Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Проклятое дитя - де Бальзак Оноре - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— Не убивайте! Не убивайте нас! — воскликнула она. — Пощадите ребенка, и я буду всегда любить вас.

— Видно, вы чувствуете себя очень виноватой, раз предлагаете мне во искупление своих грехов любовь, которую вы и так обязаны питать к супругу.

Голос графа звучал зловеще под бархатной маской, а тяжелый взгляд, устремленный на жену, совсем ее уничтожил.

— Боже мой! — горестно воскликнула она. — Я ни в чем не повинна. За что я должна погибнуть?

— Не о смерти вашей идет речь, — ответил ее господин и повелитель, выйдя из задумчивости, в которую он погрузился. — Но ради любви ко мне вы должны в точности выполнить то, что я от вас потребую сейчас.

Он бросил на постель одну из двух масок, которые держал в руке, и жалостливо улыбнулся, увидев, как вздрогнула и безотчетно прикрылась рукою его жена, когда на плечо ей упал легкий лоскуток черного бархата.

— Ну вы уж непременно родите мне трусливого неженку! — воскликнул он. — Пусть на вас будет эта маска, когда я вернусь. Я не желаю, чтобы какой-то мужлан похвалялся, что он видел графиню д'Эрувиль.

— Зачем звать мужчину для такого дела? — тихонько спросила она.

— О-о, милочка!.. Или я здесь не хозяин? — ответил граф.

— Значит, еще одна тайна? К чему же, к чему это? — в отчаянии воскликнула графиня.

Господин ее уже исчез, и этот возглас не представлял для нее опасности. Ведь зачастую угнетатель теснит свою жертву тем больше, чем сильнее говорит в ней страх.

В краткую минуту затишья меж двумя порывами бури графиня услышала бешеный топот двух коней, летевших словно на крыльях через гибельные дюны у подножия скал, на которых был воздвигнут старый замок. Быстрый этот топот был заглушен шумом волн. И вот графиня оказалась пленницей в своем мрачном обиталище, одна среди ночи, то безмолвной, то грозно ревущей, одна, бессильная отвратить беду, приближавшуюся к ней гигантскими шагами. Графиня старалась придумать какую-нибудь хитрость, чтобы спасти своего ребенка, зачатого в слезах, ребенка, уже ставшего для нее утешением, основой всех ее мыслей, всех ее будущих радостей материнской любви, ее единственной и такой хрупкой надеждой.

Исполнившись мужества матери, она взяла медный рог, в который трубил ее муж, вызывая слуг, отворила окно и поднесла рог к губам, но извлекла из него лишь слабые дрожащие звуки, потерявшиеся над морской ширью, словно воздушный шар, выпущенный из рук ребенком. Она поняла бесполезность этой жалобы, неслышной людям, и принялась осматривать соседние покои, надеясь, что не все выходы заперты. Тщетно искала она в библиотеке, нет ли там какого-нибудь потайного хода; пройдя через длинную галерею, уставленную книгами, она выбрала окно, находившееся ближе всех других к главному двору, и снова затрубила в рог, но безуспешно боролась она с голосом бури. Совсем упав духом, она подумала было довериться одной из своих служанок, хотя все они были ставленницами ее мужа, но, пройдя в свою молельню, убедилась, что граф запер дверь, которая вела в людскую. Это было ужасное открытие. Сколько принято предосторожностей, чтобы отрезать ее от всего мира! Это говорило о намерении совершить без свидетелей какую-то ужасную казнь. И по мере того, как угасала последняя надежда, вновь поднялись боли, еще мучительнее, еще тяжелее, чем прежде. Предчувствие возможного убийства, утомительные попытки найти путь к спасению лишили ее последних сил. Она была подобна пловцу с затонувшего корабля, который преодолел уже много грозных валов, но, обессилев, идет ко дну от удара еще одной, хотя и менее страшной волны. В голове у нее мутилось от жестоких страданий, — начались роды, и она не замечала, как бегут часы. И в то мгновение, когда ей казалось, что дитя вот-вот родится, меж тем она совсем одна, без помощи, и когда ко всем ее душевным терзаниям прибавился еще страх перед каким-нибудь несчастным случаем, которым грозит ее неопытность, внезапно в комнате появился граф, — она и не слышала, как он вошел. Он предстал перед ней, словно дьявол в час истечения договора с грешником, продавшим ему свою душу: он глухо зарычал, увидя, что лицо его жены открыто; но, довольно ловко надев на нее маску, он схватил ее на руки, отнес в свою опочивальню и уложил в постель.

