Волшебник Земноморья - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 29

Много часов прошло, прежде чем Гед смог пошевелиться. Он встал на четвереньки и пополз по пляжу прочь от воды. Стояла ночь, но он пошептал, и над посохом повис слабый огонек. При его мерцающем свете юноша стал карабкаться к дюнам. Гед так замерз и был так избит и изломан, что эта короткая прогулка в кромешной тьме по влажному песку под аккомпанемент бушующего сзади моря показалась ему самым тяжким из всех выпавших на его долю испытаний. Несколько раз Геду начинало казаться, что рев ветра и моря затих, мокрый песок под руками превратился в сухую пыль и странные неподвижные звезды светят ему в спину, но он полз и полз вперед, не поднимая головы, и через некоторое время снова начинал слышать море и чувствовать, как струи дождя стекают по его лицу.

Движение немного согрело его и, добравшись наконец до дюн, где не так чувствовался ветер, Гед даже ухитрился встать. Заставив огонек гореть поярче, поскольку вокруг царила беспросветная тьма, он прошел, опираясь на посох, примерно полмили вглубь острова. Но поднявшись на одну из дюн, Гед совершенно неожиданно вновь услышал шум моря, но не сзади, а впереди себя. Значит, его выбросило даже не на остров, а на какой-то риф, заплатку на великой равнине моря.

Гед слишком устал, чтобы впадать в отчаяние, но, издав звук, похожий на рыдание, он долго стоял неподвижно, опираясь на посох. Потом, повернув налево, чтобы по крайней мере ветер дул в спину, Гед поплелся дальше в надежде отыскать углубление среди обледеневшей травы, которое могло бы послужить ему убежищем. Пройдя сотню ярдов, нащупывая дорогу посохом, он наткнулся на деревянную стену…

Это было нечто вроде сарая, маленького и шаткого, словно его построил ребенок. Гед постучал в низкую дверь своим посохом, но никто не ответил ему. Тогда он открыл дверь и вошел, согнувшись при этом чуть ли не вдвое. Даже внутри хижины, как выяснилось потом, он не смог окончательно выпрямиться. В очаге тлели угольки, и в их красноватом свете Гед увидел человека с длинными, совершенно седыми волосами, в ужасе скорчившегося у дальней стены, и другое существо (он не мог сказать, женщина это или мужчина), со страхом взиравшее на него из кучи тряпья на полу.

– Не бойтесь меня, – прошептал Гед.

Они продолжали молчать. Юноша переводил взгляд с одного на другого: в глазах их застыл смертельный ужас. Когда он положил свой посох, существо, прятавшееся в тряпье, еще глубже зарылось в зловонную кучу. Гед сбросил с себя промокшую насквозь, обледеневшую одежду и присел к огню.

– Дайте мне что-нибудь накинуть на себя, – попросил он, едва выговаривая слова одеревеневшим языком. Если они и услышали его, то не подали виду. Тогда Гед протянул руку и поднял какую-то тряпку, рваную и засаленную – много лет назад она была, вероятно, козьей шкурой. В ответ послышался протяжный стон. Не обратив на него никакого внимания, Гед насухо вытерся и спросил:

– У вас есть дрова? Подкинь немного дров в огонь, старик. Я пришел к вам не по своей воле и не причиню вам никакого вреда.

Глядя на него, как кролик на удава, старик не сдвинулся с места.

– Вы понимаете меня? Разве вы не говорите на Хардике? – Гед помедлил и добавил: – Каргад?

Услышав это слово, старик кивнул – один короткий кивок, словно он был марионеткой на веревочке. Это означало конец разговора, потому что больше по-каргадски Гед не знал ни слова. Обнаружив сложенную у стены кучу сухого плавника, он сам подбросил в огонь несколько деревяшек и жестами попросил пить – он наглотался соленой воды и рот его горел от жажды. Дрожа от страха, старик показал на огромную раковину, в которой оказалась вода и подвинул к нему другую раковину – с кусочками копченой рыбы. Усевшись поближе к огню, Гед немного поел и попил, и по мере того, как к нему возвращались силы, начал задумываться – где же он? Империя Каргад лежала далеко и вряд ли он смог бы добраться до нее так быстро даже с помощью магического ветра. Этот островок, наверное, лежал к востоку от Гонта, но все же западнее Карего-Ат. Казалось очень странным, что здесь, на затерянной песчаной косе, живут люди. Может, они изгнанники? Гед настолько устал, что не стал ломать голову над этой загадкой.

