Хмельницкий. - Ле Иван - Страница 115

Новый, еще более ожесточенный натиск турецко-татарских войск на разгромленные и деморализованные остатки вооруженных сил Речи Посполитой прервал последний разговор доверенного слуги со своим патроном…

11

Отряд Хмельницкого состоял из хорошо обученных военному делу чигиринских казаков, в прошлом изгнанных из других старости. Авторитет Хмельницкого, уважение к его семье укрепляли доверие к нему, сплачивали отважных казаков. Богдан сам повел первую сотню на прорыв окружения, помогая истекающим кровью воинам Яна Жолкевского вырваться из кольца. Вооруженные ружьями и пистолями казаки опередили Богдана, врезались в колеблющуюся, как морские волны, толпу пеших турецких отрядов. Искандер-паша поручил своей коннице окружить разгромленные войска Жолкевского и во что бы то ни стало захватить в плен самого гетмана.

Богдан со своей сотней с такой силой налетел на ошеломленных аскеров, что ему удалось прорвать их строй и пробиться к окруженным. Но ряды численно превосходящих турецких войск снова сомкнулись и еще более плотным кольцом окружили остатки сотен, возглавляемые молодым Жолкевским и беспорядочно отбивавшие ожесточенные атаки турок…

Своим появлением Богдан поднял дух окруженных врагом жолнеров, и они с еще большим упорством стали отбиваться от врага.

— Где пан Ян Жолкевский? — спросил Богдан одного из рейтар.

— Er ist da…[111] — неопределенно махнул рукой немец.

Но стоявший рядом жолнер объяснил:

— Пан Ян ранен в ногу… Приемный сын пана гетмана, должно быть, рядом с ним.

— Вынести сына гетмана из боя, — велел Богдан, соскочив с коня к раненому, лежавшему прямо на земле. — Следуйте за мной!

Двое сильных жолнеров взяли молодого Жолкевского на руки. Богдан показал, в каком направлении его нести, и приготовился вскочить на коня. Но буджацкая конница неожиданно оттеснила его казаков, и Богдану пришлось пешему вступить в бой, прикрывая собой раненого сына гетмана. Жолнеры снова положили его на землю и взялись за оружие. А натиск татар был настолько сильным, что и передохнуть некогда было. Остатки войск Яна Жолкевского, хотя их и поддерживали отважные, чигиринские казаки, уже не в силах были защищаться. Богдан, сражаясь с конными турками, стоял над раненым сыном гетмана. И вдруг, поняв безвыходность положения, решительно крикнул по-турецки:

— Стойте! Этот раненый — сын гетмана Жолкевского!..

Но в это время на Богдана налетел всадник, сбил его с ног, а несколько буджацких татар, как саранча, набросились на него и, обезоружив, связали арканом. Все было кончено.

— Бардзо дзенькую пана! — обратился к нему раненый Ян Жолкевский, положенный победителями рядом со связанным Богданом.

— Я сын чигиринского подстаросты, Богдан Хмельницкий, прошу пана, — ответил Богдан. Потом добавил: — Егомость пан Станислав очень беспокоился о судьбе сына, поэтому я ворвался в это пекло, чтобы спасти вас…

От неимоверного шума, казалось, задрожала земля. Громкое «алла, алла!» раздалось неподалеку, там, где толпились раненые, которых сгоняли в одно место. Затем аскеры расступились. Группа турецких и татарских военачальников подошла к лежавшему на земле Яну Жолкевскому.

— Где сын великого гетмана? — с трудом подбирая польские слова, спросил один из них.

Стальная кольчуга облегала могучую фигуру турка, на голове блестел шлем, стальные наколенники на нем поскрипывали при каждом движении. Богдан невольно подумал о богатствах, награбленных воинственной Турцией в Азии, Африке и Европе.

— Здесь лежит раненый сын Жолкевского. Прошу эфенди-рыцаря прислать к нему врача… — заговорил Богдан.

Турецкая речь и благородная осанка пленника, одетого в бордовый шелковый кунтуш, вызвали уважение турецкого бея.

— Передай сыну канцлера, что польские войска больше но существуют. Голову убитого Жолкевского уже понесли на пике великому паше Искандеру… — произнес бей.

— Такие вести, эфенди-бей, родным не говорят, — промолвил Богдан, отворачиваясь, чтобы враг не видел слез, навернувшихся ему на глаза.

В это время к бею подошел аскер и отрапортовал:

— Из военачальников гяуров пленены: раненый польский гетман Конецпольский…

— Отправить к Искандер-паше! — велел он. — Еще кто?

— Воевода Струсь, князья Корецкий, Потоцкий, Казановский и немец Ференбах. Остальных ищут среди раненых и пленных.

— А Хмельницкого нет среди пленных? — спросил встревоженный Богдан.

— Хмельницкий? Чигиринский подстароста?.. — отозвался один из турок. — Среди пленных его нет.

— Значит, убит… — с горечью произнес Богдан, почувствовав, как вдруг под ним закачалась земля.

— Этого, что говорит на языке правоверных, оставить при мне! — велел бей в кольчуге, показывая рукой на Богдана.

А тот, собрав все силы, сказал:

— Прошу всесильного владыку оставить при себе раненого пленника, чтобы я мог ухаживать за ним…

Бей улыбнулся:

— Обоих Жолкевских также оставить в моем ясыре!..

Затянутое тучами солнце ушло за Прут. Накрапывал дождь, и над утихшим полем Цецорской битвы опускалась темная осенняя ночь.