Ловушка для волшебников - Джонс Диана Уинн - Страница 21

— Можно поговорить у меня в машине, — предложила мама.

— Неплохо, — одобрил Торкиль.

— Послушайте-ка, мистер… э… Торкиль… — начал было мистер Колдуик.

Но Торкиль снова постучал палочкой по его темени и опять перекрыл ему звук. Потом поманил к себе хормейстера.

— Вот что, мистер хормейстер, пока мы беседуем с миссис Сайкс, доведите до конца урок музыки, или репетицию, или что они тут изображают. Он справится в сто раз лучше старой овцы, — объяснил Торкиль маме.

— Конечно, — кивнула та, и не зря: с хормейстером они были прекрасно знакомы и приятельствовали.

Когда он стал пробираться между поваленных пюпитров, Говард попытался дружески улыбнуться, но бедняга явно пребывал во власти чар Торкилевой палочки — даже сильнее, чем мистер Колдуик. Поэтому он просто взволнованно поглядел на Говарда и прошел дальше. На плечо Говарду легла мамина рука. Рука слегка дрожала, и мальчк понял, что мама хочет, чтобы он пошел вместе с ней в машину. Говард кивнул: еще не хватало, чтобы Торкиль и на маму навел чары своей палочкой. Мама благодарно похлопала Говарда по рукаву и отправилась за сумочкой, в которой лежали ключи от машины.

Хормейстер с несчастным видом вскарабкался на дирижерский помост, и Торкиль обвел палочкой всех присутствующих. Хор мальчиков смолк на полуслове. Танцоры застыли, не закончив па. Все оркестранты уставились на Торкиля.

— А теперь делайте все, что он скажет, — велел Торкиль, указав палочкой на хормейстера. — Понятно?

Он спрыгнул с помоста и двинулся к выходу, бросив маме через плечо:

— Потом они все начисто забудут, не беспокойтесь. Где ваш автомобиль?

— Во дворе, у главного выхода, — ответила мама, едва поспевая за Торкилем.

Говард схватил футляр, сунул в него скрипку и поспешил за мамой. И он еще жаждал прогулять музыку! Даже подумать смешно. Хотя и не совсем.

Он нагнал Торкиля и маму только во дворе. Торкиль стоял под дождем в своем роскошном наряде и тыкал в машину палочкой.

— Транспорт окучивает Хатауэй, — рассуждал он, — Арчер разбирается в технике и машинах, а жучок сюда могут поставить и Диллиан, и Шик. Так, теперь я обезопасил ваш автомобиль от них от всех. Правда, если вы поставили его над канализационным люком, есть опасность, что нас подслушает Эрскин. — Торкиль нагнулся, заглянул под днище машины, а распрямившись, увидел Говарда. — А-а, неотвязный мальчик-клещ!

— Говард — мой сын, — твердо сказала мама, — и он посидит с нами в машине, пока мы разговариваем.

— На здоровье, — ответил Торкиль, — потому что он все забудет вместе с остальными. Ну, клещик, полезай внутрь, а то я весь промок.

Мама отперла машину. Говард пригнул переднее сиденье и влез на заднее.

— А кто окучивает жилье и все прочее? — спросил он.

— Гм… — задумчиво хмыкнул Торкиль. — Я подзабыл, но, возможно, Вентурус. Ему досталось окучивать самое скучное и нудное.

Торкиль отогнул переднее сиденье обратно и устроился поудобнее. Машина у Сайксов была тесная, и, когда Торкиль сел, его золоченый тюрбан сплющился и перекосился. Торкиль хотел поправить его, но из-за тесноты ничего не выходило. Наконец он не выдержал и размашистым жестом сорвал тюрбан, будто с самого начала так и собирался сделать. Оказалось, что волосы у него темные, как у Арчера, только курчавые. «Без тюрбана ему лучше», — подумал Говард.

Как только мама села на водительское место и захлопнула дверцу, Говард спросил Торкиля:

— А вы окучиваете еще что-то, кроме музыки?

Он твердо решил разузнать как можно больше. Может, Торкиль потом и наведет на него забывательные чары, но, по логике вещей, раз Торкиль вызвал маму на разговор, значит ему надо, чтобы она потом все помнила. И Говарду останется просто-напросто спросить маму.

