Проклятие изгнанных - Байкалов Альберт - Страница 35

– Умерла, – спокойно ответил мужчина. – Кто же ее, такую жизнь, вынесет?

– Дети есть?

– Чего ты в душу лезешь? – неожиданно озлобился «историк». – Если тебе надо самого старого, но в ясном уме человека для общения, так покажу. Андрей Петрович Кузнецов, здесь неподалеку живет.

– Кузнецов! – опешил Матвей, решив, что это наверняка родственник Анфисы.

– А чего ты так обрадовался?

– Наш приезд как раз связан с человеком, который из этих мест и с такой же фамилией, – пояснил Матвей. – А чем ваш Андрей Петрович занимается?

– Чем может заниматься человек в восемьдесят лет? – усмехнулся мужчина. – На печи лежит и смерти ждет.

– Где его найти?

– Вон его дом. А чего его искать?

– Проводишь?

Мужчина неопределенно пожал плечами.

– Я заплачу, – спохватился Матвей.

– Ты не подумай, я не какой-нибудь там попрошайка.

– Да ладно тебе, – шлепнул его по плечу Матвей, – давай в машину.

Мужчина устроился на заднем сиденье и, едва закрыл дверцу, как стал что-то там искать и шарить.

– Что с тобой? – насторожился Матвей, наблюдая за ним в зеркало заднего вида.

– Окно открыть надо.

– Так кондиционер работает, – удивился Матвей.

– Его не это беспокоит, – догадалась Марта.

Матвей почувствовал запах перегара, заполнившего салон, и без лишних слов надавил на кнопку стеклоподъемника. Он считал, что им с ходу повезло. Еще бы, возраст, а главное, фамилия, которая совпадала с той, что была у матери Анфисы до замужества, давали повод так думать. Калитку на лай собаки открыл правнук Андрея Петровича. Десятилетний мальчишка узнал учителя, назвав его дядей Колей, и провел гостей в дом. На удивление, их встретил не лежащий на смертном одре старец, а вполне еще живой и активный дедок в очках на переносице и с газетой в руках.

– Значит, вас интересует, нет ли у меня сведений о Кузнецовой, которая уехала до революции работать к богатым людям? – выслушав сбивчивые объяснения Даши, уточнил старик. – Но я родился позже…

– Вдруг от родителей что слышали? – вмешался в разговор Матвей, которому надоели пространные объяснения застенчивой Даши.

– Ни о какой Татьяне и Анфисе я ничего не слышал, – покачал головой старик.

– Может, ваши родственники что говорили? – допытывалась Марта. – Есть у вас кто в Москве?

– Есть, конечно, – кивнул он, – но я всех знаю. Да и фамилии у них другие, не Кузнецовы уже. Так что извиняйте, – развел он руками, – ничем помочь не могу.

– А кого еще посоветуете спросить? – Матвей встал с табурета, собираясь выйти, и неожиданно поймал на себе пристальный взгляд «историка». Он явно хотел что-то сказать.

Матвей подошел к нему, и учитель кивнул на дверь:

– Пойдем!

Теряясь в догадках, Матвей вышел вместе с ним во двор.

– Я вот что тут подумал. – «Историк» заговорщицки оглянулся на двери, из которых они только что вышли, и перешел на шепот, чем еще больше заинтриговал Матвея: – Я тут на кладбище часто бываю… Помочь иногда просят. То могилку выкопать, то оградку поправить. Есть там одна могилка. Похоронена в ней Кузнецова Татьяна…

– Так, – протянул Матвей, чувствуя, что удача вновь поворачивается к ним лицом. – И что же в ней особенного?

– А особенного много. Во-первых, умерла эта Татьяна очень давно, по нашим меркам.

– Это как? – не понял Матвей.

– В семьдесят первом году. Родственников в городе нет…

– Откуда знаешь? – пытаясь понять, к чему клонит пьянчужка, спросил Матвей.

– Ты не торопи, – поморщился мужчина как от зубной боли и, по-видимому, забыв, на чем остановился, топнул ногой: – Оттуда и знаю!

– Ладно, все, слушаю, – поднял руки Матвей.

– Умерла давно, а могила ухоженная, – продолжил пьянчужка. – Присматривает за ней Фролова Зоя Михайловна.

– И что здесь особенного? – расстроившись, повторил Матвей. – То, что фамилия совпала? Так сколько этих Кузнецовых в России. – Он кивком головы показал на дом: – Вон и дед Кузнецов, а что толку? Никто из них Анфису, которая в Москве жила, не знает.

– Так как раз была бабка из Москвы! – воскликнул «историк» и застыл, наблюдая за реакцией Матвея.

