Всегда возвращаясь домой - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 41

Здешние жители совсем не плавали вдоль побережья Внутреннего Моря в это время года, однако часто уплывали в океан ловить крупную рыбу. Но они были людьми великодушными и пообещали нам, что непременно отвезут нас в то место на побережье, которое они называли Тубурхуни; там у одного из островитян жили родственники. Нам так или иначе нужно было выбираться с этого острова, так что мы согласились, хотя не особенно представляли себе, где этот Тубурхуни находится. Жители Фаларесовых островов составляют карты морей и проливов, однако почти совсем не обозначают на них сушу, к тому же ни одно из известных нам названий прибрежных городов не соответствовало их собственным названиям. Впрочем, нас устраивал любой способ добраться до Южного Полуострова.

Пока мы плыли на юг, ветерок был совсем слабым, а волны – низкими. Туман так и висел над нами, почти не поднимаясь. Мы проплыли мимо нескольких одиноких скал и островов, и где-то к полудню, проплывая мимо одного из них, длинного и плоского, островитяне сказали: «Столица». В этом тумане мы не могли хорошенько ее разглядеть; остров выглядел как голая плоская скала, поросшая кое-где мохом и прибрежными водорослями; а еще мы сумели увидеть две высокие и с виду хрупкие башни или мачты с проволочными растяжками. Островитяне с большим уважением и страхом говорили о них: «Вот только дотронься – и сразу умрешь!» и тут же изображали, как погибают то ли от удара током, то ли от удушья, то ли от удара молнии. Я никогда прежде ничего подобного не слышал насчет Столицы, но никогда прежде ее и не видел, правда, и потом тоже. Может быть, они просто, как всегда, подшучивали над нами, а может, действительно испытывали какой-то суеверный страх, не знаю. Они, безусловно, были не слишком образованными людьми, эти жители затерянных в тумане островов, до которых так просто не доберешься. Они никогда не пользовались Пунктом Обмена Информацией, расположенным в Седе, как если бы и это тоже представляло для них опасность. А вообще они были людьми скромными и застенчивыми и становились решительными и смелыми только на море.

Оказалось, что на наших картах Тубурхуни называется Гохоп; это был небольшой городок, расположенный чуть южнее северной оконечности полуострова, в бухте, которая укрывала его от бесконечных туманов пролива. По всему городу росли авокадо, и плоды как раз начинали созревать, когда мы прибыли туда. Как только тамошние жители могут оставаться такими тощими, понятия не имею, но они были действительно очень тощими и какими-то чересчур белокожими, как, впрочем, и жители Фаларесовых островов. Однако все-таки здесь они не были такими буками, охотно встречались и беседовали с путешественниками и с удовольствием помогли Золотому нанести маршрут нашего дальнейшего путешествия на карту. У них в гавани не было судов, способных плавать на далекое расстояние, и они сказали, что вообще крупные суда в их маленький порт заходят крайне редко, так что мы двинулись на юг пешком.

Горы полуострова, отделяющие океан от Внутреннего Моря, настолько разрушены землетрясениями и обвалами и настолько подвержены всяческим сбросам и подвижкам, что идти по ним – все равно что пробираться по лесу, залезая на каждое встреченное дерево, а потом спускаясь обратно на землю. И никакого обходного пути не было. Иногда, правда, удавалось идти по пляжам, однако чаще всего никаких пляжей там не было – горы отвесными стенами спускались прямо в море. Так что мы упорно тащились вверх-вниз, вверх-вниз и с высоты видели океан справа, а Внутреннее Море слева от нас; впереди и позади уходили вдаль бесконечные складки гор. Чем дальше на юг мы продвигались, тем чаще попадались нам длинные узкие заливы и бухты, и, обойдя их, было трудно определить, следуем ли мы по-прежнему вдоль основного хребта или попали на другую горную гряду, которая может привести нас на какой-нибудь пустынный мыс, где мы посмотрим на море и будем вынуждены возвращаться назад миль на десять-пятнадцать, а потом начинать все сначала. Никто не представлял, насколько устарели уже те карты, что были у нас с собой; они когда-то были получены по Обмену, но на сегодня уже явно не годились. По большей части нам даже не у кого было спросить, правильно ли мы идем; нам встречались только овцы и изредка пастухи. Люди жили внизу, на дне глубоких каньонов, где была пресная вода и деревья. Они к чужеземцам были непривычны, и мы проявляли осторожность, стараясь их зря не беспокоить.