— У меня все самое интересное: музыка, спорт и магазины, — похвалился Торкиль. — А теперь помолчи, пока я тебя не заткнул, как ту старую овцу. — Он изящно повернулся к маме: — Миссис Сайкс, вы, должно быть, гадаете, что же я скажу.

— Вовсе нет, — сухо и равнодушно ответила мама. — Я знаю, вы спросите меня про две тысячи слов, которые мистер Маунтджой заставляет моего мужа писать каждые три месяца.

По чеканному профилю Торкиля было видно, что тот жутко злится, хотя и пытается это скрыть.

— Превосходно, миссис Сайкс. Как вы проницательны! А почему я хочу спросить о словах?

— Потому что не знаете, зачем они понадобились мистеру Маунтджою, и хотите это выяснить, — еще суше ответила мама. — И я вам сразу скажу: я тоже понятия не имею зачем.

Торкиль явно разозлился, что маме так много известно и ее ничем не поразишь. Он надулся, а потом сказал:

— Я знаю, зачем Маунтджою слова, мы все знаем. Не знаю другое: для кого именно они нужны. Ну же, не томите, миссис Сайкс. Неужели супруг даже не намекнул вам, кому на самом деле предназначены слова?

— Нет, — коротко ответила мама, — потому что он тоже этого не знает.

— Только не говорите, что вы не пытались отгадать! — вкрадчиво промурлыкал Торкиль. — Намекните хоть словечком, кого из нас вы подозреваете, а?

— Я же сказала, понятия не имею, — отозвалась мама. — Честно говоря, Торкиль, о вашем существовании я узнала лишь три дня назад, а до этого и не подозревала, что Квентин каждые три месяца пишет для Маунтджоя какие-то слова.

«Нет, с Торкилем так нельзя, мама выбрала неправильную линию поведения, — подумал Говард. — Торкилю вовсе не нравится быть неведомо кем, он хочет прославиться на весь город. А мамина рассудительность и прямолинейность его бесят. Вон как надулся — разобиделся».

— Вы ничего не разузнали за целых тринадцать лет, — продолжала мама. — Почему же вдруг вам теперь приспичило?

— Потому что Арчер сделал ход, — раздраженно ответил Торкиль. — Разработал наконец подробный план, как поработить мир, чтобы окучивать его единолично. И Диллиан тоже разработала. Вот уже неделя, как она организует вокруг себя всех женщин в стране. Эта парочка у меня под колпаком. Кроме того, — тут Торкиль слегка просветлел лицом, — в последнее время в воздухе запахло переменами. У меня на подобные вещи отменное чутье.

— Да неужели? — сухо спросила мама.

— Да, а еще я очень ранимый, — провозгласил Торкиль.

— Оно и видно, — кивнула мама.

— И меня легко обидеть. Собственно, я уже обиделся, — добавил Торкиль для весомости. — Если бы от вас не зависело кое-что очень для меня важное, я бы выскочил из этой машины сию секунду!

— Что же я могу для вас сделать? — в сто раз суше обычного спросила мама.

Говард ерзал и изнывал, не зная, как просигналить ей «перестань». Мама обращалась с Торкилем точь-в-точь как с Катастрофой, а с ними обоими так нельзя. Торкиля затрясло от злости.

— Сейчас скажу, — ответил он. — Ваш муж ведь собирается написать Арчеру две тысячи слов?

— Думаю, в конце концов напишет, — согласилась мама.

Говард в этом сомневался, но встревать не стал.

— Вот когда напишет, ваша задача — забрать их и принести мне, — продолжал Торкиль.

— Интересно, как я это проделаю? — парировала мама. — Может, когда он закончит слова, меня и дома не будет.

Говард ощутил, как сиденье под Торкилем ходит ходуном — от злости его колотило все сильнее.

— Значит, придется вам придумать, как их заполучить! — отрубил Торкиль. — Пустите в ход какие-нибудь женские хитрости и уловки. Добудьте мне слова любым способом. Меня можно найти на Епископской в диско-клубе практически каждый вечер, кроме воскресенья, а если не там, то в соборе.

«Торкиль тоже выбрал неверную манеру разговора, с мамой так нельзя», — думал Говард. Мама говорила все рассудительнее и все суше.

— А с какой стати я должна добывать вам слова? — спросила она.

Терпение у Торкиля лопнуло. Он завизжал так, что в машине задребезжали стекла:

— Потому что я вам приказываю! Потому что я главный по музыке! Не послушаетесь — останетесь без работы, ясно вам?