Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович - Страница 38

Все до единого жители жилища стараются спрятаться под комочки земли, и нет среди них никого, кто бы попытался оборонять свою обитель. Мирные и трудолюбивые грибкоеды не способны к обороне. Не поэтому ли они так осторожны, так тщательно скрывают вход в свое жилище, относят далеко в сторону землю при строительстве галерей, а единственный вход в жилище делают маленьким и незаметным.

Кое-кто из муравьев выбирается из земли и по привычке спешит на куст саксаула. Там, у основания растения суетятся те, кто спустился сверху вниз и теперь, застав картину разорения жилища, находятся в величайшем смятении. Мне жаль бедных кампонотусов и радость открытия омрачается досадой уничтожения такой слаженной и, наверное, много лет существовавшей семьи маленьких тружеников саксауловых зарослей пустыни.

Любящие растения

В самое жаркое время года в конце июля — начале августа, на солончаках близ рек или озер, на пышных и очень густых кустиках селитрянки появляются черные ягоды. Как у большинства растений, приносящих плоды, у селитрянки куст кусту рознь, и если на некоторых ягоды маленькие черные, то на других они большие, слегка коричневатые размером с крупную смородину, и сочные.

Ягоды селитрянки не в особенном почете у жителей пустыни. Только птицы, да мыши лакомятся ими. А они сладкие, приятные на вкус. В них много влаги, ими и человек может утолять жажду в самую жару, когда хочется пить.

Я очень люблю ягоды селитрянки и ем их пригоршнями. Кусты такие рясные, чернеют на ярком солнце, видны далеко, едва ли не за половину километра. Мне думается, когда-нибудь селекционеры обратят внимание на это растение и выведут отличные сорта пустынной ягоды и она станет пользоваться такой же популярностью как, скажем, ежевика, малина, земляника.

Усиленно угощаю ягодами своего товарища. Он страдает от жажды, но крепится, не может преодолеть недоверия к неизвестному растению. Но вот решился. Пожевал и быстро выплюнул:

— Не нравится, пахнет трупом и косточка скользкая!

Видимо, велика сила неприязни ко всему неизвестному и лежит она в древнем инстинкте опасения отравиться. Почему ягоды селитрянки не заготовляют муравьи-жнецы, не лакомятся ими другие муравьи? Срываю несколько ягод и кладу их возле входа в муравейник черного бегунка. К моему приношению сбегается несколько любопытных. Они обследуют незнакомый предмет усиками, один натолкнулся на блестящее от влаги место, где был черенок, и прильнул к нему жадно челюстями. Его примеру последовали остальные. Тогда я срываю еще несколько ягод, подрезаю их ножницами, и сочащиеся обильным соком, даю муравьям.

Что тогда произошло! Из муравейника повалили толпы. Ягоды селитрянки покрылись толстым слоем сладкоежек, возле каждой — мохнатый клубок, торчат лишь в стороны ноги, да размахивают длинные усики. Кое-кто, деловитый, принялся затаскивать добро в подземные камеры, показал пример. Вскоре все мое угощение исчезло. В другом муравейнике неудача. Большая ягода застряла во входе и, ни вперед, ни назад.

Очень понравились ягоды селитрянки муравьям. Так почему же они сами не лакомятся ими? Кусты, обильно увешанные урожаем, рядом. Неужели тоже, как и мы, по незнанию или недоверию?

Проходит несколько недель. Прохладнее становятся ночи, и не так жарко накаляется солнцем пустыня. Сочные ягоды селитрянки постепенно сохнут, сморщиваются, еще больше чернеют, а потом опадают на землю. Здесь их растаскивают мыши да клюют перелетные птицы.

В высоких горах Тянь-Шаня, на полянках, поросших травами и цветами, всегда много насекомых. Здесь гудят мухи, ползают неуклюжие бескрылые кобылки-конофимы, на кустах стрекочут зеленые кузнечики, и множество всяких других насекомых копошится в лучах южного теплого солнца.

