Команда Смайли - ле Карре Джон - Страница 25

– Недостаточно тяжела для бомбы, не так ли, сэр? – улыбнулся служащий и шутки ради поднес коробку к уху.

– Я б на вашем месте не был так уверен, – ответил Смайли, и они дружно рассмеялись.

«Передайте Максу, что речь идет о Песочнике, – вспомнил он. – Владимир, – не без грусти погрузился он в свои мысли, – а какое было у тебя второе доказательство?»

ГЛАВА 9

Горизонт под низко нависшим небом заполняли краны и газометры, высокие трубы лениво выбрасывали ядовито-желтый дым в набухшие дождем облака. Если бы не суббота, Смайли поехал бы общественным транспортом, но по субботам он скрепя сердце садился за руль, хотя они с двигателем внутреннего сгорания не слишком ладили. Он переехал через реку по мосту Воксхолл. Позади остался Гринвич. Въехал на задворки доков – плоское пространство, разделенное на участки. Хотя «дворники» работали вовсю, крупные капли дождя проникали в щели злополучной маленькой английской машины. Хмурые детишки из-под навеса автобусной остановки крикнули ему: «Езжай прямо, отец!» Смайли побрился и принял ванну, но не спал. Он отправил Лейкону счет Владимира за телефон и попросил срочно выяснить, если удастся, все номера телефонов, по которым тот звонил. Во время пути голова у Смайли оставалась ясной, но настроение менялось каждую минуту. Как всегда, он путешествовал в своем коричневом твидовом пальто. Проехав по петле, он поднялся на пригорок и внезапно очутился перед отличной пивной в стиле короля Эдуарда, над входом в которую висел краснощекий воин. Здесь начиналась улица Битвы-за-Нил, которая вела к островку вытоптанной травы, и на этом островке стояла церковь Спасителя из крупного и мелкого камня, которая несла слово Божие ветхим складам времен королевы Виктории. В объявлении говорилось, что в будущее воскресенье служить будет женщина-майор из Армии Спасения, а перед объявлением стоял грузовик – шестидесятифутовый гигант-трейлер, малиново-красный, – боковые окна его украшали футбольные вымпелы, одна из дверей целиком и полностью была залеплена великим множеством наклеек из разных стран. Поблизости не встречалось ничего крупнее этого трейлера, даже церковь была меньше. Смайли услышал, как где-то позади медленно затарахтел мотор мотоцикла, потом взревел, но он даже не потрудился оглянуться. Знакомое сопровождение появилось еще в Челси и с тех пор неотрывно следовало за ним, но страх, как он в свое время поучал в Саррате, возникает выборочно.

Пройдя по дорожке, Смайли вышел к кладбищу, где не было могил. По периметру стояли, вытянувшись в линию, надгробия, а в центре – изгородь, увитая плющом, и три новых стандартных домика. На первом домике значилось «Сион», второй оказался без названия, а на третьем висела табличка «Номер три». У каждого были большие окна, а в окнах «Номера три» висели тюлевые занавески, и когда Смайли открыл калитку, то увидел в верхнем окне мелькнувшую тень. Сначала она застыла, потом опустилась вниз и исчезла, словно всосанная полом, и на секунду ему пришла в голову жуткая мысль, не стал ли он свидетелем еще одного убийства. Он нажал на звонок, и в доме зазвенели ангельские колокольчики. Прижавшись к рифленому стеклу двери, Смайли различил коричневый ковер на лестнице и что-то похожее на детскую коляску. Он снова позвонил и услышал визг. Он звучал все громче, и сначала ему подумалось, что это визжит ребенок, потом – кошка, потом – будто свистит чайник. Визг достиг апогея, подержался на высокой ноте и внезапно прекратился – либо кто-то снял чайник с огня, либо с него свалилась крышка. Смайли обошел вокруг дома. Сзади домик был такой же, как и спереди, если не считать водостока, огородика и крошечного прудика для золотых рыбок, сооруженного из формы для отливки. В прудике не было воды и, следовательно, золотых рыбок, но в цементной чаше лежала на боку желтая деревянная утка. Клюв у нее был раскрыт и один глаз смотрел в небо, а два колесика все еще вертелись.

«Пассажир купил деревянную утку на колесиках, – сказал шофер мини-такси, поворачиваясь и показывая своими белыми руками размеры утки. – Желтую».

