Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович - Страница 3

Хорошо бы испытать отношение семей муравьев к разным самкам. Теперь как будто представилась такая возможность, и я осторожно, чтобы не обратить на себя внимания, бдительных защитников, усаживаюсь возле муравейника и вытряхиваю на него из пробирки волосатую самку. Несколько секунд она в замешательстве, потом, очнувшись, бросается наутек. Но куда ей деться среди такой бдительной стражи! На нее бросается целая толпа, ее валят на землю, хватают за ноги, за усики. Один грызет острыми челюстями ее тонкую талию, другой, безжалостный, подогнул брюшко к ее голове, собирается брызнуть ей в рот яд. Пропала самка!

Но она, собрав все силы, разбрасывает в стороны нападающих, стремительно, отбиваясь на ходу, бежит из скопища недругов.

— Самка чужая, а муравьи, наверное, потомки безволосой родительницы! — решаю я. Посмотрим, что получится со второй моей пленницей. Она также напугана неожиданной толпой любопытных собратьев, тоже пытается бежать, но быстро смиряется, замирает, слегка размахивая длинными усиками, будто просительно поглаживая ими своих пленителей. А они?

Они совсем не такие, не приветливые, не хватают за усики, не грызут талии. Им только непременно надо как можно внимательнее обследовать гостью, узнать, кто она такая. А толпа любопытствующих не уменьшается. Вот самый быстрый ощупал со всех сторон незнакомку и, растолкав в стороны тех, кто оказался на его пути, помчался по муравейнику, быстро-быстро размахивая брюшком из стороны в сторону. Это был знакомый и давно разгаданный мною сигнал:

— Самка! На нашем муравейнике появилась новая самка!

Еще полчаса волнений, сомнений, толкотни, и гостью тихую и покорную поволокли во вход муравейника. Она нашла свой дом.

Теперь надо узнать, муравьи этой семьи потомки безволосой самки или нет. Но для этого надо разрыть жилище, найти хотя бы еще родительницу.

— Жаль тревожить муравейник! — вздыхает мой товарищ.

— Очень жаль! — соглашаюсь я. — Пожалуй, даже не стоит, дождемся другого случая.

А сам думаю: сколько вот так из жалости к муравьям не доведено до конца интересных наблюдений.

Но счастливый случай сам приходит на помощь. В одном из входов сверкают прозрачные крылья, показывается крылатая самка, за ней другая. Хватаю находку, смотрю на нее в лупу.

Ура! Самка безволосая. Теперь можно не сомневаться. Не забыть бы набрать муравьев-рабочих и потом зимой в лаборатории искать различия между рабочими-потомками разных самок и решать, что же это такое, вариации или разные виды. Довольный, выбираюсь из колючих зарослей. Бивак оказался действительно удачным.

Проходит несколько лет, и в муравейнике этого вида я встречаю отдельно безволосых, волосатых, а иногда и тех, и других вместе взятых. Загадка самок остается нераскрытой. В жизни муравьев какие только не встречаются сложные комбинации. По-видимому, все же оба вида настолько близки друг к другу, что могут жить и вместе. Но помесей между ними нет.

Муравьи — особенные насекомые. Они издавна привлекали внимание ученых, пожалуй, даже больше чем остальные насекомые, даже такие замечательные, как пчелы. О муравьях писали древние мыслители, им посвятили свои исследования множество ученых, испытав силы и талант на раскрытие тайн жизни этих маленьких жителей нашей планеты. Сейчас о муравьях известно многое: описано большинство ранее неизвестных видов, которые объединены в роды и подсемейства, изучено их распространение по земному шару, разведаны основные особенности их общественного строя, найдены многочисленные сожители. Но до настоящего времени многое еще остается закрытым для нашего взора. Тонкие особенности поведения, психологии, способы управления обществом и распределения в нем обязанностей, их общинный строй и многое другое, все это еще находится за занавесью, скрывающей неизвестное.

Муравьи неисчерпаемы, так разнообразно и разнолико их бытие, что, мне кажется, каждый исследователь, в меру своих способностей, наклонностей, наблюдательности, склада ума и даже характера, изучая муравьев, способен отразить что-то новое, к тому же по-особенному, по-своему. И сколько еще предстоит потратить сил, времени, пытливого внимания, чтобы сказать: «Да, мы теперь более или менее узнали, кто они такие, эти загадочные существа — муравьи»...

