Этот несносный Ноготков - Белов Лев - Страница 25

Как только на стене-экране погасло изображение, овальный зал снова осветился, и земляне с улыбкой посмотрели друг на друга.

— По-моему, фильм напоминает что-то уже виденное, — заметил астроботаник, — хотя досточтимый Аг и называет это хроникой.

— Отдаленно похоже на «Праздник святого Йоргена», — сказал Филипп Иванович. — Это была одна из первых комедийных лент с участием великолепных Игоря Ильинского и Анатолия Кторова.

— Согласен я с оценкой вашей Кторова, — прозвенел Аг, — наслышались мы много про которого, но лично я видал его в спектакле — «Школа злословия», по-моему, не так ли?

— Ка-аа-аким образом, — начал заикаться астроботаник, — как вам стало известно об этом спе-спеспектакле?

— Ах, это длинная история, — проскрипел Эм-дээс-тэ. — Иногда мы смотрим ваши фильмы и спектакли благодаря «летающим тарелкам». Что касается Ричарда Бринсли Шеридана, то он был знаменит и как выдающийся оратор. Вы помните его знаменитую шестичасовую речь на процессе против генерал-губернатора Индии... э-э-э... как его звали, Петр Валерианович?

Хворостов опустил голову, проклиная себя за неосторожно заданный вопрос. Ни о какой речи Шеридана он не слыхал и не знал имени этого проклятого генерал-губернатора.

— Ах, вспомнил, — проскрипел иоллит. — Уоррен Гастингс. Так этот Гастингс... — Он умолк, заметив, что академик в обмороке.

Пока Джонрид Феоктистович приводил в чувство академика, пользуясь, в основном, ветерочком от носового платка, которым он размахивал, Ноготков-старший вполголоса беседовал с астроботаником.

— Похоже на то, — сказал Филипп Иванович, — что мы находимся в среде высокоинтеллектуальных существ. Им можно позавидовать!

— Похоже, что мы влипли, — хмуро ответил Хворостов. —

Если еще они не хуже разбираются и в научных вопросах...

— В этом, по-моему, мы убедились чуть раньше, — прошептал цитолог и, заметив, что академик уже пришел в себя, обратился к иоллиту: — Так что насчет этого... гангстера Уоррена?

— Об Уоррене Гастингсе упоминать, пожалуй, больше не стоит, — проскрипел иоллит. — А вот о Христе поговорить можно.

— При чем тут Христос? — удивился Филипп Иванович, переглянувшись с астроботаником. — А вам известно и это мифическое имя?

— Кстати о мифах, — проскрипел иоллит. — Тот старик, которого вы видели, и есть человек, которого у вас именуют Христом.

— Ах, вот оно что, — понимающе кивнул головой Блаженный.

— А он весьма киногеничен. Кто же, интересно, исполняет его роль?

— То, что вы сейчас видели, — проскрипел Эмдэ-эс-тэ, — документальный фильм, заснятый теми астронавтами.

— Должен сообщить, — произнес Блаженный, — что мы атеисты!

— В какой-то степени, — неожиданно добавил Молотков.

— Вы ренегат! — вспылил академик. — Или двурушник!

— А ваши оскорбления меня не тревожат, — произнес Молотков.

— Видимо, вместе с ушами вас лишили и совести, — язвительно заметил астроботаник и, подняв голову, обратился к иоллиту: — Имейте в виду, уважаемый Эм-дэ-эс-тэ, что

Молотков выражает свое частное мнение, у нас же оно прямо противоположно. И поэтому ваши попытки заморочить нам голову с этим Иисусом Христом ни к чему не приведут. И вообще нас сказочки не инте...

— Кстати о сказочках, — проскрипел иоллит. — Мы оперируем только конкретными, точными фактами. Мы же не виноваты, 83 что нашего Пэ-гэ-гэ-пэ у вас называют Иисусом.

— Вашего Пэ-гэ?.. — начал было переспрашивать Блаженный.

— Ах, земляне — дикий народ. Они возвели Пэгэ-гэ-пэ в ранг полубога или даже бога и стали иконы с него писать. А нам пришлось со стариком повозиться, много он нам доставил хлопот.

— В каком смысле вас понимать? — спросил доктор медицины.

