Шкатулка с темнотой - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 2

— Ваше высочество, не слишком ли часто вам приходится сражаться?

Он рассмеялся.

— А что мне остается делать? Позволить моему брату осадить город?

— Конечно. Никто не сможет взять город приступом.

— Я знаю. Но мой отец, король, изгнал его из страны, запретив ему на веки вечные даже ступать на нашу землю. А я — верный солдат моего отца, подчиняющийся всем его приказам.

Ведьма бросила взгляд на море, затем вновь посмотрела на юношу. Ее смуглое лицо посуровело, нос и щеки заострились, глаза метали молнии.

— Прислуживай или отдавай приказы, — сказала она, — правь или подчиняйся. Твой брат не хотел ни подчиняться, ни править… Знаешь, принц, будь осторожен. — Ее лицо смягчилось и обрело прежнюю красоту. — Море выбросило подарки этим утром, ветер дует, бьется хрусталь. Будь осторожен.

Юноша степенно поклонился, пробормотав слова благодарности, пришпорил коня и ускакал, как чайка сверкая белизной на фоне причудливо изогнутых гребней дюн.

Ведьма вернулась в хижину и пристально оглядела ее единственную комнату, дабы убедиться, что все на месте: летучие мыши, лук, половики, метла, треснувшие хрустальные шары, тонкий полумесяц луны, повисший на трубе, колдовские книги, ее любимец… Еще раз окинув комнату взглядом, она выскочила наружу и позвала:

— Дики!

С запада дул холодный ветер, пригибая к земле высохшие стебли травы.

— Дики!.. Кис-кис-кис!

Ветер сорвал зов с ее губ, разорвал его на кусочки и куда-то унес.

Женщина щелкнула пальцами. Из-за двери во двор, пронзительно жужжа, вылетела метла и зависла примерно на двухфутовой высоте в горизонтальном положении, а хижина задрожала и возбужденно закрутилась вокруг своей оси.

— Прекрати! — рявкнула ведьма, и дверь послушно захлопнулась. Забравшись на метлу, она стала прочесывать берег к югу от хижины, крича:

— Дики!.. Эй, кис-кис-кис!

Присоединившись к своему войску, юный принц спешился и зашагал наравне с ними. Когда они достигли гребня перевала и увидели раскинувшийся перед ними посреди равнины город, кто-то дернул Рикарда за плащ.

— Принц…

Подле него стоял, испуганно глядя на принца, маленький мальчик, пухленький и круглощекий, словно младенец. Он держал в руках потертую, извалянную в песке шкатулку. Рядом с малышом сидел, улыбаясь во всю пасть, огромный черный кот.

— Ее выбросило море… Я знаю, она предназначена для принца нашей страны… Пожалуйста, возьмите ее!

— Что в ней?

— Темнота, сэр.

Рикард взял шкатулку и после некоторых колебаний слегка приоткрыл ее.

— Она выкрашена изнутри черной краской, — сказал он, усмехнувшись.

— Нет, принц, правда нет. Откройте ее пошире!

Рикард осторожно приподнял крышку на дюйм-другой и заглянул вовнутрь. Затем он быстро захлопнул ее, прежде чем малыш предупредил:

— Не давайте ветру выдуть тьму наружу, принц!

— Я передам шкатулку королю.

— Но она предназначена вам, сэр…

— Все дары моря — собственность короля. Но спасибо тебе за нее, малыш.

Какой-то миг они смотрели друг на друга, маленький пухленький мальчик и суровый красивый юноша. Затем Рикард отвернулся и зашагал дальше, а расстроенный Дики молча побрел вниз по склону холма. Он услышал зов матери, доносящийся откуда-то с юга, и попытался крикнуть ей что-нибудь в ответ, но ветер относил его слова прочь от побережья, а черный кот куда-то исчез.

Бронзовые ворота со скрежетом распахнулись, впуская вернувшееся войско. Залаяли сторожевые псы, часовые встали по стойке «смирно», горожане склонили головы перед Рикардом, который вихрем пронесся на коне по мраморным мостовым, спеша во дворец. Войдя туда, он бросил взгляд на большие бронзовые башенные часы, украшавшие самую высокую из девяти белоснежных башен дворца. Застывшие стрелки показывали без десяти десять.

В Зале Приемов его ждал отец: суровый седовласый мужчина с железной короной на голове. Его руки стискивали металлические подлокотники трона, выполненные в форме голов химер. Рикард опустился на колени и склонил голову. Не поднимая взгляда, он доложил об успешном исходе похода.

