До встречи с тобой - Мойес Джоджо - Страница 47

— Мне очень жаль, — сказал он.

— Непохоже.

— Ну… ладно… возможно, я хотел, чтобы вы это услышали. Хотел, чтобы вы подумали о том, что делаете.

— В смысле, о том, как моя жизнь утекает сквозь пальцы?..

— Вообще-то, да.

— О господи, Уилл. Когда вы уже прекратите указывать мне, что делать? А если мне нравится смотреть телевизор? Если мне хочется просто почитать книгу? — В моем голосе прорезались визгливые нотки. — Что, если я прихожу домой усталая? И мне не хочется заполнять свои дни бурной деятельностью?

— Но однажды вы можете об этом пожалеть, — тихо произнес он. — Знаете, что бы я делал на вашем месте?

— Полагаю, вы мне сейчас скажете. — Я отложила овощечистку.

— Да. И меня это ничуть не смущает. Я ходил бы на вечерние курсы. Учился на швею, модельера, или что вам там по-настоящему нравится. — Он указал на мое мини-платье в стиле шестидесятых и в духе «Пуччи»,[57] сшитое из бывших дедушкиных занавесок.

Когда папа впервые увидел это платье, он ткнул в меня пальцем и завопил: «Эй, Лу, немедленно задернись!» А потом добрых пять минут хохотал.

— Я нашел бы себе недорогие занятия — гимнастику, плавание, волонтерство, что угодно. Учился музыке, или ходил на долгие прогулки с чужим псом, или…

— Ладно-ладно, я поняла, — раздраженно ответила. — Но я — не вы, Уилл.

— Вам повезло.

Мы еще посидели. Уилл въехал на кухню и поднял сиденье, чтобы мы могли смотреть друг на друга через стол.

— Хорошо, — сказала я. — И чем вы занимались после работы? Таким ценным?

— Ну, времени оставалось немного, но я старался каждый день что-нибудь делать. Занимался в спортивном центре скалолазанием и сквошем, ходил на концерты, исследовал новые рестораны…

— Все это требует денег, — запротестовала я.

— И бегал. Честное слово, — добавил он, когда я подняла бровь. — Еще я пытался учить языки стран, куда мечтал поехать. Встречался с друзьями… или людьми, которых считал друзьями… — Он мгновение помедлил. — И планировал путешествия. Искал места, в которых никогда не был, занятия, которые пугали или требовали напряжения всех сил. Я переплыл Ла-Манш. Летал на дельтаплане. Взбирался на горы и спускался с них на лыжах. Да… — сказал он, когда я попыталась перебить, — я знаю, многое из этого требует денег, но далеко не все. Кроме того, как по-вашему, чем я зарабатывал деньги?

— Грабили людей в Сити?

— Я выяснил, что доставляет мне радость, и выяснил, чем хочу заниматься, а после обучился занятию, которое обеспечивало и то и другое.

— По-вашему, это так просто.

— Это просто, — подтвердил он. — Только требует тяжелого труда. А люди не любят трудиться.

Я закончила чистить картофель. Выбросила очистки в ведро и поставила сковороду на плиту, а затем, свесив ноги, уселась на стол лицом к Уиллу.

— У вас была интересная жизнь, правда?

— Да. — Он придвинулся ближе и поднял сиденье, так что мы оказались почти на одном уровне. — Вот почему вы меня бесите, Кларк. Потому что я вижу ваш талант, вашу… — пожал он плечами, — вашу энергию, неординарность и…

— Только не говорите «потенциал»…

— …потенциал. Да. Потенциал. И я не в силах понять, как вы можете довольствоваться этой жалкой жизнью. Жизнью, которая почти полностью проходит в круге радиусом пять миль и в которой нет никого, кто удивлял бы вас, подталкивал или показывал вам то, от чего кружится голова и по ночам лежишь без сна.

— Вы пытаетесь сказать, что мне нужно заняться чем-то намного более стоящим, чем чистить вам картошку.

— Я пытаюсь сказать, что мир огромен и удивителен. Но я буду очень благодарен, если сперва вы приготовите картошку, — улыбнулся он, и я невольно улыбнулась в ответ.

— Вам не кажется… — начала я, но осеклась.

— Продолжайте.

— Вам не кажется, что теперь вам сложнее… привыкнуть… Из-за того, что вы столько всего делали?

