Слуги Темного Властелина - Бэккер Р. Скотт - Страница 22

Он рискнул кинуть взгляд в ту сторону, где, озаренные светом ламп, сидели трое рыцарей. Один, приземистый, с густыми курчавыми волосами, еще не снял кольчуги, но двое других были облачены в белое с золотой каймой одеяние Тысячи Храмов, почти такое же, как у Инрау, только одеяния рыцарей представляли собой странную помесь военной формы и рясы жреца. Тот, что в кольчуге, что-то рисовал в воздухе куриной костью и взахлеб рассказывал о чем-то – то ли о бабе, то ли о битве – своему товарищу напротив. Лицо человека, сидевшего между ними, отличалось ленивой надменностью, свойственной высшей касте. Он встретился глазами с Ахкеймионом и кивнул.

Не сказав ни слова своим спутникам, рыцарь встал и принялся пробираться к их столу.

– Один из них идет сюда, – сказал Ахкеймион, наливая себе еще чашу вина. – Бойся или будь спокоен, как хочешь, но предоставь говорить мне. Понял?

Молчаливый кивок.

Шрайский рыцарь стремительно лавировал между столов и посетителей, твердо отодвигая с пути замешкавшихся пьяниц. Он был аристократически худощав, высок ростом, чисто выбрит, с коротко подстриженными черными как смоль волосами. Белизна его изысканной туники, казалось, бросала вызов любой тени, но лицо было мрачнее тучи. Когда он подошел, от него пахнуло жасмином и миррой.

Инрау поднял глаза.

– Мне показалось, что я узнаю вас, – сказал рыцарь. – Инрау, верно?

– Д-да, господин Сарцелл…

Господин Сарцелл? Имя было Ахкеймиону незнакомо, однако, судя по тому, как перепугался Инрау, это кто-то весьма высокопоставленный, отнюдь не из тех, кто обычно имеет дело с мелкими храмовыми служащими. «Рыцарь-командор…» Ахкеймион заглянул за спину Сарцеллу и обнаружил, что другие два рыцаря смотрят в их сторону. Тот, что в кольчуге, подался вперед и прошептал нечто, от чего другой расхохотался. «Это какая-то шуточка. Хочет позабавить своих приятелей».

– А это кто такой, а? – осведомился Сарцелл, оборачиваясь к Ахкеймиону. – Мне кажется, он вас беспокоит.

Ахкеймион залпом проглотил вино и, грозно нахмурившись, уставился куда-то мимо рыцаря: пьяный старикан, который не привык, чтобы его перебивали.

Этот мальчишка – сын моей сестрицы, – прохрипел ни. И он по шейку в дерьме. – Потом, как бы спохватившись, добавил: – Господин.

– Ах вот как? Это почему же? Скажи, будь любезен!

Ахкеймион пошарил по карманам, словно в поисках потерявшейся монеты, и потряс головой с напускным отвращением, по-прежнему не поднимая глаз на рыцаря.

– Да потому, что ведет себя как придурок, вот почему! Хоть он и вырядился в белое с золотом, а как был самодовольным дурнем, так и остался!

– А кто ты такой, чтобы порицать шрайского жреца, а?

– Я? Да что вы, я никто! – воскликнул Ахкеймион в притворном пьяном ужасе. – Мне до мальчишки и дела нет! Это сестрица ему велела материнский наказ передать.

– А-а, понятно. И кто же твоя сестра?

Ахкеймион пожал плечами и ухмыльнулся, мимоходом пожалев, что все зубы у него целы.

– Сестра-то моя? Моя сестра – распутная хрюшка.

Сарцелл удивленно вскинул брови.

– Хм. И кто же ты после этого?

– Я-то? Хрюшкин брат, выходит! – воскликнул Ахкеймион, наконец взглянув ему в лицо. – Неудивительно, что и парень в дерьме, а?

Сарцелл усмехнулся, но его большие карие глаза остались на удивление пустыми. Он снова обернулся к Инрау.

– Сейчас, как никогда, шрайе требуется все наше усердие, юный проповедник. Ведь вскоре он объявит цель нашей Священной войны. Уверены ли вы, что накануне столь важных событий стоит пьянствовать с шутами, пусть даже вы и связаны с ними кровными узами?

– А вам-то что? – буркнул Ахкеймион и снова потянулся за вином. – Слушай дядюшку, малый! Такие надутые самодовольные псы…

Сарцелл наотмашь ударил его по щеке тыльной стороной ладони. Голову Ахкеймиона откинуло к плечу, стул накренился, встал на две ножки и рухнул на выложенный булыжником пол.

Кабачок разразился криками и улюлюканьем.

