Тени Асгарда - Воронцов Кирилл - Страница 5

Сперва все то, о чем он рассказывал, казалось мне сплошным бредом, лишенным даже намека на смысл. Однако первое впечатление постепенно прошло. Я заинтересовалась историей. В конце концов, она была значительно инереснее той, что мы намечали поместить в послезавтрашнюю передачу. Даже если это и плод его больного воображения, то весьма привлекательный для неискушенной публики. Такое они любят. Шеф, наверное, останется недоволен: ему нравятся обстоятельные программы, наподобие той, которая должна пойти следующей в расписании. Да уж, материала там собрано дай Боже, а что касается остроты восприятия… С этим значительно хуже. Впрочем, если постараться, то и его можно будет убедить.

А если можно, значит, нужно.

— Ага, это вы, Ларсен! Добро пожаловать! — плотоядно ухмыльнулся шеф. Я насторожилась: такой прием не предвещал ничего хорошего. — Угадайте, кто меня посетил сегодня утром?

— Селениты, — выдохнул Троммель.

— Нет! Это были полицейские. И приходили они, между прочим, по вашу душу.

— По мою? — я сделала большие глаза.

— Именно. Шерифу Кеннеди не нравятся ваши передачи. Он полагает, что вы ответственны за все самоубийства, происходящие вне купола.

— Но почему?

— Было сказано, что любой может стать селенитом. Естественно, нашлись желающие попробовать. Конечно, ни один суд не признает это подстрекательством, так что тюрьма вам не грозит. Однако я вынужден был прослушать лекцию об ответственности журналиста, и теперь вы у меня в долгу, Мэг.

Я расслабилась и сделала игривое выражение лица. Очень удобно, когда кто-то думает, что ты у него в долгу.

— Что там у вас планируется в следующем выпуске?

— Неопознанные летающие объекты.

— Прекрасно. Но никаких селенитов!

— Мы как раз хотели сделать новую запись, — возразила я. — Вот этот человек лично общался с ними!

Шеф перевел свирепый взгляд на рыжие усы Троммеля.

— Вы, наверное, большой любитель баварского пива? — вдруг спросил он.

— Да, — растерянно ответил Троммель.

— А с розовыми слонами вы не общались?

Троммель, естественно, обиделся:

— Я говорил с самим Джеймсом Хэрришем — он выслушал меня и посоветовал обратиться к вам. Я думал, что у вас независимый канал, а оказывается, мнение полиции для вас дороже истины.

Шеф промолчал, закусив губу и бесцельно вертя в руках электронный карандаш.

— Доказательства! — наконец воскликнул он. — Вы можете предъявить вещественные доказательства? Предметы, аудио— или видеозаписи?

— Контакт произошел в пещере неподалеку от купола, — заявила я, не давая Троммелю открыть рот. — Мы можем поехать туда и все там заснять. Наверняка мы найдем следы пребывания этих существ.

— Прекрасно! — взмахнул руками шеф. — Поезжайте. Но без доказательств не возвращайтесь. Иначе ничего не будет, ясно?

— Ясно, — поддакнула я.

— Тогда вперед!

6. Майкл Петрович

Господи, ну когда же это кончится? Как же я устал от всего этого! Иногда думаю: зачем полез в политику? Сказали бы мне лет пять назад, что я, Смирнов Михаил Петрович, стану мэром лунного городка — не поверил бы. Должно быть, бес попутал. Впрочем, такая формулировка больше подходит для этого шута Хэрриша. Скажем по-другому: кого Бог любит, того и наказывает. Я не реформатор. Больше всего на свете ценю мир и покой. Кто за меня голосовал? Люди, которые хотят того же. Тогда их было большинство. Сейчас — не знаю.

Я стоял и смотрел, как догорает новый Культурный центр. Вокруг суетились роботы-пожарные, похожие на больших пауков, обдавая здание пенными струями. Поодаль собирался народ. Мне сообщили, что никто не пострадал, но вряд ли что-нибудь удастся спасти.

Больше всего мне было больно за библиотеку. Конечно, электроника — это хорошо, но в нашей семье всегда любили настоящие книги. Их бережно передавали из поколения в поколение — некоторым было более ста лет. Я взял их сюда, на Луну, а потом отдал часть городу.

