Тени чёрного пламени - Колентьев Алексей Сергеевич - Страница 47

– На границе разрядилась вся электроника, ПДА сильно глючил. Да и мы-то были уже далеко, откуда я мог знать, что обоз обгоню?!

Поняв, что перегнул с вопросами, Серый примирительно воздел ладони, словно бы отталкивая от себя всякие подозрения. Подловить не получилось, смущение пополам с досадой явственно проступили на его лице.

– Ладно, не обижайся. Ты же понимаешь…

– Понимаю, но и ты не борзей, великий вождь желторотых.

– У каждого тут свое место, Солдат.

Потом я бегло изложил командиру ополченцев, что был свидетелем нападения уголовной шантрапы на коровник и последовавшего затем взрыва. По следам все сойдется, тут придраться не выйдет. Скорее всего, ни он сам, ни военные ничего раскапывать не станут. Те, кто отправил наемников по моему следу, тоже меня привязать к инциденту не смогут. Им проще нанять еще людей и организовать новую пакость, чем выяснять причины срыва. Рассказ Серого удовлетворил, хотя по выражению его унылой физиономии было видно: от разговора ожидал большего. И теперь пришла моя очередь просить, хотя особой надежды на ополченца не было.

– Не знаешь, как скоро пойдет караван во внутренние районы? Мне бы хоть до Развилки дойти с транспортом, а там уже сам доберусь.

Развилкой теперь назывался кусок твердой земли между «Агропромом» и бывшими военными складами. Там выбросило кусок сооружений местной электроподстанции. Два одноэтажных корпуса и глубокий котлован со вбитыми сваями. Место сейчас держали бандиты, но старателей не обижали, позволяя укрыться от волны за умеренную плату. Оттуда можно вполне безопасно обойти кратер на месте свалки старой техники и выйти к Промзоне. Дорога так себе, но зато маршрут вполне безопасный, и дойти до базы «Альфы» можно за трое суток. С новой информацией мне необходимо начать подготовку к рейду в Могильник. Если Дансель там, то и ответы на главные вопросы можно получить именно в заброшенном городе.

Серый задумался лишь на пару секунд, потом вынул свой ПДА и, что-то набрав в текстовик, с сомнением посмотрел на меня:

– Через полчаса выходит колонна на «Агропром», это миссия «Врачей без границ»[16].

Положение было не из приятных. Это наверняка хохлацкий конвой, а упомянутая Серым организация – это всем известная крыша американской военной разведки. Личность я в Зоне известная, поэтому, не привлекая к себе внимания, затесаться в толпу не получится. Но прямых столкновений у нас вроде бы не было. Открытой вражды между «Альфой» и сечевыми тоже нет. Но могут просто не взять, опасаясь засветить характер груза и кого-нибудь из своих.

На невысказанные возражения Серый ответил с удивительной прозорливостью:

– Если будешь готов через час, я смогу задержать выход обоза. Ведет конвой мой старый товарищ, с моей рекомендацией вас возьмут без лишних вопросов. До Развилки они вас подбросят.

Где-то внутри возникло ощущение, что запустился какой-то невидимый глазу таймер. Отсчитывающий мгновения до начала некоего важного события, он мерно щелкал, цифры стремились от ноля к шестидесяти. Иногда мы вынуждены просто следовать за обстоятельствами, подчиняясь ритму событий, не в силах оказать влияние на них. Поэтому я одобрил идею командира ополченцев замолвить за нас словечко перед водилой сечевых. Как поведут себя конкуренты альфовцев, увидев одного из своих противников в собственном обозе, оставалось только гадать.