На двери черного хода висел молоточек. Смайли легонько стукнул им и подергал за дверную ручку – она повернулась. Он вошел и тщательно прикрыл за собой дверь. Он оказался в кладовке, откуда вел вход на кухню, а на кухне он прежде всего увидел снятый с газа чайник, из носика которого еще тянулась тоненькая струйка пара. А также две чашки, молочник и чайник для заварки на подносе.

– Миссис Крэйвен? – тихо позвал он. – Стелла?

Он пересек столовую и остановился в передней, на коричневом ковре, рядом с детской коляской, и мысленно заключил договор с Богом: «Пусть больше не будет смертей, не будет больше Владимиров, и я буду молиться Тебе до конца нашего существования».

– Стелла? Это я – Макс, – сказал он.

Он распахнул дверь в гостиную – она сидела в углу в кресле, между роялем и окном, и с холодной решимостью смотрела на него. Она не выглядела напуганной, но, похоже, была исполнена ненависти к нему. В длинном восточном платье без всякого грима она держала на руках ребенка – девочку или мальчика, Смайли не мог сказать и не мог припомнить. Прижав головенку со спутанными волосами к плечу и зажав ребенку рот ладонью, чтобы предотвратить какие-либо звуки, она дерзко и вызывающе смотрела на Смайли.

– Где Виллем? – спросил он.

Она медленно отняла ладонь с ротика ребенка – Смайли ожидал услышать пронзительный крик, но вместо этого ребенок приветливо уставился на него.

– Его зовут Уильям, – спокойно произнесла она. – Запомните, Макс. Так он решил: Уильям Крэйвен. Британец до кончика ногтей. Не эстонец, не русский. Британец. – Красивая женщина, черноволосая и спокойная, сидя в углу с ребенком на руках, казалась портретом, написанным на темном фоне.

– Я хочу поговорить с ним, Стелла. Я не собираюсь просить его ни о чем. Возможно, я даже в состоянии буду ему помочь.

– Я уже это слышала, не так ли? Его нет дома. Уехал по своей работе.

Смайли осмыслил сказанное.

– А что же в таком случае делает тут его грузовик? – мягко спросил он.

– Он поехал на склад. За ним прислали машину.

Смайли осмыслил и это.

– Тогда для кого же вторая чашка на кухне?

– Он уехал на склад. За ним прислали машину.

Смайли отправился наверх – она его не остановила. Прямо перед ним была дверь, а кроме того, двери справа и слева, обе открытые, одна – в детскую, другая – в супружескую спальню. Он постучал в дверь перед собой, никто не откликнулся.

– Виллем, это Макс, – назвался он. – Мне надо поговорить с вами. А потом я уйду и оставлю вас в покое, обещаю.

Он еще раз повторил все слово в слово, затем спустился по крутой лесенке в гостиную. Малыш громко заплакал.

– Раз уж вы приготовили чай… – намекнул он между двумя всхлипами малыша.

– Вдвоем с ним вы, Макс, разговаривать не будете. Я не дам вам снова околдовать его и заставить слезть с дерева.

– Я этого никогда не делал. Я этим не занимался.

– Он по-прежнему без ума от вас. Так что с меня этого хватит.

– Речь идет о Владимире, – оправдывался Смайли.

– Я знаю, о чем пойдет речь. Они трезвонили полночи, верно?

– Кто – они?

– «Где Владимир? Где Влади?» Да кто, по их мнению, Уильям? Джек Потрошитель? Он уже Бог знает сколько времени не слышал и не видел Влади. Ох, Бекки, милочка, успокойся! – Она пересекла комнату, извлекла из-под груды чистого белья банку с бисквитами и сунула один ребенку в рот. – Обычно я не такая, – пояснила она.

– Кто спрашивал про него? – мягко, но с упором произнес Смайли.

– Михель, кто же еще? Помните Михеля, нашего аса на «Радио Свобода», самозваного премьер-министра Эстонии, «жучка» на скачках? В три часа утра, когда у Бекки как раз резался зуб, зазвонил этот чертов телефон. Слышу, это Михель тяжело дышит. «Где Влади, Стелла? Где наш лидер?» Я ему говорю: «Вы что, рехнулись? Думаете, шепот труднее подслушивать? Что вы рявкаете точно сумасшедший, – ответила я ему. – Занимайтесь своими лошадьми и не лезьте в политику», – отрезала я.