— Изгнанник убит, как и большинство его воинов. Оставшиеся в живых бежали на своих кораблях.

Голос, ответивший ему, напоминал скрежет немазанных петель железной двери:

— Хорошая работа, принц.

— Я принес тебе морские подарки.

По-прежнему не поднимая головы, Рикард подал отцу деревянную шкатулку.

Глухой рык вырвался из горла одного из вырезанных на троне монстров.

— Она моя, — сказал старый король столь хриплым голосом, что Рикард на миг поднял взор и увидел зловещий оскал химер и лихорадочный блеск в глазах отца.

— Поэтому я и принес ее тебе, Повелитель.

— Она моя — я сам отдал ее морю! А море отринуло мой дар.

После долгого молчания король продолжил уже более спокойным тоном.

— Что ж, возьми ее себе, принц. Ни мне, ни морю она не нужна. Поступай с ней, как знаешь. Но только… не открывай ее. Никогда не открывай ее, принц!

Рикард низко поклонился, не поднимаясь с пола в знак благодарности и уважения, затем встал и, по-прежнему не поднимая глаз, направился к выходу из огромной залы. Как только принц вышел в тускло освещенную переднюю, его тут же обступили офицеры и вельможи, жаждущие расспросить Рикарда о битве, повеселиться, выпить и позубоскалить. Но вопреки обыкновению, он молча прошел мимо, даже не взглянув на них, и направился в свои покои, бережно держа шкатулку обеими руками.

В его покоях, освещенных ровном пламенем не отбрасывающих теней высоких свечей в золоченых канделябрах, не было окон. Стены украшали сотканные из золотых нитей гобелены, усыпанные всевозможными драгоценными и полудрагоценными камнями. Принц положил шкатулку на стеклянный столик, сбросил плащ, отстегнул пояс с мечом и, вздохнув, сел. Из спальни вприпрыжку выбежал грифон, клацая когтями по выложенному мозаикой полу, и положил голову Рикарду на колени, желая, чтобы тот почесал его поросший перьями загривок. По комнате также бродил кругами огромный лоснящийся черный кот. Рикард не обратил на него никакого внимания. Дворец кишмя кишел всевозможными тварями: кошками, собаками, обезьянами, белками, белыми мышами, тиграми и т.д. У каждой фрейлины был хотя бы один единорог, каждый придворный окружал себя по меньшей мере дюжиной любимцев. У принца имелся лишь один-единственный грифон, неразговорчивый друг, который всегда сражался с ним бок о бок. Рикард потрепал грифона по загривку, то и дело поглядывая вниз, дабы встретиться с полным любви взором золотистых глаз своего любимца. Принца неудержимо притягивала стоящая на столике шкатулка. Он не мог запереть ее, поскольку к ней не было ключа.

Где-то вдалеке играла тихая музыка. Ее беспечные переливы напоминали журчание фонтана.

Принц взглянул на настенные часы; причудливой формы конструкцию, украшенную золотистой и синей эмалью. Они показывали без десяти десять: пора вставать, надевать меч, созывать своих людей и отправляться на войну. Изгнанник вернулся и предъявляет права на трон, свое наследство, грозя взять город приступом. Его черные галеры необходимо вновь отбросить прочь от берега. Братья должны будут сразиться, одному из них суждено умереть, и город будет спасен. Рикард приподнялся, и грифон тут же вскочил, виляя хвостом, готовый к схватке.

— Ладно, пошли, — сказал ему юноша, но в голосе принца не было прежней теплоты. Он поднял меч в усыпанных жемчугом ножнах и пристегнул его к поясу. Грифон застонал от удовольствия и потерся клювом о ладонь принца. Тот не ответил на ласку, поскольку устал и был не в настроении. Он страстно желал чего-то… Но вот чего? Послушать еще внезапно прекратившуюся музыку, поговорить с братом перед тем, как сразиться с ним… Рикард не знал. Наследник и защитник престола, он был обязан подчиняться приказам. Принц одел на голову серебристый шлем и повернулся, чтобы взять перекинутый через спинку стула плащ. И тут Рикард увидел лежащую на полу шкатулку с откинутой крышкой. Пока он стоял, уставившись на нее оцепенелым, отсутствующим взором, на полу возле шкатулки сгустилось маленькое черное облачко, похожее на дым крохотного костерка. Принц протянул руку и зачерпнул пригоршню тьмы, но та прошла мед его пальцев.