Женитьба Арсена Люпена - Леблан Морис - Страница 1

Морис Леблан

Женитьба Арсена Люпена

Герцог Жан де Сарзо-Вандом в десятый уже, наверно, раз перечитывал приглашения, которые держал в дрожащей руке. Он задыхался, его побледневшее от гнева лицо подергивалось.

— Взгляните! — произнес он, протягивая дочери оба приглашения. — Вот что получили все наши друзья! Со вчерашнего дня эта мерзость гуляет по Парижу. И что же вы думаете, Анжелика, о таком позоре? Что бы сказала ваша несчастная матушка, доживи она до этого дня!

Анжелика была высока, худа, костиста и суха, как ее отец. Тридцати трех лет от роду, она носила черные шерстяные платья, была робка, бесцветна; голова ее казалась несоразмерно маленькой, сдавленной справа и слева, и лишь массивный нос являл собою как бы протест против подобной ограниченности. И тем не менее ее нельзя было бы назвать уродливой — настолько прекрасны, кротки и серьезны были ее глаза, исполненные какого-то печального благородства, глаза, которые, однажды увидев, невозможно забыть.

Услышав от отца о нанесенном ей оскорблении, она сперва покраснела от стыда. Но, хотя отец был с нею суров, несправедлив и деспотичен, она его нежно любила и потому сказала:

— Папа, я думаю, это просто шутка. Не стоит придавать ей значения.

— Шутка? В свете только и говорят о ней! Сегодня утром десяток газет опубликовали это гнусное письмо, сопроводив его издевательскими комментариями! Там поминается наша генеалогия, наши славные предки. Газеты делают вид, будто принимают его всерьез.

— И все равно никому же не придет в голову поверить…

— Разумеется, никому. И тем не менее мы стали притчей во языцех.

— Завтра же все об этом забудут.

— Завтра, дочь моя, будут помнить, что имя Анжелики де Сарзо-Вандом поминалось в связи с какой-то историей. Ах, знать бы мне, кто этот негодяй, позволивший себе…

При этих словах вошел камердинер Гиацинт и доложил, что герцога просят к телефону. Разъяренный герцог поднял трубку и рявкнул:

— Что угодно?.. Да, это я, герцог де Сарзо-Вандом.

Неизвестный собеседника сказал:

— Я должен принести извинения вам, господин герцог, и мадемуазель Анжелике. Это оплошность моего секретаря.

— Вашего секретаря?

— Да, это были всего лишь наброски приглашений, и я хотел, чтобы вы прежде посмотрели их. К сожалению, мой секретарь решил…

— Простите, сударь, кто вы такой?

— Как, господин герцог, вы не узнали мой голос? Голос вашего будущего зятя?

— Что?

— Я — Арсен Люпен.

Герцог рухнул на стул. Он был бледен как смерть.

— Арсен Люпен… Это он… Арсен Люпен…

Анжелика улыбнулась.

— Вы же видите, папа, это всего лишь шутка, мистификация.

Но герцог снова впал в ярость и, жестикулируя, бегал по кабинету.

— Я подам жалобу! Недопустимо, чтобы этот тип насмехался надо мной! Если у нас еще существует правосудие, оно должно вмешаться!

Вновь вошел Гиацинт. На сей раз он принес две визитные карточки.

— Шотуа? Лепти? Не знаю таких.

— Это журналисты, господин герцог.

— Что им угодно?

— Они хотят поговорить с господином герцогом относительно… свадьбы.

— Гнать в шею! — взорвался герцог. — И скажите швейцару, что мой особняк закрыт для подобной публики.

— Папа, прошу вас… — робко вступила Анжелика.

— А ты, дочь моя, помолчи. Если бы ты в свое время согласилась выйти за одного из твоих кузенов, мы не попали бы в это дурацкое положение.

В тот же вечер один из журналистов напечатал на первой странице своей газеты довольно фантастический репортаж о походе в родовую обитель Сарзо-Вандомов на улице Варенн, в котором насмешливо описывал гнев и протесты старого аристократа.

