Сексуальная бабушка Лени Рифеншталь - Лебедев Валерий - Страница 4

Но тут Ладомир просчитался. Ничего такого в “Мемуарах” Лени нет. Вот что пишет о книге газета “Известия”: «Мемуары» Рифеншталь свидетельствуют прежде всего о ней самой, о ее актерской и режиссерской работе. Различить в ней «чистого художника» и «главную фигуру официального гитлеровского кинематографа» — задача совсем не простая. Еще сложнее ответить на вопрос, несет ли ответственность за свое творчество художник, поддерживающий своими произведениями преступный режим, даже в том случае, если он не знает о преступлениях. Лени Рифеншталь много и подробно рассказывает о своем детстве, о чтении сказок, увлечении гимнастикой, о занятиях танцами и балетом и о том, какой гнев у ее отца эти занятия вызывали, об увлечении философией, астрономией, чтении Джека Лондона, Толстого и Достоевского. «Очень занимали меня вопросы религии и личной свободы», — пишет она, и повествование убеждает, что личная независимость, стремление самостоятельно достичь поставленной цели, не надеясь на случай, определяли ее характер. Эта сосредоточенность на своей карьере (успех к Рифеншталь пришел уже в 1924 году) отодвигала на второй план все остальное… Опыта войны и переживания опыта нацизма на этих страницах, рассказывающих о встречах с Гитлером, о знакомстве с Геббельсом, о съемках съезда нацистской партии в Нюрнберге, — нет. Художник, поглощенный процессом творчества, красивая женщина, переживающая свой успех, — вот доминанта этого повествования”. (http://www.izvestia.ru/culture/article3071736)

Да, красивая женщина, переживающая свой успех. Что тут главнее — красивая женщина или успех? Для Лени — успех. Но он приходил к ней не только за счет ее таланта, но и за счет красоты.

Ее личная жизнь, в конце концов, не стоит на первом плане. Екатерина Вторая по любвеобильности, пожалуй, делит первое о место с Мессалиной. Но титул “Великая” получила не за это. Равно как и титул “Мать отечества” — не за то, что родила Павла и графа Бобринского — птенцов гнезда Орлова.

Рифеншталь тоже великая. Хотя не была ни матерью отечества, ни просто матерью. Она великая хотя бы длиной жизни. Но не только.

Каким образом молодой красивой актрисе удалось стать главным идеологическим режиссером Третьего рейха? Казалось бы, невероятная вещь. Хрупкая скалолазка, танцующая босиком в тунике в духе Айседоры Дункан — и суровая и мрачная мощь марша неулыбчивых каменных лиц на фоне гранитной громады тысячелетней трибуны с неумолимым вождем на ней. Почему именно ей было предназначено было воплотить на тонком целлулоиде всю эту поступь властелинов мира?

Да потому, что внутри этих двух как бы совершенно разных стихий — молодого пламени немецкой Гретхен и нордического льда тысячелетней империи сидела первобытная сексуальность. Притом разного заряда. У Лени она была обычная. Женская, чувственная. С естественным тяготением к самому сильному самцу, который обеспечит здоровое потомство и защитит его. У государства Третьего рейха сексуальность преобразовывалась в стремление овладеть странами и народами. В неукротимое желание сокрушить любого соперника. Поэтому идеальные мужчины рейха — это не совсем мужчины. Это некое воплощение Государственности. Воин, воитель, бесстрашный берсерк, исполинский страж, вечно стоящий на границах германского мира и неусыпно берегущий Новый порядок.

Он совершенно обнажен. Все видно. Но это не какая-то человеческая анатомия, и это не плоть, к поцелуям зовущая. Это, скорее символ Рейха. Можно ли земной женщине полюбить Государство? Можно. Вот как раз в таком образе мускулистого и на все готового Арийского Сверхчеловека.

