Иностранец ее Величества - Остальский Андрей Всеволодович - Страница 25

— Вы знаете, это такой необыкновенный человек… Таких очень мало в мире. Он, наверное, мой самый близкий друг, он понимает меня так, как никто…

«Он! — теперь, кажется, покраснел я. Он, он, не она! Диана едет вовсе не к Джемайме! Кажется, я действительно натолкнулся на что-то очень важное!»

А принцесса горячо продолжала рассказ — о «нем»! Рыцарь давно найден, и это не я! Он живет в Пакистане, оказывается!

— У меня иногда возникает необходимость с ним срочно поговорить. Когда я его долго не вижу, мне как будто чего-то не хватает… И сейчас, когда в моей жизни выдался не самый лучший момент… Бывает такое, что стоит все бросить и поехать на край земли, даже если тебе уделят всего час или полчаса… Согласны?

Да-да, конечно, согласен, еще бы! Я бы вот тоже ринулся куда угодно ради… Судорожно киваю головой, что-то еще пытаюсь бормотать… Кажется, я понравился Диане, да, да, да! Она действительно мне доверяет. Она готова раскрывать мне свои секреты. Она даже хотела бы познакомить меня со своим лучшим другом.

— А еще я пою «Очи черные» и «Мой костер в тумане светит», — говорит тем временем певица, снова дергая меня за рукав: переводи, дескать! И я, как дурак, перевожу.

И волшебство вдруг кончается. В глазах Дианы что-то гаснет. Она поворачивается к следующему собеседнику и, кажется, уже ему проникновенно смотрит в глаза. А на меня напирают со всех сторон: я, видимо, неприлично себя повел, на несколько минут монополизировал Ее Высочество.

Мгновение, и вот меня уже отделяет от Высочества целая толпа. И тщетно я привстаю на цыпочки, пытаясь увидеть принцессу еще хотя бы разочек… Представится ли еще когда-нибудь в жизни шанс поговорить с ней?

Не представится. Диане оставалось жить всего несколько недель. И не спасет принцессу ее пакистанский рыцарь.

Я, конечно, не эксперт по королевской семье и по ее страстям. Но после той встречи я стал не только читать, но и расспрашивать знающих людей. И только уже после гибели принцессы мне удалось выяснить, что главной любовью, любовью жизни Дианы был никакой не майор Джеймс Хьюитт, лихой наездник, и не пиарщик Джеймс Гилби, о которых трубила бульварная пресса, а пакистанский врач, кардиохирург Хаснат Хан. Он получил как специалист широкое международное признание, работал в знаменитом на весь мир британском центре сердечно-сосудистой хирургии «Хэйрфилд хоспитал». Но тогда, летом 1997 года, Хаснат Хан находился на родине.

Если верить некоторым осведомленным источникам, он был для Дианы и отцом, и гуру, и возлюбленным и просто внимательным ласковым собеседником в одном лице. Спасал ее от тоскливого безысходного одиночества. Каким-то удивительным образом им удавалось скрывать свои отношения от журналистов. Один из общих знакомых уверял меня, что отношения эти на самом деле были чисто платоническими, но Диана мечтала стать женой Хасната Хана (якобы: за что купил, за то и продаю), но тот категорически отказался.

И вот тогда (опять же — якобы) с горя, отвергнутая, она решилась откликнуться на ухаживания Доди Аль-Файеда, сына египтянина, владельца универмага «Хэрродс», который внешне напоминал ей любимого человека. И даже помышляла, не стать ли ей в связи с этим женой Доди.

В тот момент, когда мы с Дианой встретились, все это мало кому было известно, а уж я-то вообще не имел ни о чем ни малейшего понятия. А она, кажется, ехала в Пакистан попрощаться, сообщить, что, видимо, выйдет замуж. За человека не очень любимого. («Но он напоминает мне тебя, и этого достаточно».) И, не исключено, что в тайной надежде, что ей в последний момент скажут: «Не делай этого! Может быть, и у нас с тобой есть будущее!»

