Капитан звездолета (сборник) - Журавлева Валентина Николаевна - Страница 68

Ло Вей прождал еще несколько часов, но ничего больше не увидел.

— …Да, мы столкнулись здесь с кристаллической жизнью. Именно столкнулись, потому что не были подготовлены к этой встрече. Слишком долго на Земле господствовало мнение, что возможна лишь органическая жизнь, что высшим проявлением жизни является человек; что, когда нам доведется встретиться с разумными существами в других мирах, то они будут отличаться от нас весьма незначительно, скажем, формой ушей или размерами черепа… Наиболее радикальные умы допускали, что возможна высокоорганизованная жизнь на основе других химических элементов: германия или кремния вместо углерода, фтора или хлора вместо кислорода. Все предшествующие экспедиции не могли ни подкрепить, Ни опровергнуть это мнение, так как человеку не удалось обнаружить достаточно сложную жизнь ни на планетах солнечной системы, ни в иных мирах… И когда мы второй раз отправлялись сюда, на Странную планету, чтобы установить связь с какими-то “невидимыми”, но, несомненно, разумными существами, то мы представляли их себе подобными…

Перед отлетом экипаж “Фотона-2” собрался в общем зале, чтобы обсудить результаты экспедиции. О сделанном докладывали кратко, не вдаваясь в глубокий анализ: впереди было четыре года пути, по необходимости отведенные для тщательной обработки всех данных, собранных за два месяца работы на Странной планете, для расчетов, споров и размышлений, в результате которых на Землю будут принесены ясные и точные знания.

Сандро Рид — самый молодой из всех — перечислил геологические находки и наблюдения, собранные на планете. Максим Лихо — немолодой, рыжеволосый гигант, с простодушными синими глазами, товарищ Новака по первой экспедиции, — сообщил об открытии неизвестных ранее частиц материи в излучении Ближайшей. Ло Вей скупо рассказал о записях видеоизлучения “ракеток” и о наблюдениях за способом их движения в пустоте, которые они проводили вдвоем с Патриком Лоу. Худощавый смуглый брюнет с горячими глазами Юлий Торрена увлекся было, рассказывая о наблюдении новых гравитационных и магнитных эффектов, связанных с быстрым вращением Странной планеты, но его деликатно остановили.

Новак докладывал последним: — Нам пришлось долго наблюдать, чтобы увидеть очевидное: эти “летательные аппараты”, эти “ракетки” и есть живые существа, населяющие Странную планету… Странная планета — странная жизнь. По-видимому, она сродни не нам, а скорее тому, что создано руками и умом человека: электрическим двигателям, фотоэлементам, ракетам, электронным математическим машинам, собранным на кристаллических приборах, и так далее.

Новак в раздумье помолчал, потом продолжал:

— Очень приблизительно я объясняю себе различие между нами и ними так: мы — растворы, они — кристаллы. Мы “собраны” природой из клеток, которые являются не чем иным, как весьма сложным раствором различных веществ и соединений в воде. Наша жизнь основана на воде, наши ткани на две трети состоят из нее. Они, “ракетки”, состоят из различных сложных и простых кристаллов — металлических, полупроводниковых и диэлектрических.

— И в этом все дело. Как вы знаете, в растворах элементарным носителем энергии является ион. В кристаллах носители энергии — электроны. И все непреодолимое различие между нашей, органической, и их, кристаллической, жизнью определяется простым физическим фактом: при равных электрических зарядах ионы обладают в тысячи, в десятки и даже в сотни тысяч раз большей массой, чем электроны… В нас все жизненные процессы — и нервные и мышечные — происходят благодаря перемещению и изменению энергии ионов и нейтральных молекул, благодаря обмену веществ. В них нет обмена веществ — только обмен электронной энергии. Мы усваиваем энергию весьма окольным химическим путем: разлагая и окисляя пищу. “Ракетки” могут питаться непосредственно светом и теплом, как кристаллические термо- и фотоэлементы. Так они могут сосредоточивать в себе огромную энергию и развивать поистине космические скорости движения…

— Но главное различие не в скоростях движения, а в скоростях внутренних процессов. В нашем теле любой элементарный процесс связан с перемещением тяжеловесных ионов и молекул, попросту говоря — с переносом вещества. Поэтому ничто в нас не может проистекать со скоростью, большей скорости распространения звука в воде. Скорость электронных процессов в “ракетках” ограничена лишь скоростью света. У них и счет времени иной, и представление о мире иное.

