Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Ветер Андрей - Волки и волчицы Волки и волчицы

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Волки и волчицы - Ветер Андрей - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Но Теция никто не увидел и не услышал его шагов.

Траян Публий, прозванный Прекрасноликим, обожал шумные торжества, и его гости веселились всласть, отдавшись чревоугодничеству. Сегодняшнее застолье продолжалось с полудня. Уже были съедены салаты из дыни, грибов, спаржи и брюквы. Неоднократно выносились блюда с морскими ежами, устрицами и маринованной рыбой. Сейчас на столе среди остатков кабаньей головы лежало нетронутое ещё свиное вымя, а рабы уже спешили принести из кухни перепелиные паштеты. Кое-кто успел даже вздремнуть, вытянувшись на мягких подушках, и теперь, проснувшись, с новыми силами набрасывался на заманчивые угощения.

— Я не могу понять, — сказал, оглядываясь, Траян, поправляя венок на голове, — куда подевался наш Маркус Юний? Или же он покинул мой гостеприимный дом, не поблагодарив меня?

— Этот старый моралист набил своё брюхо втихомолку, а теперь пойдёт говорить по всему Риму, что мы совсем превратились в животных! — закричал в ответ, отдуваясь, Валерий Фронтон и тряхнул головой, чтобы сбросить со лба капли пота. — Этот вредный старикашка всегда клеймит всех позором. Между тем сам он до недавнего времени трижды в день набивал желудок и не проводил ни одной ночи без забав с мальчиками. Теперь он постарел и не может угнаться за нами, поэтому позволяет себе обвинять нас в недостойном поведении.

— Что-то вы ленивы сегодня! — прикрикнул на слуг Траян. — Уберите со стола всё, что лежит бесполезно и оскорбляет взор!

Валерий засмеялся. Он возлежал напротив хозяина дома и то и дело поглядывал через плечо на Антонию, с которой Траян давно находился в натянутых отношениях и не раз уже грозился развестись.

— Мне нужно выйти, — Антония подняла руку и щёлкнула пальцами, при этом многочисленные браслеты на её руке забряцали, скользнув от запястья к локтю.

Она окинула взглядом шумно жевавших людей, но все лица слились для неё в неразборчивое пятно. Зал, наполненный гостями, был огромных размеров и совсем не походил на скромный триклиниум прежних времён, где собирались за едой только члены семьи. Теперь каждый римлянин с тугим кошельком считал обязательным для себя правилом устроить особый зал для званых гостей. Воздух был насыщен запахами цветов, благовонных масел и человеческого пота. Антония тяжело покачала головой. Лоб раскалывался от боли, будто в него были воткнуты над каждым глазом по раскалённому гвоздю, какими приколачивали преступников к перекладинам крестов.

— Мне нужно выйти, — повторила она, с трудом шевеля непослушным языком. Пытаясь покинуть ложе, она встала на колени.

В то же мгновение она громко отрыгнула. Рот наполнился жижей, и густой поток хлынул из горла наружу, оставив грязное пятно на тонкой тунике. Рабыня быстро поднесла ей глубокую посудину, и женщину стошнило ещё раз. Антония пробормотала что-то обидное, обращаясь к своему искривлённому отражению. Рядом кто-то захохотал.

— Вот тебе вода с уксусом, госпожа, чтобы ты ополоснула рот, — рабыня наклонилась над Антонией, держа в одной руке кувшин, другой же вытирая её лицо, — а вот вода с ароматным маслом, чтобы тебя не беспокоил дурной запах.

— Мне нужно выйти, — Антония с усилием распрямилась, но тут же рухнула обратно на подушки. Она мяла руками живот и пыталась сбросить с себя белую столу[1].

— Тошнит, душно… Ах, как я не люблю эту верхнюю одежду. Зачем я нарядилась так строго?

— Поспешим, госпожа, — рабыня подставила ей крепкие плечи, и они вдвоём двинулись в сторону кухни, рядом с которой были две двери: одна вела в одноместный нужник, за другой располагалось помещение пошире — вомиторий, куда гости периодически ходили освобождать себя от избытка съеденной пищи.

Неосвещённое пространство вомитория ударило в нос нестерпимым запахом рвоты, от которого к горлу Антонии снова подкатила тяжёлая волна. В двух шагах смутно угадывалась чья-то склонившаяся фигура, слышался мокрый кашель и хлюпающий звук по мрамору — гость сплёвывал прямо на пол, а не в специально оборудованный сток, по которому бежала из кухни использованная вода. Рабыня наклонила Антонию и умелым движением сунула ей глубоко в горло пёрышко, вызывая рвоту.