В этой стране молодые мужчины, недавние подростки и те, что чуть постарше, часто сколачивают отряды и уходят в горы, где живут в одиночестве, как наши Охотники или члены Общества Благородного Лавра, только правил и ответственности друг за друга у них гораздо меньше. Этим бандам разрешено, например, драться друг с другом, охотиться друг на друга, совершать набеги на любые селения, за исключением своего родного города, и брать там что им захочется: орудия труда, пищу, животных – все, что угодно. Подобные набеги порой, разумеется, приводят и к убийствам, так что некоторые из юных бандитов никогда уже не возвращаются домой и не заводят семьи, а остаются в горах и живут, как наши лесные люди, а некоторые и вовсе сходят с ума и начинают убивать просто так, ради самого убийства. Жители тамошних городов часто вспоминают своих одичавших соплеменников и живут в вечном страхе, опасаясь их появления; так что мы четверо, все люди молодые и совершенно чужие в этих местах, должны были вести себя очень осторожно и вежливо, стараясь держаться на расстоянии от селений, чтобы нас не приняли по ошибке за мародеров или убийц.

Однако стоило им убедиться в том, что мы не причиним никакого вреда, как они становились щедрыми и разговорчивыми и сами давали все, что, по их мнению, было нам необходимо. Города их по большей части были очень малы, однако расположены в очень красивых местах; дома были кирпичными, с деревянными балками и стропилами, стены обычно оштукатурены и покрашены в белый цвет, что среди тенистых авокадо выглядело замечательно. Они весь год проводили в этих домах и не переселялись в летние хижины, потому что там отдельная семья не могла бы чувствовать себя в безопасности из-за бандитов; однако они рассказывали, что раньше тоже на лето переселялись повыше в горы и что только в течение последних двух десятилетий отряды молодых людей стали вести себя подобным образом. Мне показалось изрядной глупостью с их стороны позволять молодежи творить подобные безобразия, впрочем, возможно, у них для этого имелись какие-то свои причины. Племена, жившие в многочисленных каньонах, говорили на нескольких различных языках, однако их города были очень похожи, а сам уклад жизни практически одинаков. В городах всегда находились такие люди, которые знали язык ТОК, так что мы легко могли объясниться. На одном из Пунктов Обмена Информацией мы послали сообщение в Вакваху о том, что с нами пока что все в порядке, и попросили передать это членам Общества Искателей и нашим собственным семьям.

Ближе к той части полуострова, которая примыкала к внутренним районам, горные хребты стали постепенно понижаться, и мы оказались в раскаленной песчаной пустыне, где люди не жили совсем на протяжении двух полных дней пути, то есть до самого юго-западного побережья Внутреннего Моря. Берега там были широкими и низкими, местами заболоченными; кое-где среди дюн встречались солоноватые болотистые озера, иногда на несколько миль уходившие в глубь полуострова; дальше к югу опять поднимались крутые пустынные горные хребты, протянувшиеся с востока на запад. Внутреннее Море у этого побережья было очень мелким, с большим количеством отмелей и островков. Вот на этих-то островках здешние люди и выращивали хлопок.

Хлопковый народ сам себя называет Узудегд. Он довольно многочисленный и насчитывает несколько тысяч человек, которые живут на островах и на побережье в таких местах, где с гор спускаются реки – соленой воды у них там хватает, а вот пресной маловато. Море в этой стране очень теплое, и климат тоже, но там не бывает такой жары, какая, по рассказам местных жителей, царит за пустынными горами на берегах Оморнского Моря. Однако там есть несколько чудовищно зараженных и очень опасных районов; впрочем, благодаря сухому климату ядовитые вещества остаются в земле, а не распространяются по всей территории, и границы тех районов, куда ходить не нужно, всем прекрасно известны.