На следующий день другая газета поместила интервью с Арсеном Люпеном, которое он якобы дал в кулуарах Оперы. Арсен Люпен заявил:

— Я полностью разделяю негодование моего будущего тестя. Посылка этих писем была ошибкой, за которую я не несу никакой ответственности, и тем не менее я публично приношу извинения. Подумайте сами! Еще даже не установлен день свадьбы! Мой тесть предлагает начало мая. Но мы с моей невестой считаем, что это слишком поздно. Ждать целых полтора месяца!

Особую пикантность этому скандалу, чем в полной мере наслаждались друзья дома, придавал характер герцога, его спесивость, закостенелость взглядов и принципов. Последний представитель баронов Сарзо, самого древнего рода Бретани, правнук того Сарзо, который, женившись на герцогине де Вандом, лишь после десяти лет Бастилии согласился принять титул, навязываемый ему Людовиком XV, герцог Жан остался верен всем предрассудкам старого режима. Юношей он последовал за графом де Шамбором[1] в изгнание. В старости отказался от места в Бурбонском дворце[2], заявив, что Сарзо может заседать только среди равных себе.

Скандал задел его за живое. Он просто исходил от негодования, ругал Люпена на все корки, грозил ему всеми возможными карами и попрекал дочку:

— Вот видишь! Если бы ты была замужем… И у тебя был богатый выбор! Все трое твоих кузенов, Мюсси, д'Амбуаз и Каорш, знатны, имеют хорошую родню, достаточно состоятельны и до сих пор не оставили мысли получить твою руку. Почему ты им отказала? Ах, да! Мы мечтательны и чувствительны, а кузены наши либо слишком толстые, либо слишком худые, либо чересчур заурядны!

Действительно, Анжелика была мечтательна. С детства предоставленная самой себе, она перечитывала все рыцарские и старые чувствительные романы, стоявшие на полках книжных шкафов фамильной библиотеки, и жизнь ей представлялось сказкой, где юные красавицы всегда счастливы, а остальные девушки до самой смерти ждут жениха, который так и не приходит. Стоит ли выходить за одного из кузенов, которые зарятся лишь на ее приданое, на миллионы, завещанные ей матерью? Уж лучше оставаться в старых девах и мечтать…

Она тихо ответила:

— Папа, не надо так переживать. Забудьте эту нелепую историю.

Но как он мог забыть? Ежедневно рана его воспалялась от нового булавочного укола. Через три дня Анжелика получила прекрасный букет цветов со вложенной в него визитной карточкой Арсена Люпена. Стоило герцогу прийти к себе в клуб, как кто-нибудь замечал:

— Очень забавная эта сегодняшняя заметка.

— Какая еще?

— Да очередная мистификация насчет вас. Ах, так вы еще не знаете? Нате, прочтите.

«Г-н Арсен Люпен намерен просить у Государственного Совета присоединить к его фамилии фамилию жены, дабы впредь именоваться Люпен де Сарзо-Вандом».

Назавтра в газетах читали:

«Поскольку невеста в соответствии с неотмененным ордонансом Карла X является обладательницей титула и герба Бурбонов-Конде, последней наследницей которых она является, старший сын Люпена де Сарзо-Вандома получит имя принц Арсен де Бурбон-Конде».

А еще на следующий день появилась реклама:

«Универсальный бельевой магазин демонстрирует приданое м-ль де Сарзо-Вандом. Инициалы: Л.С.В.»

Затем иллюстрированный листок опубликовал фотографию: герцог, его дочь и будущий зять, сидя за столом, играют в пикет.

С большой помпой была объявлена дата свадьбы: 4 мая.

Сообщались подробности брачного контракта. Причем Люпен проявил потрясающее бескорыстие. Он заявил, что подпишет контракт с закрытыми глазами, не зная суммы приданого.

Все это выводило из себя старого аристократа. Его ненависть к Люпену приняла просто устрашающие размеры. Он даже переломил себя и отправился к префекту полиции, который посоветовал герцогу быть настороже.