В любом случае для Дианы это была крайне важная, глубоко волновавшая ее поездка. И я самым нелепым образом набрел на этот ее секрет. А она почему-то решила мне довериться. Может, и поговорить бедняге об этом больше не с кем было в тот момент? А тут вдруг подвернулся сочувствующий собеседник. Который почему-то все равно уже в курсе… Так люди доверяют вдруг свои самые деликатные тайны случайным попутчикам в купе поезда. Я надеялся, что удастся еще как-нибудь повстречаться с принцессой, может быть, взять у нее интервью, почему-то мне казалось, что она меня запомнит…

Но ничему этому не было суждено свершиться. Диане было уготовлено судьбой иное: пьяный и безрассудный водитель Аль-Файедов Анри Поль, сумасшедшая гонка по ночному Парижу в попытке уйти от опостылевших папарацци и чудовищная автокатастрофа, разбитый вдребезги «мерседес» в темном подземном туннеле.

А меня все это коснулось еще вот как. В конце августа 1997 года я взял двухнедельный отпуск, но семья моя неожиданно оказалась в отъезде, вылетев по неотложным делам в Москву. В одиночестве я решил проделать то, о чем теоретически мечтал всю жизнь, да все никак не получалось. Отправиться на вокзал и сесть на ближайший по времени отправления поезд. Поехать не то что куда глаза глядят, а даже и того круче — совсем не глядя. Куда нелегкая понесет. И попутешествовать так по Англии недельку, ночуя в недорогих ББ. (То есть в «бед энд брекфаст» — небольших семейных пансионах, где тебе дают скромную комнату и завтрак утром; это совершенно замечательный английский институт, отрада путешественников). И вот в предвкушении долгожданного приключения я поставил будильник на девять часов, надеясь хорошенько выспаться…

Но в начале восьмого утра меня разбудил телефонный звонок из Москвы. Звонил главный редактор НТВ.

От него-то я и узнал, что произошло ночью в Париже. Спросонья не мог до конца поверить.

Главный редактор просил, почти умолял поработать несколько дней на их телекомпанию — постоянного корреспондента в Лондоне у них в то время не было, ближайшие корпункты тоже почему-то не сразу могли откликнуться. Через несколько дней соберется и приедет целая бригада, но пока не согласился бы я прикрыть амбразуру?

Если бы не совпадение (отпуск), это было бы совершенно невозможно. А так случилось то, что случилось, Я несколько дней — неделю почти! — был телекорреспондентом. Очень интересный опыт, но для меня важнее оказалось другое: это был способ как-то особенно попрощаться с Дианой, выразить свое восхищение этой удивительной, незаурядной личностью, отважно бросившей вызов истеблишменту и покорившей не только Англию, но и половину земного шара.

В 2002 году Диана была признана одним из самых влиятельных людей в истории своей страны, заняв третье место в проведенном Би-би-си общенациональном опросе «100 величайших британцев», опередив Шекспира, Ньютона, Кромвеля и многих других. (На первом оказался сэр Уинстон Черчилль, с которым Диана состояла в дальнем родстве. На втором — уже упоминавшийся гениальный инженер Изамбард Кингдом Брюнель.)

Третья строчка в подобном списке, на мой взгляд, это все же перебор, некое эмоциональное преувеличение, дань магическому обаянию этой женщины (про которое мне кое-что известно не понаслышке) и трагическим обстоятельствам ее жизни и гибели. Тем не менее я уверен: сама того не подозревая и вовсе не ставя перед собой такую цель, и вопреки упорному и упрямому сопротивлению самой королевской семьи, принцесса Диана спасла британскую монархию. Или, по крайней мере, помогла ей в очередной раз изобрести себя заново.

Ведь подобное уже бывало не раз: при всей своей удивительной гибкости, своем умении приспосабливаться, время от времени даже королевская семья проходит через кризисы. Отрывается от времени, от людских настроений, и начинается опасное, чреватое потрясениями отчуждение. Кризис в итоге обязательно удается преодолеть. Но не всегда это происходит безболезненно.

И вот как раз очередной такой, очень даже болезненный, момент настал в девяностые. Диана стала для августейшей семьи великим раздражителем, но в то же время катализатором, инструментом перемен.

Изнутри дворца это выглядело примерно так. Дочь лорда Спенсера, отпрыск одного из самых знатных английских родов, оказалась на поверку взбалмошной девчонкой, не очень хорошо образованной, толком не умеющей себя вести. С этой своей школьной непосредственностью и вульгарными вкусами, она не знала своего места, не понимала, какая невероятная честь ей оказана, какую огромную ответственность приняла она на себя, вступив в священный институт. Ведь это ей не детский сад, в котором она когда-то работала нянечкой. Своими дурацкими выходками конфузила семью и монархию на каждом шагу.