Самая главная особенность муравьев — они живут обществами, не выносят одиночества, и каждый изолированный вскоре погибает, даже оставленный рядом с едой. Среди них нет «Робинзонов». Они немыслимы.

Общество муравьев в основном женское. В нем обязательно есть одна или несколько самок, кладущих яйца, и множество дочерей — бесплодных самок, которых принято называть рабочими, хотя было бы правильнее вместо «рабочий» говорить работница. Но традиция всесильна, особенно устоявшаяся издавна, и я не противоречу, опасаясь гневного осуждения, недоумения и обвинения в оригинальничании.

Раз в год в обществе муравьев появляются крылатые муравьи — самки и самцы. Они покидают семью и после полета опускаются на землю. Самцы гибнут, выполнив свое жизненное назначение, самки обосновывают семьи или примыкают к существующим.

Такова схема, в которой существует великое множество вариантов. Добавим еще то, что муравьи очень древние общественные насекомые. Уже 25 миллионов лет назад, когда далекий предок человека еще ходил на четвереньках и не знал орудий труда, муравьи уже жили обществами. Об этом свидетельствовали многочисленные находки муравьев в окаменевшей смоле — янтаре.

Сколько лет живет муравей — никто точно сказать не может, хотя бы потому, что продолжительность жизни их самая разная, также как и различен их мир. Ясно только одно: муравьи-рабочие, не то, что другие взрослые насекомые, живут не год, а значительно больше. В общем, по-видимому, в среднем рабочие живут около двух-пяти лет, самцы погибают сразу после брачного полета. Самки живут очень долго.

Известный натуралист Н.С.Донисторп воспитывал самку муравья в течение 16 лет. У другого ученого С.Д.Леббока — самка муравья прожила 15 лет. У.Х.Джаннет самка муравья Лазиус алиенус прожила 9 лет. Во всех случаях самки могли, быть может, прожить и дольше, но после смерти своих экспериментаторов, прекращали свое существование.

У меня самка муравья-жнеца Мессор аралокаспиус, пойманная тот час же после брачного полета, прожила семнадцать лет вместе со своими многочисленными рабочими и, наверное, жила бы еще много лет, если бы из-за несчастья муравейник прекратил свое существование. В этой муравьиной семье, жившей в большом «многоэтажном» бетонном сооружении и пользовавшейся возможностью разгуливать по всей комнате, содержалось около пятисот рабочих, которые за это время сменились не менее четырех раз. Самка на семнадцатом году жизни была вполне жизнеспособной и продолжала активно откладывать яйца, а рабочие не менее активно воспитывать своих сестер.

Естественная гибель рабочих по всей вероятности происходит не всегда равномерно и усиливается перед зимовкой по завершении всех летних дел.

Конец дел

Наступила осень, разукрасила листья осин и берез, и в посветлевшем лесу стали далеко видны сосны и ели. Не беда, что ночи холодные, лишь бы днем грело солнце, и было тепло, на муравьиных кучах рыжего лесного муравья Формика руфа жизнь бьет ключом по-прежнему, хотя здесь, в Западной Сибири, всем муравьиным делам пришел конец. Не потому ли в эту пору так много умирает муравьев от старости?

Жизнь муравьев управляется давними законами. Смерть состарившихся жителей осенью имеет глубокий смысл: семье выгодной потерять рабочих, когда закончены все дела, а не раньше или позже.

Я надолго засел возле муравейника, собираю мертвецов, которых волокут на съедение. Те, которых вытаскивают из муравейника, уже высосаны. Они легче перышка, и малейшее дуновение ветра уносит их с ладони. Умирающие вне жилища за работой или в пути, иногда еще подают слабые признаки жизни, когда их несут в муравейники.

Вот на склоне муравьиной кучи один муравей, пятясь, тянет за усик другого. Осторожно отнимаю у носильщика его ношу и кладу его на пень. Муравей дрогнул усиком, шевельнул передней ногой и замер. А я был так предусмотрителен: сперва взял пинцетом носильщика, потряс его над пнем, пока он не разжал челюсти и не отпустил своей ноши. Значит, это были последние минуты жизни старого муравья, когда его уже волокли на съедение. Медленное угасание жизни с полной потерей работоспособности, по-видимому, в среде муравьев невозможно.