Мое внимание привлекли нераспустившиеся головки желтого, или как его называют ботаники, — русского василька. На них висят капельки сладкой жидкости и, как росинки, сверкают яркими синими, зелеными и красными огоньками. Тут снуют красноголовые лесные муравьи трункорум и жадно пьют сладкий сок. Насытившись, с раздувшимся брюшком, они спешат в свои жилища.

Не раз видел, как на расцветшие головки цветов этого растения нападают жуки-бронзовки и основательно их поедают. Здесь же муравьи собиратели сладких выделений мешали жукам портить растения и прогоняли их прочь, заботились о своих растениях друзьях.

Выходит между муравьями и растениями существует взаимная помощь.

Потом в горах Заилийского Алатау я вновь встретился с этим растением. Васильков было много. Дул небольшой ветерок, по высоким травам пробегали волны, и васильки раскачивали своими светло-желтыми головками соцветий. И здесь растения были в большом почете у муравьев. Только других. На них всюду сновали черные муравьи Формика фуска, а также черные, суетливые и значительно меньших размеров муравьи Лазиус нигер. На одном васильке я нашел дружную компанию крошечных, едва ли не больше одного миллиметра светло-коричневых муравьев Лептотораксов. Все муравьи были очень заняты. Кто слизывал сладкие выделения или соскребывал их загустевшие остатки, а кто по хозяйски прогуливался по цветам, неся дозор и защиту от различных домогателей. У муравьев закон охраны дойных коровушек, будь ли это тли, или растения, дающие сладкие выделения, соблюдается строго и неукоснительно. Один муравей формика фуска настойчиво охотился за крошечными едва различимыми глазом трипсами — любителями цветов, приносивших урон растению. Другой перегонял с места на место маленькую мушку-пестрокрылку. Но она ловко увертывалась от преследователя, не желала покидать растение.

Судя по всему, муравьи хорошо опекали цветы — прокормители, и на тех васильках, где муравьев почему-либо не было, кишели черненькие трипсы и свободно разгуливали пестрокрылки. Так что долг муравьев был «платежом красен».

В тугае на полузаросшей кустами полянке вижу развороченную муравьиную кучу степного муравья Формика пратензис. Муравьям не повезло. Их жилище разорили фазаны. Здесь к тому же отличное место «купания» этих птиц в пыли. Жаль муравейник. Фазаны сильно разоряют муравейники этого вида. Прежде в тугаях реки Или, когда фазанов было много, найти муравейники степного муравьи было почти невозможно. Когда же численность фазанов была резко снижена охотниками-любителями, стали возрождаться эти трудолюбивые создания, родственники рыжего лесного муравья.

Но я напрасно огорчался, муравейник не погиб. Он, оказывается, переселился и совсем недалеко, в основание колючего куста барбариса и основал здесь отличное жилище. Жизнь на нем били ключом. Я обрадовался встрече с муравейником, к тому же увидел интересное: по конусу гнезда карабкался рослый рабочий. Он нес в челюстях какой-то ярко-оранжевый комочек. Добыча привлекала внимание. Все ощупывали ее, гладили, каждому хотелось подольше с ней познакомиться. Мне показалось, что гладили усиками и самого носильщика, как почетного добытчика и он, будто полный достоинства, не спеша шествовал по своей обители.

Оранжевый комочек заинтересовал. Я узнал ягоду эфедры. Но чтобы добраться до этого растения, надо было преодолеть густейшие заросли трав, кустарников, тростника, затем переползти по бурелому небольшую проточку и подняться на жаркий и сухой скалистый склон красных гор. Только там и росла эфедра. От муравейника до этого растения было не менее двухсот метров. Нелегок был путь муравья, и кто знает, сколько опасностей подстерегало отважного добытчика.

Повторяю его путь, пробираюсь через заросли к красным горам и, исцарапанный, вспугнув несколько фазанов и зайцев, добираюсь до скал. Вот эфедра с красными ягодами, а вот и с оранжевыми. Еще десяток минут на обратный путь через заросли и я кладу горстку ягод на муравейник. Мое приношение вызывает переполох. Толпы муравьев бросились на ягоды... и потащили в свои квартиры. Но только оранжевые, красные остались без внимания.