Остров тридцати гробов - Леблан Морис - Страница 23

— Уже?.. Но я не голоден. Еще светло.

Судя по всему, последнее наблюдение его удивило. Он приоткрыл глаза и тут же сел, разглядывая — явно впервые при свете дня — стоявшую перед ним женщину.

Особого удивления узник не выказывал, находясь, по-видимому, еще во власти сна. Решив, скорее всего, что он жертва галлюцинаций, он вполголоса пробормотал:

— Вероника… Вероника…

Немного смущаясь под взглядом Стефана, Вероника продолжала освобождать его от пут, и, ощутив на своих руках и ногах прикосновения пальцев молодой женщины, он вдруг осознал, насколько невероятно ее появление, и вскричал изменившимся голосом:

— Вы? Вы? Неужто это возможно? Ну скажите хоть слово, одно слово… Неужто это и в самом деле вы?

Затем, словно про себя, повторил:

— Это она… Она самая… Здесь…

Внезапно придя в волнение, Стефан продолжал:

— Вы! А ночью… в те ночи… это не вы сюда приходили? Это была другая, да? Враг? Ах, простите, что я спрашиваю вас об этом. Я не могу понять… Как вы сюда попали?

— Вот отсюда, — указывая на море, ответила Вероника.

— Но это же просто чудо! — воскликнул Стефан.

Вероника смущенно подтвердила:

— Да, отсюда. Мне показал Франсуа.

— О нем-то я и не спросил! — подхватил Стефан. — Раз вы появились здесь, я подумал, что он на свободе.

— Пока нет, — ответила она, — но через час будет.

Последовало долгое молчание, которое Вероника наконец прервала, чтобы скрыть свое беспокойство:

— Он будет свободен, вот увидите. Но не следует его пугать, кое-чего он не знает.

Молодая женщина заметила, что Стефан слушает не столько произносимые ею слова, сколько ее голос; этот голос вызывал в нем нечто вроде тихого восторга, потому что узник лишь молча улыбался ей. Она улыбнулась ему в ответ и задала вопрос, на который он не мог не ответить:

— Вы только что назвали меня по имени. Стало быть, вы меня знаете? Мне тоже кажется, что когда-то… Да, вы мне напоминаете одну подругу, которой уже нет в живых.

— Мадлену Ферран?

— Да, Мадлену Ферран.

— Должно быть, я немного напоминаю вам и брата вашей подруги, робкого мальчика, часто бывавшего в комнате для гостей в вашем монастыре и разглядывавшего вас издали.

— Верно, верно, — подтвердила Вероника. — И впрямь, что-то такое припоминаю… Мы даже несколько раз беседовали… Вы покраснели… Да, верно, вас ведь зовут Стефан… Но откуда эта фамилия — Мару?

— У нас с Мадленой были разные отцы.

— А, вот это-то и сбило меня с толку.

Вероника протянула ему руку:

— Вот что, Стефан: раз мы с вами старые друзья, а теперь познакомились заново, давайте отложим воспоминания на потом. Сейчас нужно как можно скорее бежать. У вас хватит сил?

— Сил? Да, хватит, меня тут особенно не мучили. Но как отсюда выбраться?

— Той же дорогой, которой я сюда пришла. Там висит лестница, по которой можно залезть в верхний коридор подземелья.

Стефан встал.

— Так вам хватило смелости… отваги? — проговорил он, поняв наконец, что она совершила.

— О, это было не так уж трудно, — успокоила Вероника. — Франсуа очень за вас тревожился. Он решил, что вы сидите в одном из древних застенков для пыток…

Можно было подумать, что эти слова вырвали Стефана из сна, и он вдруг понял, что вести беседу при данных обстоятельствах — просто безумие.

— Уходите отсюда! Франсуа прав. Вы даже не представляете, какой опасности себя подвергаете! Прошу вас, прошу…

Стефан был вне себя, словно страшно испугался неминуемой опасности, грозившей молодой женщине. Она попыталась его успокоить, но он продолжал умолять:

— Еще секунда — и вы можете погибнуть. Вам нельзя здесь оставаться. Я осужден на смерть, притом страшную смерть. Посмотрите, на чем мы стоим. Это похоже на пол… Да нет, ни к чему все это… Прошу вас, уходите.

— Вместе с вами, — отозвалась Вероника.

— Да, вместе со мной. Но вы должны идти первой.