– Ну!

– Баранки гну! Сам не видел, Зоя Михайловна проболталась, Анфисой ее звать. Так вот, она денег дала, чтобы та за могилкой присматривала.

– Где она живет, покажешь? – облегченно перевел дыхание Матвей.

– А как же! – кивнул «историк». – Тут недалеко.

На пороге появились Марта и Даша, обе выглядели расстроенными.

– Что дальше? – спросила Марта.

– Кажется, наш гид что-то вспомнил, – многозначительно глядя на мужчину, сообщил Матвей и показал на калитку: – Вперед!

День близился к своему завершению, когда Сурок вошел во двор уже знакомого ему дома. В правой руке он нес объемный пакет, в котором, под медикаментами и бинтами, лежала бутыль с розжигом для камина и небольшой топорик с пластиковой ручкой.

Навстречу прошли два строителя в синих комбинезонах, оба выходцы из Средней Азии.

«В случае чего, в первую очередь эту братию будут подозревать», – сделал он вывод.

Машина Кабана стояла на прежнем месте, и Сурок облегченно перевел дыхание.

«А может, решил пешком дойти до ближайшей больницы?» – неожиданно подумал он со странной надеждой, какая бывает, когда надо, чтобы человек был на месте, и в то же время очень не хочется его видеть. Сурок не имел ни малейшего желания убивать. Хотя, наверное, этого не хочет никто, кто хотя бы раз сталкивался с такой необходимостью. Лишать другого человека жизни – удовольствие не из приятных. Это теперь Сурок может сказать со всей ответственностью, поскольку после захоронения Лизуна сполна испытал все прелести душевных и физических мучений.

Он дошел до спуска в подвал и огляделся. В образованном стенами заднем стакане было тихо, лишь где-то далеко прогремел трамвай, и его снова окутала зловещая душная тишина.

Сурок вдруг почувствовал, что ноги перестали его слушаться, и начал пятиться задом, пока не уперся спиной в стену соседнего дома. Постояв с минуту, вспомнил, что убивать он будет не сразу, и у него еще уйма времени, чтобы избежать этого. И вообще, вдруг Кабан уже сам отдал Богу душу?

Эта мысль придала сил. Сурок собрался с духом и оттолкнулся от стены. Он с трудом пробрался через захламленный подвал к дверям каморки и прислушался. Было тихо. Тогда он осторожно взялся за ручку и потянул.

– Где тебя черти носят! – раздался слабый, с придыханием, голос Кабана.

– Я везде бегом. – Сурок прошел к импровизированному столу и поставил на него пакет. – Все решил, со всеми договорился.

– Что ты решил? – простонал Кабан. Он лежал на спине, глядя из-под полуприкрытых век в грязный потолок.

– Отсюда я сразу к врачу, – стал врать Сурок, выкладывая на стол содержимое пакета. – На себе, – он поднял вверх выпрямленный палец, обращая на этот момент внимание, и снова запустил руку в пакет, – показал, где у тебя рана, и какой глубины. Он выслушал, спросил, сколько времени прошло, и написал мне список лекарств, которые до его прихода надо выпить.

– А чего он сразу не пришел? – осипшим голосом спросил Кабан и, чтобы лучше видеть Сурка, повернулся на бок.

– Так он на работе, – нашелся Сурок. – Я к нему прямо в больницу. Говорит, ничего страшного не должно случиться.

– Как ничего не должно случиться, если у меня температура и живот раздуло? – срывающимся голосом сказал Кабан. – А это что у тебя такое? – неожиданно насторожился он, когда Сурок достал и выложил рядом с упаковкой бинтов топор.

– Ты разве сегодня не хочешь навестить квартиру, в которой клад? – улыбнулся Сурок, с ужасом осознавая, что вместо этого у него получилась гримаса человека, откусившего лимон.

Как ни странно, но этого оказалось достаточно, чтобы Кабан успокоился:

– Давай хоть чистым бинтом меня замотай.

– Сейчас. – Сурок оторвал кусок упаковки, положил ее на стол и стал с умным видом выдавливать на нее разноцветные таблетки и капсулы. Среди того, что он купил, не было ни антибиотиков, ни жаропонижающих препаратов. Сурок набрал всего, что понижало давление. Он знал, какие препараты использует его мать, и безошибочно перечислил их аптекарше. Невзирая на то, что в аннотации каждого препарата имелась надпись, которая разрешала их приобретение только по рецепту врача, девушка щедро высыпала ему их на прилавок. Не составило труда приобрести у нее и сильнодействующие транквилизаторы, которых даже не было на витрине.