Я когда-то писал, что еще у наших предков сексуальность стала принимать социализированную форму. Не просто сильный самец, но самец, который стал альфа-животным. Предводителем стада. Если он стал вождем благодаря сообразительности, удачной находке или просто случаю, то сладострастные взоры прекрасных мохнаток обратятся к нему. Омега животное, несчастный павиан-гамадрил, заполучив ради науки от этнолога в руки пустой бидон, оторвал их от самоудовлетворенного сладострастия и начал колотить в подарок экспериментатора. Этот гром вполне заменял как предвыборные речи, так и ежегодное обращение нового вождя к павианьему народу. И — о диво, господин Павиайнен сразу стал самым главным альфа-лидером и признанным авторитетом.

Власть же рождает страшное сексуальное возбуждение у прекрасной части стада, у дам-гамадрильш и моник американских, и они вероломно бросают поблекшего повелителя и усладителя на побиение бывшими подданными, каждый из которых имел что сказать низверженному кумиру — то была родовая месть — тоже не последнее чувство в качестве мотора прогресса. В каком-то смысле превосходящее по мощности даже массы как двигатель истории.

Власть (и богатство) — сильнейшее средство привлечения для извлечения экстаза любви. Только ли материальный эквивалент при этом мнится? Нет, тут дело глубже, кроется в метафизике доминирования, отдачи, растворения и уж потом — получения.

В этом же духе высказался в Гусь Буке СПб Наблюдатель — Monday, February 20, 2006 at 16:49:31

“Секрет Рифеншталь в следующем — она уловила сексуальную подоплеку фашизма. Скромное обаяние тоталитарных спарт, которое перечувствовало много художников, да не все решились высказать. В.Лебедев правильно назвал источник творчества бабушки. Именно секс, сопряженный с агрессией.

Лени Рифеншталь привлекала мощь и брутальность шедшей за Гитлером силы, она по-женски, по-животному ее чуяла и восхищалась ею. (Лилиана Кавани, заметим, туда же, чего стоит финальная сцена Дирка Богарта с Шарлоттой Ремплинг). Основной прием Рифеншталь — это ЛЮБОВАНИЕ натурой, подчеркивание ее. Чувство восхищения, которому, судя по результату, нельзя отказать в искренности.

Вот и С.Эйзенштейн с «Иваном Грозным» тоже поддался этому «обаянию силы» и честно зафиксировал его на пленке. До этого, заметим, он был влюблен в революционных матросов (что признавалось прогрессивным)… Вообще он, как чуткий человек искусства, ловил интересующие его материи, как компас. И мыслил готовыми монументальными кадрами, сильно смахивающими на постановочные плакатные фотографии. А еще Дейнека… впрочем, хватит. Короче говоря, если б Эйзенштейн и Дейнека жили в Германии 30-ых, они бы заткнули за пояс любую рифеншталь. А окажись там же, допустим, Мисима, так и вовсе никакой Геббельс бы не понадобился”.

Гитлер заимел власть исключительно благодаря умению беспрерывно болтать. Как он сам писал в “Моей борьбе”, вдруг “обнаружил, что могу говорить”. То есть, часами и без остановок нести пургу обо всем. С большими эмоциями и жестикуляцией. Именно поэтому он стал почти сразу же, буквально с 1919 года безоговорочным лидером новой национал-социалистической рабочей партии (сначала она называлась просто “рабочая партия Германии). Стал считаться лучшим оратором своего времени. Услышав его на одном из митингов поздней осенью 1932 года прекрасная Лени Рифеншталь прямо-таки воспалилась. И написала ему, можно сказать, любовное письмо. Дескать, я в таком восхищении и возбуждении, что готова ради на вас на все. Я все ваша. Повелевайте мной, мой господин, мой избранник, мой фюрер!

Была принята вождем (весной 1933 года), обласкана и получила первое государственное задание на воплощение в зримых образах величественной идеи Германского Рейха. Что за зримые образы? В первую очередь — нагое тело.

Известный сексолог и культуролог Игорь Кон пишет:

“Культ мускулистого тела взял на вооружение итальянский и германский фашизм. Всякий фашизм является идеологией воинствующей агрессивной маскулинности, которой импонируют образы сильного мужского тела. К тому же в обеих странах для этого существовали историко-культурные и эстетические предпосылки.