— Все то, чего человек достиг после тысячелетий труда и поисков, естественным образом вошло в организмы “ракеток”. Электромагнитное движение, телевидение, космические скорости, радиолокация, представления об относительности пространства и времени… Только что Ло Вей сообщил, что они с Патриком установили невероятный факт: “ракетки” в своем движении учитывают поправки теории относительности. А ведь это объясняется просто. Кристаллические существа движутся со скоростью до 20 километров в секунду, отсчет времени у них также в десятки тысяч раз более точный, чем у человека. Поэтому в своем обычном движении они “чувствуют” то, что мы, люди, едва можем себе представить, — изменение ритма времени, искривление пространства, возрастание массы. Вероятно, вот так же они “чувствуют” волновые свойства частиц микромира. Так же они “чувствуют” и многое, от чего нас, людей, отделяют десятилетия научных исследований…

Новак замолк и сел. Тотчас вскочил Торрена, рукой откинул волосы:

— Антон, какая же это “жизнь” без обмена веществ? Можно ли это считать жизнью?

— Почему же нет? — пожал плечами Новак. — Они движутся, развиваются, обмениваются информацией.

— Но как развиваются? Как образовалась кристаллическая жизнь? Как размножаются эти “ракетки”?

Новак улыбнулся:

— Ты бы еще спросил: есть ли у них семья и любовь! Не знаю. Мы слишком мало знаем о них.

— Кристаллические существа… — в раздумье повторил Сандро и оглядел окружающих. Глаза и щеки его горели. — Подумать только — за минуту они могут придумать больше, чем я за месяц! Целый водопад мыслей, и каких мыслей… Хотел бы я побыть “ракеткой” хоть несколько часов.

— Подождите, Антон, — сказал Патрик Лоу. — Если это жизнь и, как вы утверждаете, разумная жизнь, то она должна быть созидательной. Где же то, что они создали? Ведь планета имеет дикий вид.

— Я думал об этом, — кивнул капитан. — Все объясняется чрезвычайно просто: им — кристаллическим существам — не нужно это. Им не нужны здания и дороги, машины и приборы, потому что они сами мощнее и быстрее самых сильных машин, совершеннее и чувствительнее самых сложных приборов. Они не проходили стадию машинной цивилизации и не будут ее проходить. Вместо того чтобы создавать и совершенствовать машины и приборы, они развиваются сами… В прошлую экспедицию мы видели не “ракетки”, а “самолетики” — так они изменились за двадцать лет.

— Но можно ли считать их разумными существами, если нет никаких следов их коллективной работы? — возразил Лоу. — Может быть, это еще кристаллические “звери”, а?

— Есть! — Новак хлопнул по поручню кресла. — Есть следы! Правда, вряд ли это можно назвать созиданием… Я имею в виду исчезновение атмосферы Странной планеты. По-видимому, атмосфера мешала им летать, мешала увеличивать скорости. “Ракетки” уничтожили ее — вот и все…

Лоу не хотел сдаваться:

— Если они разумные существа, то почему они не общаются с нами? Почему “ракетки” ничего не ответили на кинограмму? — Видите ли, Патрик… — Новак несколько секунд помолчал, обдумывая ответ. — Боюсь, что им понять нас еще несравненно труднее, чем нам их. Стремительность мышления и движения “ракеток” так огромна, что наблюдать за нами им было труднее, чем нам увидеть рост дерева. Помните, чтобы внимательно рассмотреть нас, “ракетки” пикировали?.. Кто знает, не принимают ли они за живые существа наш звездолет и разведочную ракетку, а не нас самих?

Максим Лихо сквозь прозрачную часть пола смотрел на Странную планету. То место ее, над которым висел звездолет, уходило в ночь. Извилистая, размытая рельефом граница света и тени захватывала все большую и большую часть планеты, и она без остатка исчезала в черном пространстве. Только последние искорки — отражения от вершин самых высоких скал — еще теплились некоторое время. Дневная часть, играя резкими переливами света, уплывала назад.