Сарцелл пинком отшвырнул стул и склонился над Ахкеймионом с обыденным видом охотника, выслеживающего добычу. Ахкеймион судорожно заслонился руками. У него еще хватило фиглярства выдавить:

– Убива-ают!

Железная рука ухватила его за загривок и приподняла, притянув его ухо к губам Сарцелла.

– Ох, как мне хотелось бы это сделать, жирный боров! – прошипел рыцарь.

И ушел. Жесткий, корявый пол. Мельком – удаляющаяся спина рыцаря. Ахкеймион попытался подняться. Треклятые ноги! Куда они делись? Голова бессильно клонилась набок. Белая слезинка лампы сквозь бронзовый светильник, озаряющая балки и потолок, паутину и иссохших мух… Потом Инрау подскочил сзади, кряхтя, поднял Ахкеймиона на ноги и, что-то беззвучно шепча, повел его к стулу.

Усевшись, Ахкеймион отмахнулся от заботливых рук Инрау:

– Со мной все в порядке, – проскрежетал он. – Дай мне минутку. Дух перевести.

Ахкеймион глубоко вдохнул через нос, прижал ладонь к щеке, вонзил скрюченные пальцы в бороду. Инрау уселся на свое место и с тревогой наблюдал, как Ахкеймион снова наливает себе вина.

– В-вышло чуть драматичнее, чем я рассчитывал, – сказал Ахкеймион, делая вид, что все в порядке. Однако когда он расплескал вино на стол, Инрау встал и мягко отобрал у него кувшин.

– Акка…

«Проклятые руки! Вечно трясутся».

Ахкеймион смотрел, как Инрау наливает вино в чашу. Он спокоен. Как этот парень может быть настолько спокоен?

– Ч-чересчур драматично вышло, но своего я добился… Несмотря ни на что. А это главное.

Он щепотью смахнул слезы с глаз. Откуда они взялись? «От боли, видимо. Ну да, от боли».

– Я просто нажал на нужные рычаги. Он фыркнул, желая изобразить смех.

– Ты видел, как я это сделал?

– Видел.

– Это хорошо, – заявил Ахкеймион, опростал чашу и перевел дух. – Смотри и учись. Смотри и учись.

Инрау молча налил ему еще. Щека и челюсть Ахкеймиона, одновременно горящие и онемевшие, теперь начали болеть.

Его внезапно охватил необъяснимый гнев.

– А ведь какие ужасы я мог бы на него напустить! – бросил он, но достаточно тихо, так, чтобы никто не подслушал. «А ну как он вздумает вернуться?» Он поспешно бросил взгляд в сторону Сарцелла и других двух шрайских рыцарей. Те над чем-то смеялись. Над шуткой какой-нибудь или еще над чем-нибудь. Над кем-нибудь.

– Я такие слова знаю! – рыкнул Ахкеймион. – Я мог бы сварить его сердце прямо у него в груди!

И влил в себя еще одну чашу, которая пролилась в его окаменевшее горло, точно горящее масло.

– Я такое уже делал! «Я ли это был?»

– Акка, – сказал Инрау, – мне страшно…

Никогда прежде не доводилось Ахкеймиону видеть столько народу, собравшегося в одном месте. Даже в Снах Сесватхи.

На огромной центральной площади Хагерны яблоку негде было упасть. В отдалении, омытые солнечным светом, вздымались над толпой покатые стены Юнриюмы. Из всех зданий вокруг площади она одна казалась неуязвимой для этих полчищ. Прочие здания, более элегантные, построенные в более поздние времена Кенейской империи, были поглощены колышущейся массой воинов, женщин, рабов и торговцев. На балконах и в длинных портиках административных зданий повсюду, куда ни глянь, виднелись оружие и смутно различимые лица. Десятки подростков, точно голуби, облепили кривые рога и спины трех Быков Агоглии, которые в обычные дни одиноко возвышались в центре площади. Даже уходящие далеко в дымку большой Сумны широкие улицы, по которым выходили на площадь торжественные процессии, были запружены припозднившимся народом, который тем не менее все еще надеялся протолкаться поближе к Майтанету и его откровению.

Ахкеймион вскоре пожалел, что пробрался так близко к Юнриюме. Глаза щипало от пота. Со всех сторон напирали чьи-то тела и конечности. Майтанет наконец-то обещал объявить цель своей Священной войны, и верные стеклись на площадь, точно вода к морю.

Ахкеймиона мотало туда-сюда вместе со всей толпой. Оставаться на месте было невозможно. Навалятся сзади – и его швырнет на спины тех, кто стоит впереди. Он готов был поверить, что движутся не люди, а сама земля у них под ногами, вытягиваемая какой-то притаившейся армией жрецов, которым не терпится полюбоваться, как люди задохнутся в давке.