Мы с Серым вышли из закусочной вместе и пошли по главной дороге в сторону КПП армейского фильтрационного пункта, через который в Зону попадали почти все, кто имел на то разрешение. После Исхода я несколько раз пользовался этим способом, чтобы съездить в Бреднянск. Само собой, делалось это по подложным документам, ибо в моих пометка о въезде на территорию особого чернобыльского района никогда не ставилась. Фальшивка была качественная. Но дальше единственного близкого к карантинной зоне городка их предъявлять не стоит. Украинский язык я знал очень плохо, поэтому сейчас и в прошлые визиты с охраной общался кто-то другой. Серый перебросился несколькими словами с дежурным офицером, и кривой шлагбаум пополз вверх, пропуская нас внутрь. По левой стороне дороги стояло восемь крытых фургонов, запряженных сытыми, ухоженными лошадками. В «державном» обозе все разительно отличалось от тех двух побитых повозок, на которых я почти что добрался к Кордону. Сами фургоны были трехосными, окрашенными в цифровой осенний камуфляж и изготовленными из каких-то легких материалов фабричным способом. На крыше каждого красовалась штыревая антенна связи, а два в середине колонны имели тарелки спутниковой связи. У головной повозки стояло трое сечевых, одетых в привычные уже «кондоры». Двое внимательно слушали высокого мужика средних лет с непокрытой головой. Короткая стрижка, седые светлые волосы и аккуратно подстриженная боцманская бородка. Кожа лица говорящего покрыта ровным, нездешним загаром, а в голубых внимательных глазах читалась тревожная сосредоточенность. Как только мы подошли, двое слушавших боцмана парней напряглись, и пожилой жестом велел им уйти. Скользнув безразличным взглядом по моей физиономии, он вдруг открыто и тепло улыбнулся, завидев Серого. Они обнялись как старые приятели, завязался какой-то свойский разговор, который из-за скудного знания языка я понимал с пятого на десятое. Серый время от времени указывал глазами на меня, и теплые нотки из голоса проводника сечевых мало-помалу испарились. Как я понял, водила не мог взять лишних людей без согласования с какой-то важной шишкой, и сейчас хохол виноватил приятеля за подставу. Но командир ополченцев что-то быстро заговорил, упомянув знакомое мне имя Тарас. Так звали того самого парня, которого мне довелось выручить почти год тому назад. Его схватили бандиты, а Серый попросил пацана вытащить. Дело обернулось круто, Тарас получил пулю в ногу, до деревни его пришлось буквально тащить. Не знаю, что было после, но хлопец клялся, что не забудет, и все такое. В тот момент я был слишком занят собственными ощущениями от новой обстановки, и чужие клятвы особо не волновали. Однако вот же тесен мир!

Боцман подошел ко мне и протянул узловатую, крепкую ладонь. Рукопожатие оказалось крепким, ощущения остались хорошие.

Проводник заговорил по-русски, с характерным легким акцентом:

– Добрый день, я Павел Мовчан. Спасибо за сына, Тарас говорил, кому обязан жизнью.

Я тоже представился, хотя при упоминании моей фамилии лицо сечевого слегка изменилось. Видимо, слава все-таки есть, и вряд ли это нечто лестное.

Но жизнь сына перевесила личную неприязнь, потому что Мовчан продолжил:

– Вражды меж нами нет, но… лучше будет, если вам двоим идти рядом со мной. В обозе идет отдельная группа, это ученые из какого-то германского института. Оборудование и охрана там своя, лучше не говорить с ними.

– Благодарю, что входите в наше положение. Накопилось много дел, а наш маршрут… намного длиннее.

В моих словах проводник почему-то услышал скрытый упрек, потому что помрачнел еще больше, но возразил:

– За свой мы платим, безопасность даром не дается.

Я постарался улыбнуться, но по тому, как еще больше напряглось лицо проводника, стало ясно, что добродушие изобразить не вышло.

Поэтому пришлось сказать не совсем то, о чем я вспоминал, когда мы рыли могилу умершему от ран альфовцу в непонятном месте, а потом рубили его останки на куски:

– «Альфа» – это не самый зажиточный отряд, Павел. Тем, кто живет своим умом, приходится платить за выбор очень дорого. И к вам у меня нет никаких претензий, мы с родственницей просто хотим побыстрее оказаться дома. Никакой политики, только необходимость.

Что-то в моем ответе не понравилось обоим. Серый нервно перебирал ремень висящего на плече «чебурашки», а Мовчан полез в карман и, вынув оттуда пачку сигарет, закурил, втянув за одну затяжку треть сигареты.

Добив ее за рекордные две затяжки, сечевой махнул рукой и тихо проговорил, не глядя мне в глаза:

– Не понял ты меня, парень. Но добре, через полчаса мы остановимся у блокпоста ополченцев, жди нас там. С нашим старшиной я договорюсь, только ни слова по-русски. Идите рядом, что спросят – отправляй ко мне.