Генезис - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 36

— Что мне дало слияние источников? — спросил я, все еще сжимая амулет.

Проявившаяся иллюзия слегка ухмыльнулась, а потом прозвучал ответ:

— Хороший вопрос. Не имею ни малейшего представления и хоть какой-то здравой догадки. Патология.

И Сонмар исчез. Посидев еще с пару минут, я хотел было выбросить медальон в окно, но, вовремя сдержав порыв, поменял его с прошлым библиотечным. Последний оставлю на черный день: может, продам, а может, кому подарю. Хотя дарить особо и некому. Дирг лишь от одного вида библиотечного холла начинает зевать. Графиня Норман предпочитает пользоваться собственной библиотекой, состоящей из нескольких талмудов, присланных ей дедушкой. Ну а Лейла самым бессовестным образом эксплуатирует некоего Ройса, оставляя ему записки с требуемыми фолиантами. Так что примерно раз в декаду я таскал на своем плече приличный мешок, который смог бы поспорить с котомкой Деда Мороза. Но не думайте, что я этим занимаюсь в качестве волонтера. Обычно, когда я не успеваю в столовую, герцогиня любезно приносит мне покушать. Хотя и здесь она умудрилась вывернуться. Обычно еду таскает Дирг, а она лишь позволяет мне отобедать в присутствии дамы. Но как только я разберусь с сигналкой в женской общаге, то мстя моя будет страшна. Сильвия в свое время отделалась водными процедурами, а эти две испробуют на себе полную программу первого и единственного диверсионно-разведывательного отряда наемной армии «Пробитый золотой»! Ладно, как сказал бы Ушастый: будем жить, пока не забьет из носа. Я и Харпуд прошел, и от мальгромцев ушел, я и магов сделаю. Кто кровушкой моей захочет полюбоваться, тот своей умоется, темные боги меня задери!

Теша себя подобными мыслями, я убрал письмо, повесил на шею два медальона и покинул комнату. Оставив ключ в замочной скважине, недолго думая распахнул окно и сиганул во двор. Благо оно смотрело как раз на выход, где меня уже дожидался дворецкий. Старый вояка встретил меня поклоном и, так же кланяясь, выпроводил, заперев за моей спиной ворота.

Погода стояла чудная. Эта было то короткое время, когда отступающая старушка-зима еще не полностью передала свои права развеселой девице-весне. На дорогах лежал снег, дул легкий ветер, но не было тех холодов, трескающихся губ и раскрасневшегося лица. Но в то же время не было и бесконечной грязи, голых деревьев и безжизненных парков, что свойственно межсезонью. В общем, царила некоторая идиллия, с виду столь хрупкая, что казалось: зажги спичку или, того хуже, костер — и все треснет и разрушится. Подобно хрустальному бокалу, что сорвался со стола и летит навстречу неминуемому.

Порывшись в карманах, я таки отыскал небольшую серебряную монетку. На одной стороне изображен портрет императора, а на другой выгравировано название прииска, где был добыт металл, и год, когда сделали этот кругляш. Решив сыграть с судьбой, я загадал: «Окончу ли я Академию?» — и щелчком подбросил монету. Та закрутилась, на миг застыв в наивысшей точке, а потом упала прямо на ладонь. Сплюнув, я пронзительно свистнул, и уже через полминуты передо мной остановилась повозка.

Запрыгнув внутрь, я протянул в отверстие валюту:

— До Академии.

Извозчик помедлил.

— Многовато будет.

— Не-не-не, — покачал я головой. — Забирайте. Говорят, сдача с несчастливой монеты приносит еще больше неудач.

— Так вы мне «черную» серебруху протягиваете? — опешил кебмен.

— Ну извиняйте, — пожал я плечами. — Работа у вас такая.

Мужик, заворчав, дернул поводья и причмокнул губами. Тут же двойка гнедых сорвалась с места и довольно резво поспешила в нужную сторону. Я же, открыв дневник, сперва хотел вырвать оттуда все листы с вычислениями печатей, но потом решил, что смогу приспособить их для чего-нибудь. В конце концов, в хозяйстве все сгодится, в том числе и бартер. Да и сами рыночные отношения никто не отменял. В тесном кебе больше нечем было заняться, и я полностью погрузился в чтение. Кажется, здесь я расписывал контрмеры к вражескому блокпосту.

