Битва за Россию - Платонов Олег Анатольевич - Страница 38

«По полученным дополнительно сведениям, во время прекращения беспорядков в г. Гомеле 1 сентября местные жители евреи, вооруженные ножами, кинжалами, кистенями и револьверами, оказывали сопротивление не допускавшим их до свалки с христианами войскам, причем стреляли в нижних чинов из домов и из-за заборов. Фельдфебель 6-й роты Абхазского пехотного полка ранен ножом в шею евреем в то время, когда хотел задержать стрелявшую в него в упор еврейку, успевшую скрыться. Всего во время свалки, а равно при подавлении беспорядков войсками убито 4 христианина и 4 еврея, ранено 7 христиан и 8 евреев, из коих один умер. По настоящее время число приведенных в известность разгромленных домов и лавок достигает 200. Арестовано 68 лиц, принимавших участие в буйстве. Случаев грабежа имущества не было. Спокойствие в городе охраняется войсками. По отзывам войсковых начальников и лиц судебного ведомства, действия полиции при подавлении беспорядков представлялись безупречными, и только благодаря распорядительности полицмейстера беспорядки ограничились сравнительно незначительным районом и не распространились на весь город. Причина беспорядков, по общему убеждению благонамеренной части населения, — крайне враждебное и вызывающее отношение к христианам со стороны местных евреев» («Правительственный вестник»).

«29 августа по случаю праздника торговля началась поздно; приехавших крестьян было порядочно; около 5 часов дня на базаре крестьянин-лесник из имения кн. Паскевича покупал селедки; купив две штуки, расплатился и начал пересматривать остальные в бочке селедки, желая еще купить; еврейка, продававшая селедки, сказала ему: «Что ты там смотришь, ведь не купишь!» — на что лесник отвечал: «Захочу, так все и куплю» — и, сторговавшись с еврейкой за селедки и заплативши деньги, хотел забрать бочонок; присутствовавшие здесь же евреи нашли, что селедки проданы дешево и начали отнимать у него бочонок, а еврейка плюнула ему в лицо; лесник дал ей пощечину, муж торговки ударил лесника, а лесник ответил ударом. Находившийся поблизости городовой хотел арестовать лесника и еврея и доставить в участок для составления протокола, чему евреи воспротивились и стали бить лесника, другие же евреи тоже приняли в этом деятельное участие; видевшие все это русские заступились за лесника, и началась драка; вслед за сим евреи заперли лавки и, вооружившись чем попало — палками, камнями, разным железным материалом, как-то: болтами, ломами, гирями, кистенями, — начали избивать русских, начался форменный погром русских евреями. Озверевшая толпа евреев избивала всех русских, кто только попадался на глаза; стоявших на площади крестьян с возами евреи начали бить так, что те, бросая свои покупки и прочие вещи, уезжали домой, спасая свою жизнь; при этом один из мастеровых, посланный хозяином на базар, получил удар кинжалом в шею около позвоночного столба, и когда его доставили в больницу, то он немедленно умер. Много было тяжело и легко раненых, но из них только 7 человек были в больнице на перевязке и тотчас же уехали домой, и еще больше, не обращаясь в больницу за помощью, поехали назад по домам, лишь бы спасти свою жизнь. Все это началось в 5 часов вечера; через полчаса все евреи заперли свои лавки. Когда полицмейстер прибыл на место свалки с городовыми, то евреи носились по улицам ураганом группами по 50 и более человек с камнями и оружием, а также бомбардировали и пожарную команду, куда скрылись русские. Разогнав толпу евреев с базара, помощник пристава опять возвратился на базар, где они опять начали собираться, полицмейстер же с другими чинами полиции находились на прилегающих вблизи улицах, т. к. они все более и более собирались, многие из еврейских купцов и приказчиков подстрекали толпу на побоище, что «это не Кишинев, и они покажут, что это такое». Около базара же опять собралась толпа человек в 300 и более, вооружившаяся, и начала наступать на помощника пристава и городовых, осыпая их камнями, а также и из дворов домов; при этом ими даже были произведены выстрелы из револьверов в полицейских чинов, после чего городовые стреляли вверх, на воздух, вследствие чего толпа отступила; наконец, вызваны были солдаты и все успокоились. Бросавшие камнями из дворов были арестованы. Суббота, т. е. 30 августа, прошла тихо. Евреи ходили с самодовольными физиономиями, ироническими улыбками и говорили, что «это не Кишинев, их здесь больше, они все вооружены и они покажут себя».

