Государственная измена - Платонов Олег Анатольевич - Страница 35

Событие это стало началом нового духовного этапа в жизни страны, первой ступенью к покаянию Русского народа за то, что он попустил иноплеменникам «умучить своего царя». «Грех цареубийства, происшедшего при равнодушии граждан России, народом нашим, не раскаян. Будучи преступлением и Божеского, и человеческого закона, этот грех лежит тяжелейшим грузом на душе народа, на его нравственном самосознании»[159]. Прославление Царственных Мучеников способствовало возрождению русского национального сознания.

Относительное усиление роли Православной церкви в духовной жизни русского народа вызывало беспокойство антирусских, космополитических сил как в России, так и на Западе. Делается все, чтобы придать русскому Православию протестантский характер, превратив его в одну из декоративных, псевдохристианских религий, пронизанных масонско-экуменическим духом, какими в Европе и Америке стали, например, католицизм, лютеранство, кальвинизм.

Западные центры целенаправленно всяческим образом поощряют любые ростки протестантизма, экуменизма и религиозного реформаторства в среде русского духовенства.

В 60-е годы протестантское движение было отмечено такими именами, как священники Н. Эшлиман и Г. Якунин (впоследствии расстрига). Они выступали с письмами, переполненными развязными, несправедливыми и провокационными обвинениями по адресу Патриарха, епископата и духовенства Русской церкви. Письма эти с помощью западных спецслужб и средств массовой информации широко распространялись по всему миру, служили целям клеветнической кампании против России и иерархии Русской православной церкви, вносили раздор в среду духовенства.

Серьезный вред незыблемым основам православного вероучения наносили религиозные реформаторы — экуменисты, имевшие тогда серьезную поддержку в лице митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова), ставшего одним из президентов Всемирного совета церквей, насаждавшего экуменический дух в среде русского духовенства. Верно служа целям масонско-экуменических кругов, этот иерарх даже скончался в 1978 году в Ватикане, на приеме у папы римского. Продолжателем экуменического дела митрополита Никодима стал один из руководителей ОВЦС священник Виталий Боровой.

Наиболее последовательным выразителем экуменического реформаторства был священник А. Мень, еврей по национальности, по собственным словам, никогда не забывавший «о той ответственности и призвании, которые возлагает на меня принадлежность к Израилю»[160]. Мень открыто заявлял, что «русская православная дореволюционная литература не всегда понятна нынешним читателям... » и что «не следует страдать ностальгией прошлого». Вместо «устаревшей» православной литературы нужно создавать новую на современном языке. Вместо традиционных основ Православия Мень предлагает собственную трактовку христианского вероучения, модернизируя его в протестантском и католическом духе. В книге Меня «Сын Человеческий» Бог — некое универсальное, одинаковое для всех конфессий существо, вроде Универсального Архитектора Вселенной у масонов. Мень объявляет шовинистами всех противников экуменического движения, уравнивающего правоту Православия с отпавшими от истинной веры другими христианскими конфессиями. Экуменический реформатор настаивал на отмене почитания некоторых русских святых, канонизацию которых он считал следствием «средневекового антисемитизма».

Несмотря на все усилия, поддержанные Западом, представителей масонского экуменизма и протестантского реформаторства, им не удалось замутить чистоту православной веры. Для подавляющего большинства клириков и мирян экуменисты и протестанты были простой кучкой раскольников, презираемых и отвергаемых Церковью как еретики.

Православные русские люди продолжали жить идеалами Святой Руси, убежденные в том, что она жива и незримо присутствует рядом с нами. Как писал в 1972 году православный мыслитель и публицист Г. Шиманов: «Святая Русь не исчезла, не закопана; она вечна и победоносна, и это последнее слово принадлежит истории нашего народа... Святая Русь исчезла только с поверхности современной жизни, но она продолжает жить в ее скрытых глубинах, произрастая до того времени, когда будет угодно Богу, и переживая зиму, она опять появится на поверхности и украсит образ земли Русской, которую хлестали свирепые и ледяные ураганы и бури»[161].

ГЛАВА 15

Русская церковь вольно или невольно влияла на сердца и души наших соотечественников, и прежде всего деятелей русской культуры. Для большинства из них (даже невоцерковленных) образ страдающей Родины всегда ассоциировался с широким полем и церковью с крестом на холме. Именно этот образ так или иначе проходит через многие произведения русских писателей, поэтов, художников, возбуждая их национальное сознание, наталкивая на русские по духу темы творчества.

Ядро русской литературы 60—70-х годов составляли писатели, чьи корни были связаны с православной деревней, с крестьянской жизнью, ибо только здесь по-настоящему сохранились живые роднички исконного русского сознания, особого отношения к окружающему миру, природе, труду. Именно эти роднички дали жизнь Ф. Абрамову, В. Астафьеву, В. Распутину, В. Белову, Б. Можаеву, Е. Носову, В. Солоухину, В. Тендрякову, В. Шукшину. Как справедливо отмечал А. Солженицын, характеризуя многих из этих писателей, «такого уровня во внутреннем изображении крестьянства, как крестьянин чувствует окружающую свою землю, природу, свой труд; такой ненадуманной, органической образности, вырастающей из самого народного быта; такого поэтического и щедрого народного языка... — к такому уровню стремились русские классики, но не достигли никогда: ни Тургенев, ни Некрасов, ни даже Толстой. Потому что — они не были крестьянами. Впервые крестьяне пишут о себе сами. И сейчас читатели могут наслаждаться тончайшими страницами у этих авторов»[162].

Огромным событием русской литературы стали произведения В. Г. Распутина. Этот писатель с первого своего сборника рассказов «Человек с этого света», вышедшего в 1967 году в Красноярске, завоевал души многих русских людей. Ряд его повестей — «Деньги для Марии» (1967), «Последний срок» (1970), «Живи и помни (1975), «Прощание с Матерой» (1976) — стали вершинами не только русской, но и мировой литературы. В образах его героев выражается огромное душевное богатство русского человека — доброта, совестливость, любовь к Родине, отзывчивость, сострадание, взаимопомощь, сердечность, душевная щедрость, нестяжательство.

Человек может жить полноценно только с любовью к Родине, сохраняя в душе вековые традиции своего народа. В повести «Прощание с Матерой» Распутин показывает, как русский человек относится к разрушению своего национального мира «именем прогресса». По приказу сверху должна исчезнуть с лица земли, быть затоплена одна из многих русских деревень. Крестьян фактически насильственно переселяют в другое место — «перспективное» село, построенное бездарными, чуждыми русскому народу «специалистами» «без любви к людям, которым тут жить». Простая русская женщина Дарья пять лет сопротивляется, защищая свой старый дом и всю деревню от погрома. Для нее Матера и ее дом — воплощение Родины. Отстаивает Дарья не старую избу, а Родину, где жили ее деды и прадеды, и каждое бревно не только ее, но и пращуров ее. Сердце ее русское болит — «как в огне оно, христовенькое, горит и горит, ноет и ноет». Как точно отмечал выдающийся русский критик Ю. Селезнев: «...Название острова и села — Матера — не случайно у Распутина. Матера, конечно же, идейно образно связано с такими родовыми понятиями, как мать (мать — Земля, мать — Родина), материк — земля, окруженная со всех сторон океаном (остров Матера — это как бы «малый материк»)...»[163]