По полученным разведданным, тамошняя сигналка обладала поистине ужасающей защитой. Неудивительно, что раньше ее не могли сломать. Самое малое воздействие по периметру любой концентрированной энергией (в простонародье — заклинанием) — и все, вот уже звучит сирена, а на рандеву к искателю бежит постовой. И я вертел эту загадку… нет, вовсе не на том, о чем вы подумали, а рассматривал с различных сторон. Зелья внешнего и внутреннего воздействия были опробованы мной во втором сезоне. В итоге в блокпосте прибавилось охраны. Новым сторожем стал некто с позывным «Блохастый». Обладал он скверным нравом, четырьмя лапами, тонким нюхом и полным отсутствием совести. Он спокойно брал взятки в виде мяса и прочей снеди, но наотрез отказывался прикинуться веником. Короче, скотина та еще. «Скрыт» также не работал, свидетельством тому стала укушенная пятая точка. В общем, после того как сто двенадцатая попытка провалилась, уровень блокпоста был поднят до красного. Требовалось подкрепление. Диверсант с позывным «Рыжий» был завербован агентурной сетью и подкуплен бутылкой настойки. Хотя он обладал большой любовью к родине и сам рвался в бой. Так что настойка стала лишь приятным бонусом. Сто тринадцатая попытка взлома под кодовым названием «Буря в общаге» была тщательно подготовлена и одобрена командованием. Наш отряд выдвинулся в полночь. Все шло хорошо. Мы медленно продвигались в стан врага, избегая прямых лучей света и часто замирая в тенях, убеждаясь в отсутствии слежки. К часу ночи подошли к блокпосту. Было принято решение действовать жестко. Блохастый был нейтрализован парализующим газом. Добравшись до слежки, диверсанты предприняли новую попытку взлома. Сосредоточив усилия на разных узлах защиты сигналки, почти продавили ее, но то ли удача в этот вечер была не на их стороне, то ли просто непруха, но командир поста засек диверсантов. Отряд спешно ретировался, оставляя за собой почти сломленную защиту и злобно зыркающего Блохастого. Сто тринадцатая попытка была полностью провалена. Успехов нет…

Захлопнув дневник, я шлепнул себя по лбу и решил, что больше никогда не буду «под этим делом» браться за перо. А за окном тем временем уже показалась знакомая стена. Кебмен снова натянул два кожаных ремешка, и мы довольно резко затормозили. Открыв дверцу, я, не спускаясь с подножки, выпрыгнул наружу и захлопнул дверь. Хоть весна и подступает, но пока разгуливать в одной рубашке и жилетке весьма неприятно. Скукожившись, я засеменил к воротам. И кто бы сомневался — там меня уже встречал знакомый студент. На его лице все так же сияла беззаботная улыбка, в глазах светилась гордость, и единственным изменением стало то, что я смог четко разглядеть его медальон. Та же сова, держащая в руках меч, и еще несколько неизвестных мне символов. Видимо, какие-то отличительные знаки.

— Здорово! — помахал мне хороший приятель, имени которого я даже не знал, но так бывает.

— И тебе не хворать! — Пожав предплечье знакомца, я кивнул в сторону его напарника. Тот был невысокого роста, но все его лицо было покрыто тканью. Ни самого не разглядеть, ни медальон. — Он что, с востока?

Замотанный глубоко вздохнул и покачал головой.

— Да нет, — усмехнулся приятель. — Мы с ним спар-ринговались…

— И ты не рассчитал силы.

— Смекаешь, — улыбнулся неудачливый волшебник. — Кстати, давно тебя не видел.

— Да дел навалилось смертельное количество.

— Бывает. Ладно, теперь-то мы можем и так поболтать. Если что — заглядывай, моя комната — триста восьмая. Ты только это, ну… как бы…

— Не по традиции с пустыми руками в гости ходить.

— Наш человек, — снова улыбнулся приятель и открыл мне ворота. — До встречи.

— Ага, — кивнул я и шагнул за ворота.

В этот раз массивные и явно замагиченные створки захлопнулись подобно тому, как захлопывается дверь в замок небезызвестного графа Дракулы. То же чувство внезапности и обреченности. Видимо, боги меня не забывают, ни темные, ни светлые. Но, вероятно, последние решили, что на какое-то время с меня хватит приключений и пора хоть денек пожить спокойной жизнью обычного имперца. Так что по дороге я не встретил ни одной живой души. Впрочем, возможно, это обусловлено тем, что, нырнув в «скрыт», я передвигался подобно ужу. Скользил в тенях, отбрасываемых деревьями, и выбирал самые длинные маршруты, ведущие к общаге. В вестибюле поздоровался с привратником, который вновь опробовал мой «скрыт» на зуб. В этот раз у него не получилось меня обнаружить, и в мой карман упала серебруха. Все же с ним спорить выгоднее, чем с тем же Добряком. Достав ключ, я взбежал по лестнице, вернее, заполз: силы покидали меня со скоростью песка, сыплющегося из детской ладошки. Отворив нужную дверь, я стал свидетелем картины, которая, наверное, никогда не поменяется.