Тому, кто не понимает, вряд ли объяснишь: нельзя жечь книги. Они как дети — прекрасны и беззащитны. Это прошлое, без которого невозможно будущее.

Под куполом любой пожар — страшная опасность, не то что на Земле. Выгорает драгоценный кислород, ядовитые продукты сгорания и частицы дыма могут нарушить хрупкое экологическое равновесие. И к виновникам пожаров здесь относятся соответственно. В прежние времена, говорят, доходило до линчевания.

Если раньше еще были какие-то сомнения относительно поджога, то теперь для них не осталось места — поперек стены красными каракулями было выведено: «Помни Перейру». Скрыть эту улику было невозможно. Теперь все пойдет вразнос. Не исключено, что завтра белые начнут ловить цветных на улицах, а потом двинут на «цветные» кварталы, а кто кого побьет — это еще вопрос. Точнее, нет никакого вопроса: в таких конфликтах победителей не бывает, зато жертв сколько угодно. Одна надежда на нашу доблестную полицию во главе с бравым Ником Кеннеди. Впрочем, вид у него на этот раз был совсем не бравый, а не по должности задумчивый. Последними раз у него был такой вид, когда он сообщил мне (строго конфиденциально) о Джеке Стальная Метла. Или он называл его как-то иначе? Я сразу понял: дело это не уголовное, а политическое. Замечательный способ дискредитации власти: показать, что кто-то может делать ее работу лучше нее. Таинственный супергерой, например. Он же кровавый маньяк по совместительству. Все в лучших традициях…

На этот раз Ник сбивчиво рассказал мне о встрече с неким Джедаем, который возвестил нашему тихому городку новый Апокалипсис, и в, частности, предупреждал о расовых волнениях и о том, что их будут использовать некие темные силы. Для такого предположения, впрочем, не надо быть семи пядей во лбу. Я даже могу назвать этого дьявола по имени — Джеймс Хэрриш. Не его ли люди устроили провокацию?

Да нет, какой он дьявол! Скорее мелкий бес. И тогда есть два варианта: либо он не ведает, что творит, либо за него это делают другие, а сам он — лишь пешка в большой игре. Возможно, игра выходит за рамки нашего купола и за грань нашей реальности вообще… Я тоже могу быть мистиком!

7. Номер Тринадцатый.

В ту ночь мне снился огонь. Красный зверь, выходящий из-под земли, хищный и всепожирающий. Горели дома и люди; все, что создано человечеством, обращалось во прах.

Этот сон был мне знаком. Ночные кошмары — одна из нитей, связывающих все известные мне жизни. «Огненный сон» впервые посетил меня перед тем, как нацисты подожгли рейхстаг. Ничего хорошего он не предвещал.

Проснувшись, я почувствовал, как изменилась атмосфера. Не в прямом смысле, конечно. Но волны тревоги, страха и ненависти докатывались и сюда. Наверняка это скажется на состоянии больных. Доктору Флетчеру, лучшему ученику доктора Сондерса, придется повозиться.

Пожар показали в утренних новостях. По моим меркам, он был мелковат, но здесь это, конечно, было событие номер один. Событие, способное разорвать купол пополам.

Поэтому я не очень удивился, когда ко мне явился доктор Флетчер самолично и передал, что в моем обществе срочно нуждаются отцы города. Он также высказал мне все, что думает о моем увлечении политикой и о том, как пагубно это может отразиться на моем здоровьи. Похоже, он обещал своему любимому учителю пыль с меня сдувать, а я подложил такую свинью!

Я, в свою очередь, обещал после того, как исполню свой гражданский долг, обратно стать паинькой и исполнять все предписания врачей. Флетчер обреченно покачал головой и дал «добро». Так я во второй раз выбрался из этого санатория.

В городе было неспокойно. По улицам расхаживали патрули. Однако чувствовалось, что и полицейские не в своей тарелке. По этой причине они были неестественно суровы, разгоняя народ, имевший тенденцию собираться в группы и обсуждать происходящее. Так я узнал, что в поджоге обвиняют людей Перейры — якобы есть улики, которые власти пытаются замолчать.

У мэрии выставили охрану, которая не хотела меня пускать без письменного разрешения. Пришлось позвонить наверх, и через несколько минут я уже находился в кабинете Майкла Петровича. Здесь же присутствовал мой знакомый шериф Кеннеди. Настроение у обоих было мрачное.