До встречи с тобой - Мойес Джоджо - Страница 3

— Я знаю, что мы не заключали официального договора или чего-либо подобного, но я хочу позаботиться о тебе. Здесь деньги за три месяца вперед. Мы закрываемся завтра.

— Три месяца! — взорвался папа, а мама сунула мне в руки чашку сладкого чая. — Весьма благородно с его стороны, учитывая, что она последние шесть лет вкалывала в его кафе как проклятая.

— Бернард! — Мама бросила на него предостерегающий взгляд и кивком указала на Томаса.

Родители присматривали за ним после школы, до возвращения Трины с работы.

— И что ей теперь делать? Мог бы известить ее пораньше, чем за один чертов день.

— Ну… ей просто надо найти другую работу.

— Нет никакой чертовой работы, Джози. Ты знаешь это не хуже меня. Мы посреди дерьмового экономического спада.

Мама на мгновение закрыла глаза, как будто собираясь с духом, прежде чем заговорить.

— Она умная девочка. Она что-нибудь найдет. У нее отличный послужной список. Фрэнк даст ей хорошую рекомендацию.

— Да просто замечательную… «Луиза Кларк умело мажет тосты маслом и ловко обращается со старым чайником».

— Папа, спасибо за поддержку.

— А что я такого сказал?

Я знала подлинную причину папиного беспокойства. Родители зависели от моих заработков. Трина почти ничего не получала в цветочном магазине. Мама не могла работать, потому что присматривала за дедушкой, а дедушкина пенсия стремилась к нулю. Папа жил в постоянной тревоге о своей работе на мебельной фабрике. Его начальник уже много месяцев толковал о возможном сокращении штатов. В доме шептались о долгах и жонглировании кредитными карточками. Два года назад папину машину разбил незастрахованный водитель, и почему-то этого оказалось достаточно, чтобы карточный домик родительских финансов наконец рассыпался. Мои скромные заработки составляли основу денег на хозяйство, и их хватало, чтобы семья сводила концы с концами.

— Давай не будем забегать вперед. Пусть завтра сходит на биржу труда и узнает, что ей могут предложить. Деньги у нее пока есть. — Они говорили так, будто меня нет рядом. — И она умница. Ты ведь умница, милая? Что, если ей пойти на курсы машинописи? Найти работу в офисе?

Я сидела, а родители обсуждали, на какую еще работу можно рассчитывать с моей скромной квалификацией. Фабричная работница, швея-мотористка, девочка на побегушках. Впервые за весь день мне захотелось плакать. Томас внимательно наблюдал за мной большими круглыми глазами, а затем протянул мне половину отсыревшего печенья.

— Спасибо, Томми, — сказала я одними губами и съела печенье.

Он был в спортивном клубе, как я и думала. С понедельника по четверг, точно по расписанию, Патрик занимался в тренажерном зале или бегал кругами по залитому светом прожекторов стадиону. Я спустилась вниз, обхватив себя руками от холода, и медленно вышла на дорожку, помахав, когда он приблизился достаточно, чтобы узнать меня.

— Побежали со мной, — запыхавшись, предложил он. Дыхание вырывалось из его рта клубами пара. — Осталось четыре круга.

Помедлив мгновение, я побежала рядом. Только так я могла побеседовать с Патриком. На мне были розовые кроссовки с бирюзовыми шнурками, единственная моя обувь, пригодная для бега.

Я провела день дома, стараясь приносить пользу. Примерно час назад я начала путаться у матери под ногами. Мама и дедушка занимались своими делами, и мое присутствие им мешало. Папа спал, потому что работал в этом месяце по ночам, и его нельзя было беспокоить. Я убралась в комнате и стала смотреть телевизор с отключенным звуком, время от времени вспоминая, почему сижу дома среди белого дня, и испытывая неподдельную боль в груди.

— Я тебя не ждал.

— Надоело сидеть дома. Я подумала, может, сходим развлечься.

Он покосился на меня. На его лице тонкой пленкой блестел пот.

— Чем раньше ты найдешь новую работу, детка, тем лучше.

— Прошло всего двадцать четыре часа, как я потеряла старую. Можно мне немного побыть несчастной и вялой? Хотя бы сегодня?

— Посмотри на все с хорошей стороны. Ты же знала, что не сможешь работать там вечно. Тебе надо двигаться дальше, вперед.

