ненависть, что она не боялась. В эти мгновения она сама была нешуточно опасна.

– Убийца! – повторила Лайзл и так стиснула кулаки, что ногти впились в ладони.

Августа смерила ее взглядом. Обычно невыразительные глаза блестели, как у ядовитой змеи.

– Ты сама не понимаешь, что несешь, – холодно проговорила она наконец. – Ты ударилась головой и плохо соображаешь. Тебе надо поесть, потом поспать, и тогда утром ты почувствуешь себя лучше.

И Августа принялась собирать с пола осколки.

– Очень даже понимаю! – крикнула Лайзл дрожащим от ненависти голосом. – Ты моего папу убила! Ты давала ему яд, а мне все время врала! Даже не пустила меня к нему, когда он умирал!

Августа ответила не сразу. Лайзл успела решить, что сейчас мачеха начнет отпираться. Более того, где-то в глубине души она на это даже надеялась. Но Августа вдруг улыбнулась – страхолюдной улыбкой, похожей на оскал дикой кошки за мгновение до прыжка на добычу, – и Лайзл ощутила тонкое, ледяное лезвие ужаса, поняв, что все было правдой.

– Да, именно так, – тихо произнесла Августа. – Ты правильно догадалась. Это я убила его. Я травила его медленно, капля за каплей, чтобы никто ничего не заподозрил. Кто бы знал, чего мне стоило это долготерпение! Но я выдержала! – Оскал хищницы сделался еще шире. – А вот с тобой, милочка, мне церемониться не придется. На сей раз я все проделаю быстро…

– Не подходи! – сказала Лайзл и добавила, как плюнула: – Ненавижу!

Августа окинула падчерицу оценивающим взглядом, словно прикидывая, какого сопротивления от нее ждать.

– А знаешь, – сказала она затем, – я ведь тебя за глупенькую держала. Выходит, ошиблась… Однако теперь это неважно. – И она направилась к двери. – Сейчас я вернусь. И принесу еще одну тарелку. Я сварила этот суп для тебя, с двойной порцией масла. Обещаю, что вкуса яда ты даже не ощутишь. Людям ведь полагается наслаждаться последним ужином перед смертью, не так ли?

– Не стану я есть! – крикнула Лайзл. – И ты меня не заставишь!

Августа обернулась.

– Тогда голодай, – прошипела она. – Умирай медленно. Ты вольна выбрать себе род смерти, но запомни одно: живой ты из этого дома не выйдешь!

С этими словами она вышла наружу и захлопнула за собой дверь. Лайзл слышала, как провернулся в замке ключ. Тяжелые шаги удалились по коридору. Сделалось тихо…

Глава двадцать пятая

– Будь ты привидением, мы бы живо управились, – в тысячный раз повторило По.

– Да поняла я уже это, поняла, – устало ответила Лайзл.

– Я просто пытаюсь помочь…

– И это я тоже знаю. – Лайзл терла кулачками глаза. Она не ложилась всю ночь и страшно устала. – Извини…

– Ты точно уверена, что не можешь развоплотиться? Даже чуть-чуть?