В триклиний тем временем вбежала стайка танцовщиц, изображавших вакханок, в шкурах диких животных и с венками на головах. К играющим кифарам и лютням присоединились пронзительные трубы, зазвенели бубенцы. Валерий Фронтон пьяно вытянул одну руку с большим кубком, другой заталкивая в рот ломтики мурены, которые лежали на длинном блюде среди морских раков.

— Должен тебе признаться, мой дорогой Траян, — проговорил Валерий, — что твоя жена возбуждает своим расслабленным видом во мне сильное желание. Не сочти мои слова за оскорбление. Просто Антония кажется мне воплотившейся Венерой, а разве может богиня любви не породить в мужчине желание? Я знаю, моя страсть к женщинам когда-нибудь сгубит меня.

— Я разрешаю тебе удовлетворить твою страсть, Валерий. Клянусь Геркулесом, это будет чудесная услуга с твоей стороны, ведь если ты сделаешь это сейчас, то все мы станем свидетелями супружеской неверности Антонии. Мне не придётся придумывать другого повода для развода. Кроме того, это будет хорошим началом для шумного продолжения нашего веселья, не правда ли, друзья? — Траян пробежал маслянистым взглядом по ближайшим гостям.

— О, мой друг, не шути так.

— Я говорю вполне серьёзно! Возьми её, как подобает настоящему мужчине. А то я вижу, что Агамемнон умеет только груди женские тискать, а на настоящие любовные упражнения никак не отважится. Надеюсь, ты не такой? Ты ведь знаешь, где таится женская прелесть?

— Возможно ли, что я не запятнаю твою честь и не разрушу нашу дружбу, если на твоих глазах сойдусь с твоей женой? — пьяно заморгал Валерий.

— Я давно мечтаю стать свидетелем того, как Антония изменяет мне. Доставь мне удовольствие.

Вакханки закончили пляску и рассыпались среди мужской половины гостей, без смущения скинув свои нехитрые одежды.

— Прикажи рабам принести масла, — крикнул возбуждённым голосом Валерий, едва возвратившаяся Антония опустилась на ложе неподалёку от него. Он переполз через чью-то крупную фигуру, зацепился ремешком сандалии за попавшуюся на пути тонкую ткань и разорвал её. Добравшись до распластанной Антонии, он жадно провёл широкой ладонью по её спине. Забросив подол её туники на ягодицы, Валерий полил на них из кувшинчика тёплым маслом. Женские бёдра жирно залоснились в мерцающем свете бронзовых светильников. Валерий издал звук, напоминавший рык зверя, и проник скользкой рукой между густо намасленных ног Антонии. Засучив собственную тунику, он оголил набрякшую, но не налившуюся ещё во всю силу мужскую плоть.

— У тебя восхитительная жена, Траян, — выдохнул он, проваливаясь в сочную бездну. — Она поглощает, как водоворот, тянущий в царство Нептуна. О, запах бутона! Твои лепестки совьются гирляндой вокруг моего мужского гения, чтобы исполнить песнь любви!

Антония слабо шевельнулась, её бёдра немного напряглись, но опьянение не позволило ей ответить навалившемуся на неё мужчине. Она лишь вяло пискнула что-то через плечо.

— Подожди, покуда она обдаст тебя горячей лавой, — засмеялся Траян и повертел мутными глазами, — похоже, мы начинаем настоящее веселье…

Антония чувствовала, как нижняя часть её тела заполнялась набухающей массой, но из-за сильного опьянения не испытывала никакого удовольствия. Её глаза словно отъединились от неё и медленно поплыли над большим столом, расположенным в виде буквы П. Стол был заставлен серебряными и золотыми блюдами, испещрёнными тонкой резьбой, между ними возвышались две великолепные чаши, сделанные из разноцветных слоёв стекла, чаши были полны фруктов. На расставленных вдоль стола скамьях кишели фигурки в пёстрых одеждах, многие наполовину обнажились и услаждались любовными играми. Позади гостей возвышались рабы, взмахивающие веерами из пышных перьев африканских птиц. Красивые молоденькие мальчики расхаживали по залу, кропя пол и стены ароматными маслами.