Техану. Последняя книга Земноморья - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 44

– Тогда что же он сказал?

– «Женщина с Гонта». Ты же мне сама рассказывала.

– Но они же спрашивали, кто же будет новым Верховным Магом.

– И не получили ответа на свой вопрос.

– Доводам магов несть числа, – заметила Тенар довольно язвительным тоном.

Гед перекусил нитку и намотал излишек нити вокруг двух пальцев.

– Я научился на Рокке играть словами, – согласился он. – Но это, как мне кажется, не тот случай. «Женщина с Рокка» не может стать Верховным Магом. Среди них никогда не было женщин. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда. Маги Рокка – мужчины… их сила – мужская сила, их знания – мужские знания. У мужского начала и у магии – общие корни. Власть – удел мужчин. Правь миром женщины – кем были бы мужчины, если не женщинами, не способными рожать детей? А кем были бы женщины, если не мужчинами, способными на это?

– Ха! – воскликнула Тенар, и тут же возразила с хитринкой в глазах: – А как же королевы? Кто они, если не женщины, обладавшие властью?

– Королева – это всего лишь женщина-король.

Тенар фыркнула.

– Я хочу сказать, что своей властью она обязана мужчинам. Они позволяют ей использовать частицу собственной власти. Но в этом нет ее заслуги, понимаешь? Королева могущественна не потому, что она женщина, а вопреки этому.

Тенар кивнула. Она выпрямилась и отодвинулась от прялки.

– В чем же тогда сила женщины? – спросила она.

– Не знаю.

– Интересно, кем же тогда правит женщина именно потому, что она – женщина? Наверное, своими детьми. До поры до времени…

– Своим домом, наверное.

Тенар окинула взглядом кухню.

– Только двери плотно закрыты, – сказала она. – И заперты на замок.

– Потому что ты имеешь определенную ценность.

– О, да. Мы бесценны. До тех пор, пока мы бессильны… Я помню, как я впервые познала это! Кессил притесняла меня – меня, Первую Жрицу Гробниц. Тогда я поняла, что бессильна перед ней. Мне оказывались почести, а у нее была власть, данная ей Божественным Королем, мужчиной. О, как я тогда разозлилась! И в то же время испугалась… Мы с Ларк как-то обсуждали эту проблему. Она спросила меня: «Почему мужчины боятся женщин?»

– Если ваша сила основана лишь на слабости других, вы живете в вечном страхе, – ответил Гед.

– Да, но женщины, похоже, страшатся собственной силы, боятся самих себя.

– Научатся ли они когда-нибудь доверять самим себе? – спросил Гед, и в эту минуту в кухню вновь вошла занятая своим делом Ферру. Его глаза встретились с глазами Тенар.

– Нет, – ответила она. – Доверию нам не научиться.

Тенар наблюдала за тем, как девочка складывает щепки в ящик.

– Если власть подразумевает доверие, – продолжила она. – Мне это слово нравится. Если только за ним не стояли бы – один над другим – все эти короли, властители, маги и богачи… Наверное, без этого можно обойтись. Подлинная власть, истинная свобода, должны быть основаны на доверии, а не на силе.

– Подобно тому, как дети доверяют своим родителям.

Они оба замолчали.

– Случается, – сказал Гед, – что доверие предают. Маги на Рокке доверяют самим себе и друг другу. Их власть целомудренна, ничем не запятнана, поэтому они принимают эту чистоту за мудрость. Они даже представить себе не могут, что можно поступить неправильно.

Тенар удивленно посмотрела на него. Он никогда еще не говорил о Рокке так бесстрастно, как сторонний наблюдатель.

– Может, им стоит принять туда несколько женщин, чтобы те раскрыли им глаза на истинное положение вещей, – сказала она, и он рассмеялся.

Она опять придвинула к себе прялку.

– Я никак не могу понять: если были женщины-короли, почему не может быть женщин – верховных магов?

Ферру вся обратилась в слух.

– Горячий снег, сухая вода, – напомнил им Гед гонтийскую поговорку. – Королей возводят на трон другие люди. Маг обязан своей Силой и влиянием самому себе… и никому больше.

– И это – мужская сила. Потому что мы так и не выяснили, в чем заключается женская сила. Хорошо. Понятно. Тогда вернемся к тому, с чего начали: почему они никак не могут найти нового Верховного Мага – мужчину?

Гед внимательно изучал прореху на штанине.

