Граф Карлштайн - Пулман Филип - Страница 13

— Куда ж ты подевалась, когда я упал в реку? Я ведь надеялся, что ты помощь приведешь, а ты сбежала!

— Я и пошла за помощью! Ох как я бежала! Я так беспокоилась…

— А ведь я запросто мог утонуть! Это ты, я надеюсь, понимаешь? Все дело в том, что я очень хороший пловец, люди всегда удивлялись, как прекрасно я плаваю! Но течение в этой реке просто страшное… Меня чуть не утащило на дно… — Тут он вдруг расчихался, и я уже хотела уйти, но он остановил меня: — Погоди, я еще не закончил! Я хотел рассказать тебе, как мне удалось поймать эту противную, дерзкую девчонку. Тебе будет интересно послушать.

— Мне некогда, герр Снивельвурст, — сказала я. — Надеюсь, я еще не раз успею услышать эту историю.

Снивельвурст еще раз чихнул и поудобнее устроился в кресле, что-то проворчав себе под нос, и я наконец от него улизнула. И тут удача все же улыбнулась мне! Не знаю уж, смягчилось ли каменное сердце фрау Мюллер, но Шарлотте, по крайней мере, решили дать поесть. Фрау Вензель поставила на поднос полную тарелку супа, положила хлеб и яблоко и сказала, чтобы я отнесла его… нет, не в башню, конечно, а к фрау Мюллер, которая намерена сама отнести пленнице еду. Я взяла поднос и стала подниматься по каменной лестнице в верхние покои, а фрау Вензель у меня за спиной вновь принялась греметь кастрюлями и сковородками. Проходя по коридору мимо комнаты фрау Мюллер, я вспомнила, что на стене у нее висит запасной набор ключей от всех помещений в замке, за исключением кабинета графа. Мне понадобилось несколько секунд. Я проскользнула в ее комнату, поставила поднос на стол и стала судорожно высматривать в огромной связке ключей, висевшей на широкой доске за дверью, нужный мне ключ.

Наконец я его нашла и… сунула в тарелку с супом. Суп у фрау Вензель был густой, наваристый, вкусный, так что ключ, слава тебе господи, был спрятан надежно. Я взяла поднос и собралась уже выскользнуть в коридор, но тут дверь отворилась и вошла фрау Мюллер. Я так и застыла на месте. Она ничего мне не сказала, но глаза ее блеснули затаенным торжеством. Она молча взяла у меня поднос и жестом велела мне выйти из комнаты. Затем вышла сама, проскрипев противным голосом: «Жди меня внизу!» — и исчезла во мраке лестничного пролета. Я стояла у огня, горевшего в камине, совершенно раздавленная постигшей меня неудачей. Я чуть не плакала. Меня останавливала только мысль о том, что мои слезы доставят фрау Мюллер несказанное удовольствие. Прошел, по-моему, целый век, прежде чем на лестнице снова послышались ее шаги. Я повернулась к ней, но она не успела мне и слова сказать: парадная дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник граф Карлштайн собственной персоной, окруженный ледяными вихрями, точно целой армией вестготов. Из камина вылетело облако золы и мелких угольков, а свечи в светильниках замигали и погасли, даже тяжелые обвисшие гобелены зашевелились на стенах, словно им тоже стало холодно. Наконец граф захлопнул дверь, преградив доступ сквознякам, и фрау Мюллер тут же подбежала к нему. Она быстро заговорила, указывая на меня, и глаза графа гневно сверкнули — так сверкают покрытые вечными льдами горные вершины, когда летним днем над ними готова разразиться гроза. Сделав в мою сторону три быстрых шага, он замахнулся хлыстом, чтобы ударить меня по лицу, но я отскочила, и удар пришелся по плечу. Хоть я и была одета, но удар все же был настолько силен, что я вскрикнула от боли и страха и, спотыкаясь, бросилась прочь, потому что граф уже снова занес руку с хлыстом. Но убежать я не успела, и граф снова настиг меня, обрушив новый удар мне на шею, и тут уж я побежала со всех ног. Он обезумел от гнева. Он выкрикивал мне вслед такие страшные оскорбления, что я вся похолодела, а потом чем-то швырнул в меня. Не знаю, что это было, но попал он мне в спину, когда я уже почти пырнула за дверь, ведущую в людскую[3].