Вероника твердо проговорила:

— Чтобы нам с вами, Стефан, спастись, нужно прежде всего успокоиться. То, что я сделала, пробравшись сюда, мы сможем повторить, только если будем рассчитывать каждое движение и сумеем справиться с волнением. Вы готовы?

— Готов, — ответил Стефан, ободренный ее уверенностью.

— Тогда следуйте за мной.

Вероника подошла к самому краю постели и наклонилась.

— Дайте мне руку, — попросила она, — так мне будет легче удержать равновесие.

Она повернулась и, прижавшись к скале, попыталась свободной рукой нащупать лестницу.

Это ей не удалось, и Вероника чуть откинулась назад.

Лестница сместилась. Когда по пути в пещеру Вероника резким движением оттолкнулась от нее, чтобы поставить ногу на пол, правый крюк, должно быть, соскочил с подоконника, и лестница, держась только на одном крюке, откачнулась, как маятник, вбок.

Ее нижние ступеньки находились теперь вне досягаемости.

8. УЖАС

Не будь с Вероникой Стефана, у нее обязательно наступил бы один из тех приступов бессилия, которых при всем своем мужестве она не могла избежать, когда судьба обрушивала на нее удар за ударом. Но рядом с молодым человеком, который был, по мнению Вероники, слабее, чем она, и к тому же истощен днями заточения, она нашла в себе силы сдержаться и заявила, словно ничего страшного не случилось:

— Лестница отъехала в сторону, ее никак не достать.

Стефан ошеломленно уставился на нее.

— Но тогда… тогда мы пропали. — Почему это мы пропали? — с улыбкой осведомилась Вероника.

— Нам отсюда не убежать.

— Как не убежать? А Франсуа?

— Франсуа?

— Ну да. Самое большее через час он будет уже на свободе, увидит лестницу, поймет, где я, и окликнет нас. Мы обязательно его услышим. Остается лишь набраться терпения.

— Набраться терпения? — с ужасом переспросил Стефан. — Ждать целый час? Да за это время они непременно придут сюда. Они ведь наблюдают за мной чуть ли не непрерывно.

— Ладно, тогда будем молчать.

Стефан указал на дверь, в которой было прорезано окошко.

— Они каждый раз открывают это окошко, — сказал он. — Они увидят нас через решетку.

— Но есть же ставень. Его можно закрыть.

— Тогда они войдут.

— Значит, не будем его закрывать и станем надеяться на лучшее, Стефан.

— Но я ведь боюсь за вас.

— Вы не должны бояться ни за меня, ни за себя. На худой конец, нам есть чем себя защитить, — добавила Вероника, показав ему револьвер, который она взяла из отцовской коллекции и с которым с тех пор не расставалась.

— Я боюсь, что нам даже не придется защищаться, — сказал Стефан. — У них есть иные средства.

— Какие же?

Ничего не ответив, он бросил на пол быстрый взгляд, и Вероника пристально посмотрела себе под ноги.

Поскольку камера имела форму неправильного круга, пол тоже представлял собою гранитный круг, бугристый и неровный. Однако в этот круг был как бы вписан квадрат, отделенный со всех сторон глубокой канавкой и сделанный из старых, растрескавшихся, но вместе с тем массивных и прочных балок. Одна из сторон квадрата не доходила до наружного края пещеры на какие-то двадцать сантиметров.

— Люк? — вздрогнув, спросила Вероника.

— Нет, для люка он слишком тяжел, — ответил Стефан.

— Тогда что же?

— Не знаю. Наверное, остатки какого-то древнего устройства, которое давно не работает. Хотя…

— Что — хотя?

— Этой ночью, вернее даже утром, внизу был слышен какой-то треск. Видимо, устройство пытались пустить в действие, но тут же отказались от попыток, слишком уж много времени прошло. Нет, оно не работает, и они воспользоваться им не смогут.

— Кто «они»!

И, не дожидаясь, пока Стефан ответит, Вероника продолжала:

— Послушайте, Стефан, у нас есть еще немного времени, быть может даже меньше, чем мы думаем. С минуты на минуту Франсуа окажется на свободе и придет нам на помощь. Давайте воспользуемся этой передышкой и расскажем друг другу все, что каждый из нас знает. Нам нужно спокойно объясниться. Непосредственная опасность пока нам не угрожает, и мы не потеряем время зря.