— Вы имеете в виду, не жалею ли я, что вообще что-то делал?

— Просто я подумала… вам было бы проще. Если бы прежде вы жили скромно. В смысле, жить как сейчас.

— Я никогда не пожалею о том, что делал. Потому что теперь, застряв в кресле, могу путешествовать лишь по своим воспоминаниям. — Он улыбнулся. Улыбка вышла натянутой, как будто далась ему нелегко. — Так что если вы спрашиваете, не предпочел бы я вспоминать вид на замок из продовольственного магазина или прелестный торговый ряд за круговой развязкой, то мой ответ — нет. Моя жизнь была в самый раз, спасибо.

Я соскользнула со стола. Не знаю почему, но мне снова казалось, что он загнал меня в угол. Я взяла разделочную доску с сушилки.

— И еще, Лу, простите. За историю с деньгами.

— Ладно. Хорошо. — Я повернулась и подставила доску под струю воды. — Но не найдетесь, что я верну вам десятку.

Через два дня Уилл попал с инфекцией в больницу. Врачи называли это профилактической мерой, хотя любому было очевидно, что он испытывает невыносимую боль. У некоторых квадриплегиков чувства не сохраняются, но Уилл не замечал только температуры, а боль и прикосновения ниже груди чувствовал. Я дважды навестила его с музыкальными дисками и гостинцами, предлагая составить компанию, но ощутила себя помехой и довольно скоро поняла, что на самом деле Уилл вовсе не жаждет привлекать к себе внимание. Он попросил меня уйти и провести свободное время в свое удовольствие.

Год назад я потратила бы эти дни впустую: ходила бы по магазинам, быть может, пообедала с Патриком. Смотрела бы дневные передачи, возможно, попыталась бы разобрать свою одежду. Много спала.

Но теперь я испытывала странное беспокойство и неуверенность. Мне не хватало повода рано вставать, не хватало цели.

В середине утра я сообразила, что могу использовать время с толком. Я отправилась в библиотеку и приступила к поискам. Просмотрела все сайты о квадриплегиках которые смогла найти, и выяснила, чем мы можем заняться, когда Уиллу станет лучше. Составила списки и в каждом пункте указала оборудование или вопросы, которые надо предварительно обдумать.

Я отыскала форумы для людей с травмами позвоночника и обнаружила, что таких мужчин и женщин, как Уилл, — тысячи. Они ведут неприметную жизнь в Лондоне, Сиднее, Ванкувере или соседнем доме. Им помогают друзья, родные, а порой они совершенно одиноки.

Я была не единственной сиделкой, интересовавшейся этими сайтами. Девушки спрашивали, как помочь своим парням обрести уверенность и снова появляться на людях, мужья искали совета по новейшему медицинскому оборудованию. Встречалась реклама инвалидных кресел, которые могут ездить по песку и бездорожью, умных подъемников или надувных приспособлений для купания.

В разговорах часто использовались коды. Я разобралась, что ПСМ означает «повреждение спинного мозга», ФЗ — «физически здоровый», ИМП — «инфекция мочевых путей». Оказалось, травма позвоночника С4/5 намного тяжелее, чем С11/12, при которой, как правило, сохраняется подвижность рук или торса. Я читала истории любви и утраты партнеров, разрывающихся между супругами-инвалидами и маленькими детьми. Жены испытывали угрызения совести из-за того, что молились, чтобы мужья перестали их бить, и их молитвы были услышаны. Мужья хотели бросить больных жен, но опасались общественного порицания. Разговоры были полны усталости, отчаяния и черного юмора — люди шутили о взрывающихся пакетах для мочи, идиотизме доброжелателей и злоключениях в пьяном виде. Падения с кресел были общим местом. О самоубийстве тоже говорили — одни хотели покончить с собой, другие уговаривали их немного потерпеть, научиться смотреть на жизнь по-другому. Я читала страницу за страницей, и мне казалось, что я тайком заглянула в голову Уилла.

В обед я покинула библиотеку и, чтобы немного проветриться, отправилась на короткую прогулку по городу. Я вознаградила себя сэндвичем с креветками и, глядя на лебедей на озере у замка, уселась на стену. Было довольно тепло, я сняла куртку и подставила лицо солнцу. Забавно, но при виде того, как остальной мир усердно трудится, я обрела покой. Я все утро провела в мире затворников, и простая возможность прогуляться и перекусить на солнышке казалась свободой.