Удар был настолько сильным, что я еще несколько недель потом чувствовала боль. Влетев на кухню, я горько разрыдалась, но фрау Вензель, вместо того чтобы утешить меня, отвернулась и с напряженным от страха лицом принялась греметь какими-то ведрами и кастрюлями возле мойки. А через несколько секунд кухонная дверь широко распахнулась и на пороге возникла фрау Мюллер. Злобно вытягивая шею, точно гусыня, она наклонилась ко мне, и я увидела, что она вся побелела и лишь маленькая склеротическая жилка краснеет у нее на носу. Я так и впилась глазами в эту жилку, стараясь не встречаться с фрау Мюллер взглядом, а она закричала:

— Бери свой плащ, собирай пожитки и вон из замка! Убирайся! Немедленно! И не вздумай возвращаться!

Голова у меня кружилась, но я все же умудрилась сделать книксен. Мне казалось, что это просто дурной сон. А фрау Мюллер отступила в сторону, брезгливо подобрав подол и давая мне пройти. Мне хватило нескольких минут, чтобы собраться. А потом, страдая от боли и страха, потерпев полное поражение, я покинула замок графа Карлштайна и, спотыкаясь, побрела в деревню. С небес как раз повалил густой снег.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

(рассказанная разными людьми)

Рассказ Люси

Нет, нам, конечно, не следовало покидать хижину. Это была ужасная глупость! Но мы так хотели есть и так замерзли, что и оставаться там не было никакой возможности. И пусть мы поступили глупо, зато хоть с ума не сошли от голода и холода. В общем, мы вышли из хижины и побрели по горам.

Второй безумный поступок совершила Шарлотта. Я попыталась позвать ее назад, подражая голосу какой-то лесной птахи, во-первых, потому, что мне совершенно не хотелось себя обнаруживать, а во-вторых, потому, что, спрятавшись в густых ветвях, я совершенно отчетливо видела, что странная темная шевелящаяся куча одежды на берегу это насквозь мокрый господин Снивельвурст. Но мои попытки не увенчалась успехом, и Шарлотта так и не догадалась, что это я ее зову, и я в отчаянии все продолжала кричать по-птичьи, глядя, как она идет прямо в ловушку. A потом Снивельвурст ее схватил…

Все оставшееся утро и большую часть дня я бродила по лесу не в силах преодолеть чудовищную нерешительность и еще более чудовищный голод. Наконец в полном отчаянии я все-таки пошла в деревню и пробралась в таверну «Веселый охотник». Несмотря на высказанные Хильди опасения, я была уверена, что в этом теплом доме мне, конечно же, окажут какую-то помощь. Так оно и случилось, только совсем иначе, чем я того ожидала.

Войдя в таверну, я обнаружила, что там совершенно пусто, а на возвышении в одном из углов стоит весьма странный предмет. Я таких никогда в жизни не видела. Он был похож на шкаф, очень большой, значительно выше человеческого роста, и очень широкий, со множеством всяких выступов, ручек, загадочных окуляров, закрытых крышечками, окошечек с занавесочками, завязанных узлами веревочек и мистических символов. Сгорая от любопытства, я подошла поближе, желая его рассмотреть, и вдруг занавески раздвинулись, и прямо из шкафа вышел высокий человек.

Он был совершенно не похож ни на кого из тех людей, каких я видела прежде. На швейцарца он тоже был совсем не похож, скорее — на итальянца. И он был очень хорош собой. Он посмотрел на меня, и глаза его сердито блеснули.

— Ты моего слугу не видела? — спросил он.

— Нет, господин мой, — пролепетала я.

— Макс! — крикнул он. — Нет, это просто невозможно! Ну куда опять этот олух подевался?! Макс!

Он открыл шкаф, вытащил оттуда длинное одеяние, усыпанное знаками зодиака, и повесил его на одну из выступающих ручек.

— Простите, но… — начала было я.

— В чем дело, девочка?

— Вы не видели Хильди, господин мой?

— Никогда о ней даже не слышал. Подержи-ка это. — И он вручил мне человеческий череп. Я взяла его дрожащими руками, и он тут же предупредил: — Смотри не урони! Это череп Аполлония, великого греческого ученого[4]. Совершенно уникальная вещь!