Два года назад Патрика выбрали стортфолдским молодым предпринимателем года, и он до сих пор не оправился от подобной чести. За это время у него появился деловой партнер Рыжий Пит, предлагающий персональные тренировки клиентам в радиусе сорока миль, и два фирменных фургона, приобретенных в рассрочку. Кроме того, у него в офисе была белая доска, на которой он любил толстыми черными маркерами писать предполагаемый оборот, исправляя цифры по несколько раз, пока они не сходились, к его удовлетворению. Я сомневалась, что они имеют какое-то отношение к реальности.

— Сокращение может изменить жизнь человека, Лу. — Он взглянул на часы, засекая время круга. — Чем ты хочешь заняться? Можно пройти переподготовку. Уверен, для таких, как ты, есть субсидии.

— Для таких, как я?

— Для тех, кто ищет новые пути. Кем ты хочешь быть? Как насчет косметолога? Ты достаточно хорошенькая. — Он на бегу пихнул меня в бок, словно это был невесть какой комплимент.

— Ты же знаешь, как я ухаживаю за собой. Мыло, вода, шампунь.

Патрик начал злиться.

Я начала отставать. Терпеть не могу бегать. Я ненавидела его за то, что он не сбавляет скорость.

— Послушай… Продавщица. Секретарша. Агент по продаже недвижимости. Ну, не знаю… Ты же хочешь кем-то быть?

Но я не хотела. Мне нравилось работать в кафе. Нравилось знать все на свете о «Булочке с маслом» и следить за жизнью людей, проходящих через нее. Там мне было уютно.

— Хватит ныть, детка. Ты должна с этим справиться. Все лучшие предприниматели пробили себе дорогу с самого дна. Джеффри Арчер,[8] например. И Ричард Брэнсон.[9] — Он похлопал меня по руке, намекая, что пора прибавить ходу.

— Вряд ли Джеффри Арчер хоть раз лишился работы по поджариванию булочек к чаю. — Я запыхалась. И на мне был неудобный лифчик. Я остановилась, уронив руки на колени.

Патрик развернулся и побежал спиной вперед, его голос плыл по неподвижному стылому воздуху.

— Но если бы лишился… Я просто хочу помочь. Утро вечера мудренее. Наденешь деловой костюм и отправишься на биржу труда. Или я научу тебя работать со мной, если хочешь. Дело прибыльное, сама знаешь. И не переживай из-за отдыха. Я заплачу.

Я улыбнулась ему. Он послал мне воздушный поцелуй, и его голос эхом раскатился по пустому стадиону.

— Вернешь, когда встанешь на ноги.

Я подала свое первое заявление на пособие по безработице. Посетила сорокапятиминутное собеседование, а потом — групповое, где оказалась в обществе двух десятков самых разных мужчин и женщин, причем половина из них, как и я, сидели с таким же слегка ошеломленным видом, а половина — с равнодушным, скучающим видом людей, которые приходят сюда слишком часто. На мне было «штатское», как выразился папа.

В результате приложенных усилий я недолго в ночную смену замещала на птицефабрике приболевшего сотрудника, после чего мне неделями снились кошмары. И провела два дня на обучающем семинаре для домашних консультантов по электричеству. Довольно быстро я сообразила, что, в сущности, меня натаскивают обманом вынуждать стариков сменить поставщика электроэнергии, и заявила Саиду, моему личному «консультанту», что не стану этого делать. Он настаивал, чтобы я продолжала, но я перечислила несколько приемов, которые мне велели применять, после чего он притих и предложил нам — он всегда говорил «мы», хотя очевидно было, что у одного из нас работа уже есть, — попробовать что-то еще.

Две недели я трудилась в ресторане быстрого питания. Часы работы меня устраивали, и я смирилась с тем, что от форменной одежды электризуются волосы, но придерживаться сценария «уместных реакций», а именно: «Чем могу вам помочь?» и «Добавить к заказу большую картошку?» — оказалось совершенно невозможно. Меня уволили после того, как одна из специалисток по пончикам застукала меня за обсуждением сравнительных достоинств бесплатных игрушек с четырехлеткой. Что я могу сказать в свое оправдание? Четырехлетка была развитой. А Спящие красавицы — ужасно слащавыми.