«В воскресенье после 12 часов дня распространился слух, что на окраинах собираются рабочие с целью устроить погром. Евреи начали ходатайствовать о назначении патрулей и об усилении наблюдений со стороны полиции за их безопасностью. Меры все были приняты, но после 12 часов дня в понедельник, т. е. 31 августа, когда было время обеда для рабочих мастерских Либаво-Роменской и Полесских железных дорог, евреи где-то на окраине побили русских; узнав об этом, рабочие там же, т. е. на окраине, разгромили несколько домов, после чего евреи, узнав об этом, стали туда стекаться, вооружаясь чем попало, и по дороге чуть не разбили оружейный магазин — еврейский же, требуя выдачи оружия и патронов, но были вовремя задержаны полицией. Все евреи были чем-нибудь вооружены, т. ч. арестовывать их пришлось с помощью солдат.

После этого с 6 часов вечера начался разгром на окраинах, т. к. солдаты были сосредоточены в центре города. Разгромлено 140 еврейских домов, не считая имущества. На базаре разбито несколько небольших лавчонок да сараев с арбузами, а также ночью на пристани лавки и заезжий дом. У задерживаемых евреев находили у каждого какое-нибудь оружие до револьверов включительно. Во вторник они уезжали целыми семействами; 3 сентября приехал в Гомель губернатор» («Варшавский дневник»).

Газета «Восход» приводит речь могилевского губернатора перед евреями:

«Я приехал исключительно ради вас. Мне очень жаль несчастных жертв — невинных, т. к. пострадали именно невинные и бедные. Откуда могло произойти такое озлобление одной группы населения против другой, исповедующей другую религию? В России веротерпимость полная. Это лучше всех знают сами евреи, исповедующие иудейскую веру. Причины этих последних явлений надо искать глубже. Я знаю Могилевскую губернию 25 лет. Тогда евреи были благонадежны, не участвовали ни в каких политических движениях, и тогда не было помину о погромах. Погромы, бывшие в 80-х годах, совсем другого характера; они являлись результатом еврейского гнета, под которым находилось христианское население; но теперь совсем другое. Теперь евреи стали руководителями, зачинщиками во всех антиправительственных движениях. Весь этот Бунд и социал-демократия — все евреи. Правда, находятся между ними и лица других исповеданий, но они являются как подстрекаемые, подстрекателями же являются евреи. В гимназии евреи развращают молодежь, в университете сходка — евреи. Вообще евреи теперь нахальны, непокорны, потеряли всякое уважение к власти. Посмотрите, господа, нижний полицейский чин не имеет теперь никакого значения, его не признают. Всегда и всюду евреи выражают полное неуважение, нетерпимость к христианам... Вы пропагандируете среди нецивилизованного населения непокорность, борьбу с правительством, но масса русская этого не хочет и обращается против вас самих. Вот до чего вы довели. Помилуйте, когда это слыхано было, чтобы евреи вооружались, стреляли в войска, которые вас же защищали? Ведь эдак не нам вас, а нам от вас приходится защищаться. Мне жаль, душевно жаль пострадавших невинных жертв. Но, господа, вы сами виноваты, и вы несете на себе нравственную ответственность перед вашими единоверцами за все происшедшее».

«Беспорядки, как известно, возникли из-за мелкой ссоры еврейки-торговки с лесником. Этот пустой повод вызвал яркое проявление еврейской сплоченности и наглости.

Лесника мгновенно окружили десяток евреев и жестоко били его; все присутствовавшие на базаре христиане, в числе 80—90 человек, явились на выручку леснику, но толпа евреев возрастала сотнями, причем в ход было пущено различное оружие: кинжалы, стилеты, ножи (кошерные) и даже револьверы; свалка закончилась чрезвычайно неблагоприятно для христиан; в особенности гнусно вели себя расходившиеся с оружием в руках подростки, один из которых ни за что проколол стилетом старика нищего, торговца метелками из перьев.