Воин кровавых времен - Бэккер Р. Скотт - Страница 27

«Небесный Барьер! — подумала Эсменет. — Напев из рассказов Ахкеймиона про Первый Армагеддон».

Тени запрыгали по далеким обрывам. Горы осветились, словно выхваченные из темноты вспышкой молнии. И Эсменет увидела вооруженных всадников, целую колонну; они кричали в страхе и пытались усмирить перепуганных лошадей. Она увидела потрясенные лица…

— Стойте! — крикнул Келлхус. — Стойте! Свет погас. Темнота.

— Это галеоты, — сказал Келлхус, уверенно положив руку ей на плечо. — Люди Бивня.

Эсменет моргнула и схватилась за грудь. Она разглядела среди всадников Сарцелла.

Из темноты долетел звучный оклик:

— Мы ищем князя Атритау, Анасуримбора Келлхуса!

Тон голоса рассыпался, распался на отдельные пряди: искренность, беспокойство, гнев, надежда… И Келлхус понял, что опасности нет.

«Он пришел ко мне за советом».

— Принц Саубон! — крикнул Келлхус. — Добро пожаловать! Все верные — желанные гости у нашего костра!

— А колдуны? — послышался другой голос. — Богохульники — тоже желанные гости?

В голосе звучали возмущение и сарказм. Кто говорит? Какой-то нансурец, возможно, из Массентии, хотя акцент было до странности трудно определить. Наследственный кастовый дворянин, чей ранг позволяет ему состоять в свите принца… Кто-то из генералов императора?

— И они — желанные гости, когда служат верным! — отозвался Келлхус.

— Прошу простить моего друга! — со смехом выкрикнул Саубон. — Боюсь, он прихватил с собой всего одни штаны!

Галеоты развеселились, и среди горных склонов заметались отзвуки смеха, улюлюканья, дружеских подначек.

— Чего им надо? — негромко поинтересовался Ахкеймион. Даже в полутьме Келлхус видел на его лице отпечаток недавней боли — следы разговора с Эсменет.

Разговора о нем.

— Кто знает? — отозвался Келлхус. — На совете Саубон был первым из тех, кто рвался идти вперед, не дожидаясь айнонов и Багряных шпилей. Возможно, теперь, когда Пройас далеко, он ищет, что бы еще натворить…

Ахкеймион покачал головой.

— Он доказывал, что разрушение Руома грозит подорвать боевой дух Людей Бивня, — уточнил колдун. — Ксинем мне рассказал, что это именно ты заставил его умолкнуть… По-другому истолковав предзнаменование, которое несло в себе землетрясение.

— Думаешь, он ищет возможности поквитаться? — спросил Келлхус.

Но было уже поздно. Все новые и новые всадники останавливали коней, спешивались и разминали уставшие ноги. Саубон со свитой рысью ехал к Келлхусу; по бокам от них двигались факелоносцы. Галеотский принц натянул поводья коня в роскошной сбруе; глаза его прятались в тени бровей.

Келлхус опустил голову ровно настолько, насколько это предписывалось джнаном, — поклон, уместный при встрече двух принцев.

— Мы шли по вашим следам весь день, — сказал Саубон, спрыгивая на землю.

Когда он спустился, оказалось, что он почти так же высок, Келлхус, но немного шире в плечах. Принц, как и его люди, оделся для битвы; на нем была не только кольчуга, но и шлем, и латные рукавицы. Под вышитым на котте Красным Львом, знаком галеотского королевского дома, красовался наспех пририсованный Бивень.

— И кто эти «мы»? — поинтересовался Келлхус, внимательно оглядывая спутников Саубона.

Саубон представил нескольких из них, начиная с седого конюха, Куссалта, но Келлхус удостоил их лишь мимолетным взглядом. Его вниманием завладел одинокий шрайский рыцарь, которого принц назвал Кутием Сарцеллом…

«Еще один. Еще один Скеаос».

— Ну, наконец-то, — произнес Сарцелл.

Его глаза поблескивали сквозь пальцы поддельного лица.

— Знаменитый князь Атритау.

Он поклонился ниже, чем того требовал его ранг. «Отец, что все это означает?»

Так много переменных.

Расставив дозорных и распределив людей по краям рощи, Саубон вместе со своим придворным и шрайским рыцарем присоединился к костру, вновь разведенному в глубине разрушенного святилища. В соответствии с обычаями южных дворов, галеотский принц избегал разговора о цели своего визита, скрупулезно дожидаясь того, что практикующие джнан именуют «мемпонти», то есть «удачного поворота», который как бы сам по себе переведет разговор на более важные темы. Келлхус знал, что Саубон считает обычаи собственного народа грубыми и примитивными. Каждым своим вздохом он ведет войну с тем, кто он есть.

