Бойся собственной тени! - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 25

И вдруг с моих глаз будто упала пелена, исчезли кошмарные видения, но то, что я увидела, было хуже любого кошмара. Кэйт неподвижно лежала на полу. Ее серенькое платье почернело от крови, из груди торчала рукоять старинного кинжала. Я опустилась на колени рядом с Сестрой, посмотрела в ее побелевшее лицо. Мы обе знали, что она умирает.

— Так не должно быть, Кэйт, ты не можешь…

— И раньше такое случалось. Помнишь 1212 год, раннюю весну… – ей было трудно говорить, но она бодрилась, стараясь поддержать меня. – Тебя убили такой молодой…

— Держись, Кэйт, я сбегаю за врачом. Все обойдется, вот увидишь.

— Не в это раз. Прощай, Аманда. Встретимся в следующей жизни.

Ее взгляд померк, по ее лицу скользнула тень смерти. Я не могла больше сдерживать слез. Пусть мы возвращаемся вновь и вновь, пусть смерти нет, но Кэйт больше никогда не заговорит со мной, не улыбнется своей милой застенчивой улыбкой. В течение жизни Сестры–охотницы могут встретиться только однажды, второго шанса нам не дано. Кэйт умерла, а значит, я обречена на долгие годы одиночества. Со смертью одной из Сестер вторая теряла свою силу, превращалась в обычного человека. Теперь я была бессильна и даже не могла отомстить убийце.

Слезы падали на окаменевшее лицо Сестры. Отчаянье душило, лишало сил. Кэйт, почему ты бросила меня? Не оставляй меня, Кэйт…

— Яночка, милая, что случилось? – мама сидела в изголовье кровати, гладила меня по волосам. – Ты плакала во сне. Так жалобно, так горько…

Сон отпускал с трудом. Я все еще видела лицо мертвой Кэйт, все еще была там, в своей прошлой жизни, переживала то, что случилось почти сто лет назад.

— Доченька, скажи, кто тебя обидел?

— Все в порядке, мама. Просто плохой сон приснился.

Мама вышла из комнаты. Я лежала на кровати, кутаясь в одеяло, меня все еще била нервная дрожь. Мы должны как можно скорее встретиться с Сестрой. Я слишком долго тянула, откладывая решительные действия. Что из того, что мне не удавалось созвониться с Зизи? Наверняка был и другой способ связаться друг с другом. Оставалось только вспомнить его. И тут я подумала о наследстве Аманды. Она (то есть мое предыдущее воплощение) наверняка позаботилась о том, чтобы я не плутала в тумане и быстренько отыскала верный путь. Неужели я так поглупела, что не смогу разгадать загаданную мною же загадку?

Сундук с наследством стоял в углу спальни покрытый синтетической тигровой шкурой. Я прислушалась, потом на цыпочках подошла к нему. Надо еще раз тщательно просмотреть его содержимое, может быть, удастся найти ту самую зацепку, на которую я прежде не обращала внимания.

Роман Стокера… Его поля испещрены пометками, но они не имели никакого отношения к тому, что волновало меня в данный момент. Карта, с маршрутами гастролей… Тоже ничего нового. На ней было отмечено слишком много городов. Афиши… Папка со старыми документами… Ветхие, пожелтевшие бумаги казались мне осенними листьями. Кончилось лето, кончилась жизнь, они, медленно кружась, падали на асфальт…

Это были очень вредные, опасные мысли. Я уже хотела с раздражением захлопнуть папку, но тут увидела в ее боковом кармашке несколько сложенных пополам конвертов. В сердце вспыхнула надежда, которая очень скоро сменилась разочарованием – писем в них не было.

— Адрес…

Точнее сказать, обратный адрес. Везде он был одним и тем же. Отправительница писем некая Полякова В.Г. жила в Москве на Ленинградском проспекте. Письма датировались концом семидесятых. Возможно, эта женщина была жива и теперь. Небольшая зацепка, но все же лучше, чем ничего. Дальнейшие поиски не дали результатов. В сундуке не обнаружилось новых улик. Оставалось только дождаться завтрашнего дня и сразу после школы отправиться в гости к этой самой Поляковой.

Я вновь нырнула под одеяло, попыталась уснуть. Собственное бездействие угнетало. «Нашла одну зацепочку и радуюсь, а время идет, идет, идет… Нельзя же так легко разбрасываться драгоценными минутами. Сестра ждет меня…»

Рука сама потянулась к телефону. Часы показывали половину третьего, но я все же решилась набрать номер Зинаиды.

— Да… – голос был чуть охрипшим и недовольным.