— В смысле восстановления здоровья. Старик, оказывается, любил приложиться к чарочке, и вот уже после того как попал на блистательную Иоллу, у него обнаружили полусгнившую печень. Пришлось заменить искусственной. Потом у него стало пошаливать сердце — тоже заменили. Дальше — больше: заменили почки, селезенку, мочевой пузырь, двенадцатиперстную кишку, прямую кишку, дыхательное горло, пищевод, легкие и оба глаза. Когда у него из собственных органов остался лишь мозг, старик начал страдать склерозом.

Ему заменили сосуды. Тогда он совершенно распоясался и потребовал отделить ему голову от туловища и предоставить ей полную, заметьте, автономию! Пришлось пойти и на это — все-таки, как ни говорите, тогда он на блистательной Иолле был первым существом с планеты Океания. Но уже лет через двести-триста (точно не помню) ему надоела неподвижность, и он потребовал туловище. Уважили и эту его прихоть!

— Извините, — помявшись, произнес Блаженный, — а у вас имеются какие-либо научные труды, связанные с этими операциями?

— А зачем они вам? — проскрипел Эм-дэ-эс-тэ. — Вы же ведь все равно не верите в существование Иисуса Христа.

— Дело не в этом. Меня интересуют операции как таковые.

— По этому вопросу вам придется обратиться лично к Гэ-эр-пэ.

— И здесь формализм, — шепнул академику астроботаник.

— Эта зараза распространяется быстрее микробов, — добавйп цитолог и, обращаясь к автогиду, спросил:

— Скажите, досточтимый Аг, а когда, извините, скончался этот ваш Иисус Пэ-гэ-гэ-пэ?

— Скончался ли Христос? Какой смешной вопрос! Он еще жив, бедняга: поверьте слову Ага! Легко в любой толпе узнать Пэгэ-гэ-пэ! Среди других развалин он так оригинален!

— О каких других развалинах вы -говорите? — поинтересовался Блаженный. — У вас имеются иные представления Разума?

— Сколько угодно, — проскрипел иоллит. — Возможно, вы увидите и их. А пока мы хотим вас познакомить с Иисусом — Пэ-гэ-гэ-пэ.

— Слава тебе господи, — усмехнулся цитолог, — новое знакомство.

Глава двадцать девятая,

знакомящая читателя с неким Пэ-гэ-гэ-пэ и его взглядами на тексты Библии

Голубовато-зеленая стена снова вдруг вспыхнула розовым светом, и бывшие обитатели «Эллипса» увидели аллею благоухающего сада. Земляне ощутили аромат, напоминающий запах яблок. В конце аллеи показалась фигура какого-то существа. Она постепенно приближалась, пока, наконец, земляне в ней не узнали уже знакомого старика.

Точнее было бы сказать, что знакомым показалось лицо старика. Что же касается его туловища, то оно скорее напоминало металлический бочонок, крошечные габариты которого компенсировались длинными верхними и нижними конечностями. Голову старика венчал полуколпак-полуберет с торчащей вверх кисточкой, сделанной, по-видимому, из какогото светящегося металла. Стена-экран неожиданно потухла, а остальные стены и потолок снова замерцали мягким светом.

— Ну как, — проскрипел иоллит, — убедились, чго обмана нет, что перед вами тот самый старик, которого у вас именуют Иисусом?

— Никакого сходства! — вырвалось у астроботаника.

— Простите, а с кем вы его сравниваете? — усмехнулся Эмдэ-эс-тэ. — Вы видели живого Христоса или у вас есть его фотография?

— Все равно это мистификация! — сердито отрезал академик.

— Тогда придется вас огорчить, — проскрипел иоллит, и в ту же секунду голубовато-зеленая стена снова стала испускать розовый свет. Старик как-то криво усмехнулся и... отделился от стены. Экран потух, в зале вспыхнул мягкий свет, и земляне увидели, как прямо на них движется существо с туловищембочонком и с головой, обрамленной окладистой бородой. Он шел, подагрически передвигая нижние конечности, и на его лице блуждала странная улыбка. Алик вскрикнул, а Гелий Михайлович стал валиться на пол, но в тот же миг его кресло превратилось в диван, и он прилег.

— Вставайте, вставайте, — недовольно проскрипел иоллит, — вы имеете возможность поговорить о мистификациях й фальсификациях.

Академик привстал, и в гот же миг его диван превратился в кресло. Он вздрогнул, когда встретился взглядом со страшным существом, которое находилось уже в двух-трех шагах от землян.