Но внимание Келлхуса было приковано к шрайскому рыцарю, Сарцеллу, — и не только из-за его лица. Ахкеймиону удалось совладать с потрясением, и все же всякий раз, когда он смотрел в сторону рыцаря Бивня, в глазах его вспыхивали тревога и ярость. Келлхус понял, что Ахкеймион не просто знает Сарцелла — он его ненавидит. Дунианский монах буквально-таки слышал движения души Ахкеймиона: бурлящее негодование, обида за проявленное в прошлом пренебрежение, вызывающие содрогание воспоминания об ударе, угрызения совести…

«Сумна, — понял Келлхус, припоминая все, что Ахкеймион когда-либо рассказывал о своем предыдущем задании. — Что-то произошло между ним и Сарцеллом в Сумне. Что-то, затрагивающее Инрау…»

Несмотря на ненависть, чародей, по-видимому, понятия не имеет, что Сарцелл — еще один Скеаос… еще один шпион-оборотень Консульта.

И точно так же об этом не подозревает Эсменет, хотя ее эмоции еще сильнее, чем у Ахкеймиона. Страх разоблачения. Вероломная надежда… «Она думает, что он пришел забрать ее… Забрать ее у Ахкеймиона».

Она была любовницей этой твари.

Но эти загадки блекли перед главным вопросом: что оно здесь делает? Не просто в Священном воинстве, а именно здесь, в этой ночи, рядом с Саубоном…

— Как вы нас нашли? — спросил внезапно Ахкеймион. Саубон провел рукой по коротко стриженным волосам.

— Вот мой друг, Сарцелл. Он обладает невероятными способностями следопыта…

Принц повернулся к рыцарю.

— Как, говоришь, ты этому научился?

— Еще в юности, — солгал Сарцелл, — в западных поместьях моего отца.

Он поджал чувственные губы, словно сдерживая усмешку.

— Когда выслеживал скюльвендов…

— Выслеживал скюльвендов, — повторил Саубон, словно желая сказать: «Только в Нансурии…» — Я уже готов был вернуться, когда начало темнеть, но он твердил, что вы рядом.

Саубон развел руками.

Молчание.

Эсменет сидела, оцепенев, пряча татуированные руки, как человек, стыдясь скверных зубов, старается не улыбаться. Ахкеймион поглядывал на Келлхуса, ожидая, что тот прогонит возникшую неловкость. Серве, чувствуя тревогу, молча обхватила колени руками. Тварь без лица смотрела в чашу с вином.

В иных обстоятельствах Келлхус уже сказал бы что-нибудь. Но сейчас он не мог придумать ничего дельного. Его глаза смотрели, но не видели. Лицо казалось зеркалом, отражающим чувства его спутников. Его «я» исчезло, а безжалостная мысль охотилась сама на себя. Следствие и результат. События, что, подобно концентрическим кругам, разбегаются по темной воде будущего… Каждое слово, каждый взгляд — камень.

В том была великая опасность. Следовало понять логику этой неожиданной встречи. Только Логос может осветить путь… Только Логос.

— Я шел за вами по запаху, — сказал Сарцелл.

Он смотрел прямо на Ахкеймиона, и в глазах его поблескивало нечто непонятное. Юмор?

Келлхус решил, что эта фраза не была шуткой: тварь действительно выследила их, как пес. Нужно быть чрезвычайно осторожным с подобными существами. Пока что он понятия не имел об их способностях. «А ты знаешь этих тварей, отец?»

С тех пор как он взял Друза Ахкеймиона в учителя, все преобразилось. Мир — теперь Келлхус это понимал, — скрывает много, очень много тайн, неведомых его братьям. Логос оставался истинным, но его пути были куда более извилистыми, чем полагали дуниане. И Абсолют… Конец Концов куда дальше, чем они могли себе представить. Так много препятствий. Так много развилок на пути…

Невзирая на свой скептицизм, Келлхус начал верить во многое из того, что говорил Ахкеймион в ходе их дискуссий. Он верил в Первый Армагеддон. Он верил в то, что безликая тварь, сидящая сейчас перед ним, — артефакт Консульта. Но Пророчество Кельмомаса? Приближение Второго Армагеддона? Все это было нелепостью. Будущее не может предвосхищать прошлое. То, что придет потом, не может предшествовать тому, что было раньше…