От ужаса перед появлением мужа и внезапным этим похищением у графини на мгновение стихли боли, и она окинула беглым взглядом действующих лиц происходившей таинственной сцены и не узнала среди них Бертрана, ибо он был переодет, а лицо его, так же как у графа, тщательно скрывала надетая маска. Верный слуга торопливо зажег несколько свечей, и свет их смешался с первыми лучами солнца, окрасившими багровым цветом стекла, затем Бертран встал в углу оконной амбразуры. Повернувшись лицом к стене, он как будто измерял ее толщину и был совершенно неподвижен, словно каменное изваяние рыцаря. Посреди комнаты графиня увидела низенького толстяка, стоявшего в полной растерянности, глаза у него были завязаны, а лицо так искажено ужасом, что невозможно было угадать обычное его выражение.

— Смерть господня! Слушай ты, чучело, — воскликнул граф, резким движением сбросив на шею незнакомца повязку, закрывавшую ему глаза, — не вздумай здесь ничего разглядывать да подсматривать! Смотри только на ту несчастную, на которую обратишь свои познания, а не то я надену на тебя ожерелье весом в сто фунтов и швырну тебя вон в ту реку, что течет у меня под окнами.

И он легонько потянул повисший на груди перепуганного лекаря шарф, которым завязаны были его глаза.

— Сначала установи, не выкидыш ли это. В таком случае ты отвечаешь своей жизнью только за жизнь роженицы... Но если ребенок жив, принеси мне его.

Закончив эту речь, граф схватил в охапку несчастного акушера, поднял его, как перышко, перенес с того места, где он стоял, к кровати и поставил перед графиней. Затем сеньор отошел к окну и, встав в амбразуру, принялся барабанить по стеклу пальцами; оглядываясь, он то смотрел на своего слугу, то на кровать, то на волны океана, словно желая, чтобы пучина морская стала колыбелью младенцу, рождения которого он ждал.

Человек, которого граф и Бертран, совершая неслыханное насилие, пробудили от сладчайшего сна, смежившего его веки, и посадили на лошадь позади замаскированного всадника, помчавшегося затем с такой быстротой, словно его преследовали все демоны ада, был фигурой, характерной для того времени и к тому же оказавшей влияние на судьбу дома д'Эрувилей.

Ни в одну эпоху дворяне не были так несведущи в естествознании, как в те времена, и никогда еще так не были в чести предсказания астрологии, ибо никогда еще люди не жаждали так горячо знать свое будущее. Это невежество и это всеобщее любопытство внесли великую путаницу в разные области человеческих знаний; все в них устанавливалось на практике и только личным опытом, ибо систематизации и теории тогда еще не было, печатные книги стоили очень дорого, научные связи осуществлялись медленно; церковь преследовала стремление ученых основываться на исследовании явлений природы. И они стали действовать втайне. И вот для простого народа так же, как и для знатных людей, в образе медика сливалось шесть категорий ученых: физик и алхимик, математик и астроном, астролог и некроман. В те времена каждого глубоко сведущего врача всегда подозревали в колдовстве; врачуя больных, они должны были также составлять гороскопы. Впрочем, владетельные принцы оказывали покровительство этим гениям, которым открывалось будущее, и охотно давали им в своих замках кров и пищу. Знаменитый Агриппа Корнель[7], приехавший во Францию в качестве придворного врача Генриха II, не пожелал предсказывать будущее по примеру Нострадамуса[8], и тогда Екатерина Медичи уволила непокорного, заменив его Космой Руджиери[9]. Выдающиеся ученые, опередившие свое время, редко встречали справедливую оценку своей деятельности. Зато все они внушали страх, ибо им приходилось заниматься оккультными науками[10] и применять их в своей практике.

вернуться

7

Агриппа Корнель из Кельна (1486—1535) —немецкий алхимик, был особым советником испанского короля Карла V; автор книги «Оккультная философия».

вернуться

8

Нострадамус (1503—1566) —французский врач и астролог; ему приписывалась способность предсказывать будущее.

вернуться

9

Косма Руджиери — флорентийский астролог, привезенный Екатериной Медичи в Париж (XVI век). О нем см. книгу Бальзака «Об Екатерине Медичи».

вернуться

10

Оккультные науки — общее название лженаук о различных «таинственных силах» и «сверхъестественных свойствах» природы. К оккультизму относятся разные виды магии, гадания, спиритизм и т. д.