– Что ж, – сказал он, – если Мастер Образов не ответил на заданный ему вопрос, возможно, он ответил на вопрос невысказанный. И тогда все, что им нужно сделать – задать этот вопрос.

– Это как загадать загадку? – спросила Ферру.

– Да, – ответила Тенар. – Только мы не знаем, как звучит сама загадка. Нам известна лишь отгадка: «Женщина с Гонта».

– Женщин на Гонте много, – сказала Ферру, поразмыслив немного. Вероятно, удовлетворив свое любопытство, она ушла за следующей порцией растопки.

Гед задумчиво посмотрел ей вслед.

– Все изменилось, – сказал он. – Все… Иногда мне кажется, Тенар, что возведение на трон Лебаннена – это лишь начало. Дверь… А он – привратник. Не пускающий никого внутрь.

– Он выглядит совсем юным, – сказала Тенар с нежностью в голосе.

– Морред был так же молод, когда встретил Черные Корабли. Не больше лет было и мне, когда я…

Он умолк, уставившись в окно, где сквозь частокол голых ветвей величественных дубов виднелись серые, замерзшие поля.

– Или ты, Тенар, в том мрачном месте… Когда юность сменяется зрелостью? Я не знаю ответа на этот вопрос. Порою я чувствую себя так, будто прожил не одно тысячелетие. Иногда мне кажется, что моя жизнь подобна ласточке, видной сквозь щель в стене. Я не единожды умирал и вновь воскресал – и в безводной стране, и здесь, под солнцем. В «Сотворении» говорится, что мы всегда возвращаемся, вечно возвращаемся к некоему истоку, который не подвластен тлену, «И только в смерти жизни…» Я много думал над этим, когда пас коз там, наверху, где день длится вечно: не успевает наступить вечер, как над Горой снова восходит солнце… Я научился у коз их мудрости. Я подумал тогда: чего, собственно, я горюю? Кого я оплакиваю? Верховного Мага Геда? Почему Ястреб, козий пастух, должен испытывать горечь и стыд за него? Чего я натворил такого, чтобы не находить себе места от стыда?

– Ничего, – подхватила Тенар. – Абсолютно ничего!

– О, да, – согласился Гед. – Основа величия человека – его способность испытывать стыд. Итак, Ястреб-пастух оплакал Геда – Верховного Мага и вернулся к своим козам, как и подобает мальчишке его возраста…

Тенар улыбнулась, хотя и не сразу, и немного застенчиво сказала:

– Мосс говорила мне, что тебе не больше пятнадцати.

– Похоже, что-то около этого. Огион дал мне Имя осенью. Следующим летом я отправился на Рокк… Кем был тот мальчик? Чистой страницей… Свободным, как ветер, мечтателем…

– Кто такая Ферру, Гед?

Он медлил с ответом. И лишь тогда, когда она уже решила, что оно промолчит, Гед, наконец, сказал:

– Вопрос в том… Насколько она здесь свободна и раскована?

– Но мы-то с тобой свободны?

– Я думаю, да.

– С твоей властью, ты, казалось, был свободен, как никто на свете. Но какой ценой? Что делало тебя свободным? А я… Я словно глиняная фигурка, вылепленная руками женщин, что служат Древним Силам или людям, которые стоят за всеми этими обрядами и храмами, я уж сама не знаю, кому именно. Убежав, я на миг обрела свободу, общаясь с тобой и с Огионом. Но это не стало моей свободой. Мне всего лишь предоставили возможность выбора, и я сделала его. Тот бесформенный кусок глины, коим я являлась, принял форму предмета, необходимого в хозяйстве фермера и его детей – форму горшка. Я свыклась с этим, хоти все мое нутро протестовало. Жизнь играла мною. Я знаю правила игры. Но я не знаю, кто их устанавливает.

– А она, – сказал Гед после долгой паузы, – что будет, когда она включится в игру…

– Ее будут бояться, – прошептала Тенар. Тут вернулась девочка и разговор пошел о пекущемся в духовке хлебе. Так она проводили большую часть коротких зимних дней: разговаривали обо всем и ни о чем, часто перескакивая с одного на другое, сплетая свои судьбы воедино рассказами о годах, проведенных вдали друг от друга, о своих думах и испытаниях, выпавших на их долю. Затем они умолкали, погружаясь в работу, раздумья и мечты, а молчаливая девочка не отходила от них ни на шаг.