— Зизи?

— Судя по всему, да. А вот кто ты, пока не врубилась.

— Яна. Помнишь, мы вместе возвращались в Москву. Ты еще «стоп–кран» рванула, — я говорила торопливо, боялась, что Зизи положит трубку. – Извини, что так поздно позвонила, но…

— Ничего. Я еще не легла.

— Зизи! Помнишь, мы хотели…

— Да, помню… — долгое молчание сменил глубокий вздох. – Ладно. Раз уж договорились. Где ты обитаешь?

Я начала объяснять, но Зинаида вновь меня прервала:

— Знаю эти места. Раньше там тусовалась. Завтра в три часа у центрального входа. Устраивает? — услышав мое согласие, она положила трубку.

***

Тень была близко, я чувствовала это. Она ничем не выдавала своего присутствия, обходясь без спецэффектов вроде шагов невидимки за спиной, но все время крутилась поблизости. Она знала, что я собираюсь встретиться с Сестрой и наверняка, готова была на все, лишь бы помешать нам. Все уроки я сидела как на иголках, успела получить несколько замечаний, а как только прозвенел звонок, со всех ног побежала к месту нашей встречи.

Возле фонтанчика с нелепой жестяной жар–птицей крутилось довольно много молодежи, но Зизи нигде не было видно. Я нервничала. Тень могла проникнуть в сознание любого из этих людей, превратив его в нашего врага. Оглушительный рев отвлек от размышлений…

Зрелище и в самом деле впечатляло. К фонтанчику неторопливо приближалась затянутая в черную кожу байкерша на сверкавшем в солнечных лучах мотоцикле. У нее была осанка королевы и плохо скрываемая мания величия. Не вызывало сомнения, что в окрестностях не просматривалось никого, кто мог бы соперничать с Зинаидой в крутизне и продвинутости. Она остановилась, сняла черные очки, наслаждаясь произведенным эффектом. Зизи моментально оказалась в центре внимания, ловила на себе пристальные взгляды – восторженные (у тех, кто помоложе) и возмущенные (у пенсионеров, считавших байкеров обыкновенными бандитами).

— Круто, — поздоровавшись, заметила я.

Улыбка у Зизи была ослепительной, взгляд – довольным. Она тут же начала загружать меня информацией о своей «Хонде», сыпать непонятными словечками. Так продолжалось довольно долго, пока мне, наконец, удалось открыть рот:

— Я тебе столько раз звонила!

— Иногда выключаю мобильник. Надоедает дергаться по пустякам. Ну, что, не передумала?

Признаюсь, было страшновато. К тому же крутая Зинаида принципиально не носила шлем, что лишало даже иллюзии безопасности. Похоже, прогулочка нам предстояла незабываемая.

— Наоборот, я так ждала этого момента.

Ухмылка Зизи не вызывала сомнений – она прекрасно знала мои истинные чувства:

— Садись. Держись крепко и не дергайся. Если потеряем равновесие, возникнет неприятная перспективочка быть размазанными по асфальту. Усекла?

— Так точно.

Я залезла на заднее сидение мотоцикла, ухватилась за отделанную бахромой куртку Зизи и подумала, что, сколько бы жизней не дано прожить человеку, умирать все равно страшновато. Сопровождаемые взглядами зевак, мы неторопливо поехали по главной аллее.

Зинаида отлично знала лесопарк, и вскоре стало понятно, что она собирается пересечь его насквозь и выехать на шоссе, протянувшееся между лесом и кварталами новостроек. Там, на шоссе, она и собиралась, по ее выражению «устроить настоящие покатушки». Переехав на противоположную сторону прудов, мы покатили вдоль глухого забора, за которым находился старый яблоневый сад. Признаюсь, вспоминать о том, что там произошло, мне было не слишком приятно. Зизи неожиданно сбавила скорость, обернулась:

— Здесь, в парке я встречалась с одним парнем, Андреем. Ты станешь смеяться, но это была первая любовь. Настоящая. А потом мы расстались.

— Почему?

— Сама не знаю.

Желая избавиться от романтической печали, Зизи нажала на газ, и мы рванули вперед с такой скоростью, что мое сердце моментально ушло в пятки. Перед глазами замелькали ровные стволы сосен, а асфальт под ногами слился в сплошную серую полосу. Покатушки начались. Вскоре мы выехали на шоссе и помчались вперед. Зизи ловко обгоняла грузовики и всякий раз, когда мы выезжали на встречную полосу, я начинала прощаться с жизнью. Вдогонку нам неслись пронзительные сигналы и шоферская брань.