Он попробовал подсушить у огня свой плащ. Серебристый мех пеллави высох быстро и, как только тяжелая ткань немного согрелась, Гед закутался в нее и вытянулся у очага.

– Спите, бедняги, – сказал он своим молчаливым хозяевам, положил голову на песчаный пол и мгновенно уснул.

Три ночи провел Гед на этом безымянном островке. В первое утро каждый его мускул болел, а сам он горел в лихорадке. Словно бревно пролежал Гед у очага весь день и всю следующую ночь. Утром второго дня он почувствовал себя немного лучше. Облачившись в свои покрытые соляной коркой одежды – пресной воды для стирки на острове не оказалось, серым ветреным утром Гед вышел посмотреть, куда же заманила его Тень.

Он находился на островке общей площадью примерно в одну-две квадратных мили. Все подступы к нему были утыканы торчащими из воды скалами. Кроме жесткой, стелющейся под ветром травы, на нем ничего не росло. Хижина стояла в углублении между дюн, и старик со старухой жили в ней в полнейшем одиночестве. Ветхий домишко был построен или, скорее, сложен из бревен и веток, принесенных морем. Воду ее обитатели брали из солоноватого источника неподалеку, пищей им служила рыба, моллюски и водоросли. Изодранные шкуры в хижине оказались не козьими, как поначалу решил Гед, а тюленьими. Тюлени снабжали их также костяными иголками, рыболовными крючками и сухожилиями для лесок. Островок был местом, где летом тюлени выводили детенышей. Но кроме них никто не появлялся здесь. Старики испугались Геда не потому, что приняли его за призрак и не от того, что он был волшебником. Они просто уже забыли, что кроме них на свете существуют другие люди.

Страх, поселившийся в старике с появлением Геда, не проходил. Когда ему казалось, что Гед подошел слишком близко, он быстро ковылял прочь, оглядываясь сквозь космы спутанных грязных волос. Старуха же поначалу, стоило Геду шевельнуться, хныкала и зарывалась в тряпье, но когда он лежал в лихорадке, то в немногие моменты просветления видел, что она сидит рядом с ним на корточках и чувствовал на себе ее неподвижный тоскливый взгляд. Когда Гед пришел в себя, она принесла ему воды в раковине, но, стоило ему приподняться, как она от испуга уронила ее и расплакалась, вытирая слезы концами нечесаных седых волос.

Она наблюдала за ним, когда он работал на берегу, пытаясь при помощи каменного топора и заклинания Связывания соорудить новое суденышко из плавника и выброшенных морем обломков своей лодки. Для этой работы не требовалось быть искусным корабелом – нехватку дерева приходилось восполнять за счет чистой магии. Однако женщину, судя по всему, интересовали не странные занятия Геда, а он сам. Она не сводила с него умоляющего взора. Однажды старуха куда-то отошла, но вскоре вернулась, неся подарок – горсть собранных на прибрежных камнях мидий. Гед поклонился ей и съел мидии сырыми. Благодарность Геда придала старухе решимости. Она вошла в хижину и вынесла оттуда что-то, завернутое в тряпку. Не отрывая робких глаз от Геда, она развернула тряпку и показала ему то, что было внутри: детское парчовое платьице, расшитое пожелтевшим от времени жемчугом. На крошечном лифе жемчужинки слагались в хорошо известную Геду фигуру – двойную спираль Богов-Братьев Каргадской Империи; над ней была вышита королевская корона.

Старуха, морщинистая, грязная, одетая в засаленный мешок из тюленьих шкур, указала пальцем на платьице, потом на себя и совсем по-детски, беззащитно улыбнулась. Затем она извлекла из кармана какой-то маленький предмет и протянула его Геду. То был кусочек темного металла, половинка сломанного кольца. Знаками она показала Геду, чтобы он оставил его себе и не переставала жестикулировать до тех пор, пока Гед не взял безделушку. После этого старуха довольно улыбнулась – она сделала подарок. Но платьице она снова бережно завернула в тряпку и унесла в хижину.